Японял,чтомой уговор сКатрионой --
сущаябессмыслица.ВрядлиНийла послали стаким поручениемодного, но
возможно,что онбыл единственнымиз приверженцевДжемсаМора;в таком
случаея сделал все, чтобыотправить отца Катрионына виселицу, иничего
такого, что помогло бы мне. Сказать по правде, раньше мне все это и в голову
не приходило. Если то, что оназадержала Нийла,приблизит гибель ееотца,
она не простит себе этого до конца своей жизни. А если сейчас по моим следам
идут идругие,хороший же подарок япреподнесуАлану; и каково будет мне
самому?
Яуже подходил к западному краю леска,когда эти мысли поразили меня,
как громом. Ноги моивдруг сами собой остановились исердце тоже. "Зачем я
затеял эту безумнуюигру?" -- подумал я и круто повернулся, готовый бежать,
куда глаза глядят.
Передо мной открылся Силвермилз; тропа огибала деревнюпетлей,однако
была видна отсюда вся как на ладони, и кто бы за мной ни охотился, горцы или
не горцы, но на ней не было ни души. Вот он, удобный случай, вот то стечение
обстоятельств,которым мне советовал пользоваться Стюарт, и я побежал вдоль
запруды,обогнул восточный край леса,прошел его насквозь и снова очутился
на западной опушке, откуда я мог наблюдатьзатропой, оставаясь невидимым.
Она попрежнему была безлюдной, и я немного приободрился.
Больше часа я сидел, притаившись за деревьями, и, наверное, ни заяц, ни
орел немогли бы следить за опасностью зорче и настороженнее, чем я. Солнце
зашлоеще в начале этогочаса, нонебо сиялозолотом, ибыло еще совсем
светло;к исходучасадневнойсветсталмеркнуть,очертания предметов
сливалисьвдали,инаблюдатьстало трудно.Заэто времяк востокуот
Силвермилза не прошел ни один человек, а в западном направлениишлитолько
честные поселянес женами,возвращавшиеся по домам напокой. Если даже за
мной следят самыехитроумные шпионывЕвропе, думал я, и то маловероятно,
чтобы они догадались, где я; забравшись немного глубже в лесок, я лег и стал
дожидаться Алана.
Все это время я сильно напрягал внимание, следя не только за тропой, но
и, насколько хватало глаз, за всеми кустамии полями. Сейчас в этом ужене
было надобности.Луна впервойсвоей четверти поблескивала между ветвями;
вокруг стояла сельская тишина, и следующие три-четыре часа я, лежа на спине,
мог спокойно обдумывать свое поведение.
Прежде всего два обстоятельства не вызывали у меня сомнений: яне имел
права идти сегодня в Дин, и уж если я там побывал, то не имел права лежать в
этом леске, кудадолжен прийти Алан.Еслиздраворассуждать, то извсех
лесовобширной Шотландии именно вэтот мне был заказан путь; я этознал и
темнеменеележал здесь, дивясь самому себе. Я думал отом, как дурно я
сегодняпоступилс Катрионой;какятвердил, что отменязависятдве
человеческие жизни, и этим заставил подвергнуть опасности ее отца; ио том,
что,легкомысленноявившисьсюда, я опятьмогу выдатьих обоих.Чистая
совесть -- залогмужества.