Я сняла шапку, чтобы вытряхнуть, но в этот момент подул ветер, и на меня обрушился целый сугроб, упавший с веток. Петя заржал и стал меня то ли фотографировать, то ли снимать на видео.
«Придурок», – подумала Алёна. А может быть, и я.
Отсмеявшись, Петя помог мне отряхнуться от снега. Я взглянула на его лицо вблизи и вдруг осознала: Петя неожиданно красивый, прямо дух захватывало. Быть может, я давно носила неправильные линзы в очках, раз не замечала какие глубокие и зелёные глаза у Пети…
«Убейте меня, пожалуйста!» – услышала я вопль Алёны в голове и закашлялась.
– Ты болеешь? – с волнением спросил парень.
– Да нет, – ответила я, не отрывая взгляда. – Снег в горло попал.
– Скажи физруку, пусть хоть тебя отпустит, – печально вздохнул Петя и продолжил грести снег, – а то придут шинигами за тобой.
– Наверно, – улыбнулась я, не понимая о ком речь.
Алёна кричала и ругалась, и мне пришлось отойти от Пети, чтобы продолжить грести снег к максимально далёкой от парня ёлке.
***
Я добавила Вадима в друзья в Контакте, как и обещала, но мы не переписывались, а только лайкали записи друг друга.
По его фотографиям стало ясно, во скольких уголках России он побывал и во скольких прочих странах. Каждый месяц появлялись фотографии палаток, разбитых посреди заснеженного леса или рядом с безлюдной заправкой. Часто возникали комментарии людей, с которыми Вадим познакомился в пути, или его собственные рассказы об удивительных попутчиках вроде цирковых артистов и экологов-активистов, едущих автостопом спасать морских котиков на Камчатку.
Суля по всему, Вадим уволился из того фастфуда, где мы работали, и не успев скопить достаточно денег, отправился в Монголию. Сможет ли он оттуда осуществить турне по Азии или не сможет – время покажет.
Жизнь Вадима казалась не настоящей, как будто у него не было Алёны, вечно талдычащей об учёбе, учёбе, учёбе… Но я не представляла, как другие без неё обходятся.
***
За обедом я жевала курицу за одним столиком с Петей и Светой, читая собственный конспект по какому-то предмету. Я тупо смотрела на кубы, эллипсы и векторы, пока Алёна не командовала перелистывать страницу.
– Что это у тебя? – спросила меня Света, заваривая чайный пакетик в пластиковом стакане.
«Аналитическая геометрия», – подсказала Алёна.
– Аналитическая геометрия, – повторила я.
– Выглядит мерзковато, – скривилась Света, – но примерно так же, как коллоидная химия, которой меня только что пичкали.
– Зачем ты вообще здесь, если геометрия выглядит мерзковато? – угрюмо спросил Петя.
– «Зачем-зачем…», – передразнила его недовольный тон Света. – Затем, что это прикольно! Я с детства фантастику люблю и вообще-то хотела строить роботов…
– Как из Евангелиона? – загорелись глаза Пети.
– Не знаю, что это, – пожала плечами Света. – И я подавала доки на робототехнику в Бауманку, но прошла по баллам только на медицинскую физику сюда.
«Спроси, что она будет делать после выпуска!» – приказала Алёна.
– А что потом делать будешь? – спросила я.
– Не знаю пока, – беззаботно махнула рукой Света. – А вас двоих как сюда занесло?
«Скажи, что мы искали таких же умных людей как она!» – кричала Алёна.
«Умных? – удивилась я. – Ты же ей домашку по всем общим предметам делаешь, нет?»
«Если сравнивать с тобой, она гений! Ладно. Скажи, что мы здесь ради поиска… смысла».
– Тоже думаю, что это прикольно, – перевела я слова Алёны на человеческий язык.
«Да пошла ты», – обиделась Алёна.
– Я хочу заниматься астрофизикой, – внезапно сам заговорил Петя. – Я слышал, в Германии можно бесплатно получать мастера. Ну, степень магистра по-нашему. Там есть программы на английском, в том числе и по астрофизике. А потом остаётся пробиться в организацию Европейской Южной Обсерватории и работать на их телескопах в Чили!
«Да он за всю жизнь столько слов не говорил, – усмехнулась Алёна. – Спроси, он имеет в виду Паранальскую обсерваторию?»
– В Паранальской обсерватории, например? – буднично спросила я, будто всю жизнь только об этом непонятном названии и думала.
– Разумеется, она самая лучшая! – искренне восхищался Петя. – У них же есть VLT!
– Телескоп с самым оригинальным названием Very Large Telescope? – рассмеялась Света.
«Вот видишь, какая она умница!» – восхищалась Алёна.
«Но Петя же первый про эту виэлти-хрень сказал…» – защищала справедливость я.
– А вы видели фотографии оттуда?! – воскликнул Петя.
Он достал телефон и открыл папку, полностью заполненную фотографиями чилийской обсерватории. Огромные серые купола стояли на вершине пустынной оранжевой горы, а вдалеке виднелся океан. На следующем снимке в зеркальных защитных щитах телескопов отражался розовый закат. На следующем – комплекс обсерватории покоился под ясным звёздным небом, а в уголке панорамы виднелся падающий метеорит.
– Какая красота! – сказала я. – Прямо мечта!
– Это и есть моя мечта, – искренне улыбнулся Петя, и это, кажется, был первый раз, когда он улыбался не натянуто.
«Смотри, как красиво, Ба! – говорила я Алёне. – Ты не хочешь туда же?»
«Я больше склоняюсь к теоретической физике», – упрямо хмыкнула та.
– Туда же, наверно, очень сложно попасть, – присвистнула Света, глядя на фотографии.
– Да, конкурс бешенный… – вздохнул Петя. – Но есть ради чего стараться.
***
В Инстаграме Вадима появилась фотография на фоне заснеженных Гималаев. Он стоял в распаханной куртке, окружённый компанией новых друзей, и все улыбались так весело, будто их щекотали подмышками. Рядом с фотографией Вадим написал: «Удачи всем студентам на сессии!»
«Закрой эту грёбанную вкладку браузера и верни мою!» – ругалась Алёна.
Я закрыла Инстаграм и вернулась к лекции, которую смотрела родственница. Сейчас мы готовились к сессии, и Алёна зачем-то смотрела лекции из других вузов, часто на других языках. Может быть, теперь она знала не только английский?..
«Записывай» – приказала Алёна, и я копировала символы из Ютуб-презентации.
Через несколько часов просмотра лекций, чтения конспектов, решения задач и разбора экзаменационных билетов, Алёна объявила:
«Ты в курсе, что экзамен по матану только наполовину письменный? Тебе придётся отвечать темы из билетов».
«Сделаем, как на всех семинарах, – спокойно ответила я. – Ты диктуешь, я повторяю».
«Слишком медленно! Преподы и так смотрят на нас, как на умственно отсталых, когда ты думаешь по минуте над каждым предложением. Если бы ты хоть что-то понимала в предмете…»
«Ну, нет, я этой хренью заниматься не намерена!»
«Это единственный способ сдать на отлично! Открывай конспект и читай!»
Я раскрыла тетрадь, уставилась на собственный почерк, но осмысленными каракули не становились.
«Что здесь написано?» – как у маленькой спрашивала Алёна.
«Теорема Тейлора».
«Прекрасно, буквы ты знаешь. Саму формулу прочитать можешь?»
«Перевёрнутая А от икс нулевого… перевёрнутая Э… Пэ эн икс равно большой Зэ…»
«Всё понятно, – вздохнула Алёна. – Не представляю, ты же сама всё писала! Открывай первую страницу».
Я перелистнула затёртую тетрадь в начало и послушно зачитала:
«Основная теорема анализа. Формула Ньютона-Лейбница. Ну, фамилии знакомые».
«Прекрасно. Теперь скажи, ты в курсе что такое дифференцирование и интегрирование?»
«Ну…» – чесала я затылок, честно пытаясь вспомнить.
«Производные из школы помнишь?»
«Там всякие правила были…»
«Понятно, – злее вздохнула Алёна. – Слушай внимательно. Берём график y=S(t), это график положения как функция от времени. На графике парабола, берём из каждой точки производные, получаем постоянно возрастающую прямую, и вот у нас второй график, уже скорости как функции от времени S’(t)=v(t)…»
Я держалась за виски, пытаясь понять Алёнину тарабарщину. Она могла бы объяснять и азбукой Морзе, в которой я разбиралась лучше, чем в математическом анализе, зная один-единственный сигнал СОС.
«Чтобы найти площадь трапеции, – продолжала Алёна, – построим бесконечное количество прямоугольников, площадь каждого из которых равняется v умножить на дельту t».