Я почувствовала волну неприятных воспоминаний Алёны и усилием воли представила вместо них поющего Лунтика.
– В этом захолустье даже нет продуктового, – развела руками я, – я бы не нашла, чем себя занять в такой глуши.
– Ну и славно, – хлопнула в ладоши мама. – Позови нас с папой на пиццу.
«Только попробуй включить свой тупой сериал», – угрожающе подумала Алёна, когда я вернулась в свою комнату с куском пиццы.
«Во-первых, он не тупой. Во-второй, откуда такой лексикон, Ба? Где деревенский говор?»
«Я тебе не «Ба»», – хмыкнула Алёна.
«Как ещё звать прапрапрабабку», – беззвучно засмеялась я, включая комп.
«Ты не посмеешь!» – говорила та, пока я искала новую серию.
«О, посмею».
«Положи мышку!» – кипела она, когда я включила фильм, развалившись в кресле.
«Нафиг пошла», – я врубила звук в наушниках на полную и перестала слушать возмущённые крики Алёны.
***
– Ты сегодня опять с домашкой? – искренне удивилась Саша, когда мы встретились на уроке геометрии.
– Представь себе, – я показала ей пять решённых задач и широко зевнула. – Не знала, чем ещё себя занять в два ночи.
«Мы бы управились до ужина, если бы ты не решила поиграть в Скайрим», – зло напомнила Алёна.
– Ты реально решила поступить в МГУ, что ли? – Саша кинула в рот жвачку и протянула пачку мне, но я отказалась, вспомнив фильм про аппендицит, который смотрела Алёна в прошлом месяце.
– Видимо, да, – печально вздохнула я.
– И на какую специальность? – засмеялась Саша.
– Хотела бы я знать…
Интересы Алёны менялись так же резко, как погода в начале учебного года. Если всё началось с самолётов, то через три дня внимание Алёны переместилось на иммунологию человека, ещё через три – на звёзды-квазары, и через неделю – на технологию производства целлофана.
– Не на гуманитария, – поняла я.
– Серьёзно? – саркастично улыбнулась она. – А на кого, на инженера? У тебя же тройки по всем предметам, кроме литературы и чего-там ещё… обществознания?
– Ты вообще-то не лучше, – обиделась я. – Кто смог получить двойку по музыке?
– Это было за прогулы. И я хотя бы не прикидываюсь гением, как ты. Что, предки отдали тебя на двадцать дополнительных курсов?
– На семь. Всё-таки мы в одиннадцатом классе…
– Не напоминай… – вздохнула Саша и выплюнула жвачку на пол.
На этом уроке меня впервые в году вызвали к доске, и я морально приготовилась позориться. Мел наощупь казался, как свежевыкопанная немытая картошка, хоть я никогда и не рыла её на огороде. Но мелкая белая пудра ощущалась на пальцах, как сухая земля. За окном желтели деревья, а где-то далеко от города фермеры убирали картофель с полей.
– Задача номер тридцать пять, – произнесла приговор учительница.
«Расслабься, – сказала Алёна. – Просто перерисуй этот октаэдр и обозначь вершины цифрами».
– Что тебе требуется найти? – как у маленького ребёнка спросила учительница, увидев, как я колеблюсь в графе «Дано».
«Так, угол между гранью CD и пересечением высот этой пирамиды… – услышала я размышления Алёны. – Пиши: угол CFG».
– Хорошо, – сказала учительница. – Какие ты хочешь использовать формулы?
«Скажи, что сначала нужно найти объём пирамиды ABCD, а потом вычислить высоту HF», – подсказывала Алёна.
– О, неплохо, – искренне удивилась учительница, когда я озвучила слова Алёны.
Под диктовку я писала каждую букву и цифру, до чёртиков боясь, что голос Алёны исчезнет, и я останусь стоять с наполовину законченным решением перед классом – всё равно что наполовину раздетая.
«Здесь большая H, большая!» – недовольно ворчала Алёна, когда я ошибалась.
– Покажи, площадь какой грани ты сейчас нашла, – попросила учительница.
«Нет, выше! Верхняя грань, верхняя!» – кричала Алёна, когда я ткнула в неправильную часть фигуры.
Закончив все вычисления и написав ответ, я с опаской посмотрела на учительницу. Та открыла мой дневник и поставила жирную 5, заняв три строки.
– Я впечатлена, Илона, – округлила глаза она. – Рада, что ты занималась летом.
Возвращаясь за парту, я пребывала в глубоком шоке. Я видела длинное, аккуратное решение на доске, написанное моим почерком, но я не понимала ровным счётом ничего из начерченного.
– Уау, – шепнула Саша. – Ты реально зубрила летом?
Я лишь кивнула, стараясь не вызывать подозрений.
***
Похожие истории происходили и на химии, и на русском, и на биологии, и на истории и просто везде. Я не представляла, как информация укладывалась в голове Алёны (хотя нет, в моей голове) так быстро и в таком объёме. Конечно, та постоянно заставляла меня что-то читать, решать и искать, но я запоминала лишь малую часть из проделанного, а Алёна вообще всё, как суперкомпьютер. Иногда я чувствовала, что мозг разбухает, как сухая губка под тёплым душем.
Пожалуй, страннее всего звучали мои устные ответы.
– Илона, опиши вкратце причины падения численности населения на территории России до введения НЭПа? – спросила у меня однажды учительница истории.
Я в ужасе поднялась с места, понимая, что даже не знаю, о каких годах идёт речь. Более того, мы с Алёной посмотрели лишь пару фильмов про двадцатый век, так что я была уверена, что та не могла быть хорошим помощником.
«От Российской империи отошли многие территории», – подсказала Алёна.
– От Российской империи… отошли многие территории, – повторила я вслух.
– Какие именно? – спросила учительница.
«Хм, сложный вопрос… – думала Алёна. – Точно Польша, Финляндия, Латвия, Эстония, Литва».
«Разве после империи они сразу не вошли в СССР?» – удивилась я.
«Отвечай быстрее!» – скомандовала Алёна.
– Польша, Финляндия, Латвия, Эстония, Литва… – быстро вслух сказала я.
– Ты подглядываешь? – нахмурилась учительница. – Какие ещё?
«Скажи, что части Белоруссии и Армении», – сказала Алёна.
– Частично Белоруссия и Армения… кажется.
– И как это повлияло на введение НЭПа? – спросила учительница.
«Уменьшение численности населения повлекло за собой критичное снижение объёмов промышленного производства, – уверенно подсказывала Алёна, будто читая, – и правительство решило вести жёсткую плановую экономику».
Я повторила всё слово в слово и заработала плюсик за ответ.
– Уау, – снова удивилась Саша.
«Откуда ты это знаешь? – обеспокоенно спрашивала я Алёну. – Мы про это не читали!»
«НЭП была темой последнего урока по истории в прошлом году», – ответила та.
«Но как ты могла слышать тот урок? Ведь в прошлом году я вспоминала о тебе, не знаю… раз в месяц».
«Это не значит, что я не вспоминала о тебе чаще».
В тот день я впервые ощутила настоящее беспокойство от присутствия Алёны. Гостья в голове ощущалась как надоедливая песчинка, залезшая глубоко под ноготь. Поняв, что родственница знает мои мысли из прошлого, я хотела спрятать самые личные переживания поглубже в сознание, но, пытаясь дотянуться до дальних уголков памяти, поняла, что не знаю, чья она. Мы с Алёной смешивались как желтая и синяя краска, образовывая зелёный цвет, который никогда не разделится на старые два.
***
Наступила зима, и жизнь превратилась в нескончаемую рутину из холода и зубрёжки. Родители не могли нарадоваться на прилежность дочки, а Алёна выносила мозг придирками и приказами. Я перестала заниматься чем-либо, кроме учёбы, даже Саша не могла вытащить меня погулять, не говоря о менее близких друзьях.
В тот день я шла по Новому Арбату, возвращалась с допов по физике, на которые попросила родителей меня записать. Вернее, попросила, конечно, Алёны, но моими устами. Шёл густой снег, но ветра не было, и холодный воздух стоял неподвижно, как кисель в заиндевевшем стакане.
Я остановилась у витрины книжного магазина и взглянула в стекло, как в зеркало. Из-под бесформенной шерстяной шапки торчал нечёсаный чёрный хвост. Впалые щёки прикрывал грязный шарф, а запотевшие закрывали очки круги под глазами. Я выглядела не на семнадцать, а на тридцать пять.
– Хватит издеваться надо мной, я больше не могу… – вслух шёпотом сказала я. – Зачем ты заставляешь меня столько учиться, у меня же не осталось жизни! Просто зачем, объясни?..