От стены отделилась тень и направилась к сцене. В таверне вдруг вспыхнул яркий свет и зал ахнул – все присутствующие узнали… Немезиду!
– Ну… Добрый вечер, варвары… – несколько смущаясь, начала хозяйка Храма, – спасибо за приглашение. Это была очень хорошая идея – устроить перемирие. Я бы сказала – лучшая за долгие годы, – женщина широко улыбнулась, открывая белоснежные зубы – по залу прошёлся лёгкий смешок, а Немезида продолжила.
– Многих из вас я уже видела. Некоторых даже запомнила. Есть среди вас сильные, опытные воины, не раз причинявшие мне и моим собачкам эммм… неприятности. Ну так в следствии этого хотелось бы попросить – будьте немного сдержанней в храме, в смысле выражений, а то порой уши вянут пока идет бой. Ну и ещё одна малость – уж если пришли меня бить, то сделайте это быстро, не мучайте меня и моих псов. Вас много, а я у вас одна, и мне тоже нужно время отдыхать и восстанавливаться. Ну а пожелать вам хочу… Даже не знаю, что желают обычно на праздники люди. Удачи вам и новых боевых достижений в новом году! Ну и напоследок, меня попросили вручить премию «Лучший Варвар» в номинации «Пещеры»…
Имя воина утонуло в шквале аплодисментов и на сцену стал подниматься один из обитателей таверны. Татка сидела за столиком рядом со сценой и потягивала сок из высокого бокала. Один оратор сменялся другим, каждый вручал какую-либо премию, кто-то шутил, кто-то говорил абсолютно серьезным голосом, но вся атмосфера таверны была пронизана праздником. Вокруг были давно знакомые и родные лица. Это был их мир. Варварский мир. Мир вечной войны и верной дружбы.
– В номинации «Лучший Варвар. Писатель Года» награждается… Татка! – слова словно эхом донеслись до девушки, а чьи-то руки уже схватили её и повели к сцене. Татка во все глаза разглядывала зал, всё ещё не понимая, что происходит. А на сцене стоял Сашка и смеясь говорил:
– Ну иди же сюда, поднимайся!
В руках он держал какой-то свиток, а рядом с ним на полу стоял позолоченный сундук. Потом наградили ещё несколько человек. И каждый раз таверна взрывалась овациями так, что дрожали её древние стены. Потом Дед Мороз стучал посохом об пол, кричал – «Ёлочка, гори!»
А потом с улицы раздались первые хлопки праздничного фейерверка и народ повалил на улицу, увлекая и Деда Мороза и Немезиду, и Татку. Девушка выбралась на улицу, холодный воздух обжег горло, она подняла глаза к небу и мир взорвался тысячами разноцветных искр.
***
– Татка! Очнись! Дыши! Ну очнись же ты! Я обещаю, что теперь уроки буду всегда делать! И по дому буду тебе помогать! Только очнись, пожалуйста! И матом ругаться не буду никогда! Ну очнись же!
Голос продолжал настойчиво звать и кричать. «Какие уроки?» подумала девушка и открыла глаза. Она лежала на берегу пруда, а над ней склонился брат, причитая и размазывая слезы по лицу.
– Котёнок где? Он жив? – только и смогла сказать Татка.
– Какой нафиг котёнок? Ты хоть понимаешь, что с тобой произошло? Да если бы не я, ты бы замёрзла тут насмерть! Хорошо хоть тут у берега неглубоко! Брат ругался и ругался, ворчал и пытался поднять сестру.
– Жив твой котёнок! Вон он. Это ты за ним сиганула?
– Угу, – только и ответила Татка, обнимая брата, – пойдем домой. Только маме ни слова! Обещаешь?
– Обещаю. А этого-то куда? – брат показал на котёнка. Тот сидел, закутанный в шарф и таращил огромные глаза.
– С собой возьмем. Куда же его. Зря что ли за ним ныряла?
И опираясь на плечо брата, Татка побрела домой.
А где то вдалеке разорвалась хлопушка – первая вестница приближающегося Нового Года.
«Это неправда, что зима за окном бесится…»
«Там, где зима качается на ветках…»
Новый Год
«Обнимаю тебя ветром зимним…»
Диана Слипецкая
С НОВЫМ ГОДОМ И РОЖДЕСТВОМ!
Снегурочка
Давным-давно жила в тайге девочка Сингэктэ. Косы длинные, щёчки румяные, глазки чёрные. Как-то раз оставили родители её одну: сами на охоту ушли. Сидит Сингэктэ перед окном, смотрит, как падает снег. Летят снежинки, словно в танце кружатся, на сосны садятся, укрывают лес тёплым одеялом. А в доме тихо, слышно только, как ветер в щелях гуляет. Сингэктэ засыпать стала.
Вдруг зашуршало что-то под лавкой. Испугалась Сингэктэ, подошла к лавке, послушала. Тишина, ничего не слыхать. «Мышь, наверное», – подумала она. Тут слышит: как будто плачет кто-то под лавкой. Наклонилась Сингэктэ, взяла корзину, которая под лавкой стояла. Видит – а там девочка! Маленькая, величиной с пальчик. На ней шубка белая, сапожки на ногах расшитые. На голове у девочки талома берестяная, узорами расписана. Сидит и горько плачет.
Увидела девочка Сингэктэ, испугалась, закрыла руками личико.
– Не бойся, – сказала Сингэктэ, – я тебя не обижу! Кто ты?
– Меня зовут Сикэ, – ответила девочка, всхлипывая, – летела я на снежинке над лесом, тут ветер подул, я со снежинки упала, полетела далеко вниз, теперь вернуться домой не могу…
– Не плачь, давай я найду для тебя другую снежинку, – с этими словами взяла Сингэктэ девочку, посадила Сикэ в ладошку. Открыла Сингэктэ дверь, глядит – метель разыгралась, не видать ничего вокруг.
– Оставайся у нас, будем вместе жить, – сказала Сингэктэ. Согласилась Сикэ, делать нечего, всю тайгу снегом засыпало, домой не улетишь.
Стали Сикэ и Сингэктэ вместе жить. Родители Сикэ полюбили, она для них словно дочерью второй стала. Сикэ хоть и маленькая, да по дому помогает. Шьёт Сингэктэ халат, а Сикэ нить продевает через ушко иглы. Или сядет Сингэктэ с родителями на лавке, зажгут костёр, а Сикэ у неё в ладошках песни поёт да сказки рассказывает.
Так и прошла зима. Стало теплеть, снег таять начал. Весна пришла. Да только что-то неладное случилось с Сикэ; стала она грустна, словно сама таять начала. Сингэктэ не знала, что и делать. Однажды взяла она её в руки, а Сикэ ей и говорит:
– Зима ушла, и мне уходить пора. Не грусти, милая Сингэктэ, я тебя не забуду.
И с этими словами протянула Сикэ две серёжки. Надела Сингэктэ их, а они искрятся, как маленькие снежинки.
– С первым снегом вернусь, – сказала Сикэ и обняла Сингэктэ. Превратилась она в облачко и улетела. Помахала ей Сингэктэ вслед.
Сдержала Сикэ своё обещание и с первым снегом вернулась, да не с пустыми руками. Принесла с собой рябиновые бусы, корзинку снежинок и морозные узоры. С тех пор и считают, что если первый снег пошёл, то Сикэ к Сингэктэ в гости прилетела, а значит, наступила зима.
Автор сказки и иллюстрации – Диана Слипецкая
Храбрая Нэку
Прекрасна осенью дальневосточная тайга. Снимают деревья наряд летний, надевают наряд осенний; стоит красавица-ель, а рядом лимонник пестреет ягодами ярко-красными. Бархат амурский на солнце переливается, берёзы золотом отливают. Сосны окутаны сизой дымкой, тихо в тайге, изредка пробежит косуля, ковёр цветной копытами взметнёт. Улетают на юг птицы, клины их в небе мелькают, и словно кричат они: «Прощайте, прощайте!»
Скоро придёт Хозяйка-Зима, укроет всё своим тяжёлым одеялом, полетят снежинки, и по-новому будет красива природа тайги. В самой глуши таёжной речка протекала. Вода в ней чистая, да холодная, много лет было ей, всё знала, всё видела. Около речки той дом стоял, неприметный, можжевельником поросший. Жила в нём девочка Нэку*, и брат её, Соокто*, оба были лет шести от роду. Каждое утро она к той речке ходила. Сядет возле неё, глядит в воду, словно в зеркало смотрится; личико кругленькое, глазки чёрные, щёчки румяные, загляденье!
Как-то раз проснулась Нэку, хотела было брата разбудить, и вдруг смотрит – нет его! Выбежала Нэку из дому, стала Соокто звать, а в ответ – тишина, только вороны, ворча, вспорхнули с вершин сосновых.
Заплакала Нэку. Куда Соокто убежать мог? Глядишь, заигрался, погнался за колонком, да заблудился в тайге. Опустила Нэку ручки в воду, чтобы личико умыть, тут слышит – речка ей человеческим голосом отвечает: