Однако образ Спирьки раздвоен, «реабилитирована» только его душа. Судьба же окована злом, отсюда двойственность его поступков, поведения. В конце концов «блудное» оказалось сильнее. Герой потерял дорогу, заблудился в жизни, и ему не удалось избежать злой смерти-возмездия. (Конечный смысл реализуется в выстроенном контексте, а контекст в данном случае приобретает абсолютное значение.)
Если Святополк совершает свои поступки вполне сознательно, то Спирька – бессознательная, стихийная натура. Он поддается каждому своему желанию, не понимая, что за силы влекут его по жизни.
В. М. Шукшин, писатель-реалист, творивший во второй половине ХХ века, выстроил мистический160 сюжет (пожалуй, средневековый сюжет о Святополке даже менее мистичен), явив тем самым, насколько прочно в глубинах психики, в бессознательном современного человека укоренены определенного рода архаические представления.
1.3. Реализация в литературных текстах архетипического сюжета о Христе
В разделах параграфа 1.1 были рассмотрены примеры реализации в литературных текстах архетипического сюжета об Антихристе. Анализ будет неполным, если мы не обратимся к проблематике реализации архетипического сюжета о Христе. В данном случае предметом анализа будут только древнерусские жития.
Если за образом «злого человека», мучителя в житии-мартирии стоит Антихрист (в этом мы могли убедиться на примере борисоглебского цикла), то за образом святого-мученика стоит Христос.
Конкретные задачи настоящего параграфа заключаются прежде всего в том, чтобы определить элементы композиционной структуры жизнеописания святого в житии-мартирии, выявить его специфику и достроить таким образом структурно-типологическую модель данной разновидности жития. Подобная установка требует реализации сравнительного аспекта анализа – необходимо сравнить жизнеописание святого-мученика как тип (структуру) с другим подобным же типом (структурой). А потому следует выстроить или уже иметь определенную модель в качестве образца для сравнения. В данном случае оптимально, на наш взгляд, избрать типологическую модель преподобнического жития. Основанием тому могут быть, по крайней мере, две причины. Во-первых, иноческий подвиг осмыслен в христианстве как классический тип подвига во имя Христа. Соответственно, преподобническое житие представляет собою классическую разновидность жанра, а значит, оно дает богатый материал для сопоставления. Во-вторых, по сравнению с другими жанровыми типами преподобническое житие является наиболее изученным. Любой исследователь, уделивший ему сколько-нибудь серьезное внимание, касался и вопроса о его структуре («композиционной схеме»). Это обстоятельство значительно упрощает поставленную задачу. Если есть возможность использовать имеющиеся наработки, то отпадает необходимость в специальном исследовании структуры данного типа жития.
1.3.1. Структурно-типологическая модель «преподобнического жития»
Содержание преподобнического жития составляет описание земного пути святого от рождения и до смерти. Полная композиция данного типа жития включает в себя авторское вступление и заключение, но нас интересует именно центральная часть – жизнеописание, или агиобиография.
В научной литературе имеются высказывания, уточняющие применение термина «биография» в отношении к житию. «Житие не биография, а назидательный панегирик в рамках биографии, как и образ святого в житии не портрет, а икона»161. Ср.: «“Свят” тот, в котором не осталось или почти ничего не осталось от “биографии”. Житие уподобим “иконе”, а биографию – портрету. Житие есть мощи, биография – труп»162. «Содержанием жития является биография “святого” <…> Я сказал “биография”. Это не совсем точно, это не то слово. Биография предполагает рассказ о жизни реального человека; такая биография обычно полна драматического движения. В житии всего этого нет и быть не может: нет движения, роста, становления характера. “Святой” неподвижен (равно как и агиографический “злодей”). Он “святой” уже с момента рождения; он избранник Божий. И в этом смысле он не имеет биографии: автору нечего рассказывать. Автору-агиографу остается только одно: подобрать материал для иллюстрации его святости. Житие и сводится обычно к такой иллюстрации в рамках биографического повествования о жизни героя и его кончине»163 и др.
За образом святого стоит тот же реальный человек с не менее реальной биографией, другое дело, что она описывается через канон, который возводит реальность в пространство и к символике святого, вечного. Термин «биография» применяется исследователями к житиям всех типов. Представляется, что это вполне правомерно. У каждой культурной эпохи свои принципы и методы воспроизведения действительности, в частности, биографии реального человека. Определение «биография» может, на наш взгляд, указывать лишь на содержательную, тематическую сторону жития. Жанровую (дифференциальную) характеристику задает сам термин «житие» в сочетании с определением его типа «житие юродивого
1
Мандельштам О. Э. Конец романа // Мандельштам О. Э. Слово и культура : статьи. М., 1987. С. 73–74.
2
Там же. С. 72.
3
Некрасов И. Древнерусский литератор // Беседы в Обществе любителей российской словесности при Императорском Московском университете. Вып. 1. М., 1867. С. 48.
4
См.: Некрасов И. С. Зарождение национальной литературы в Северной Руси. Ч. 1. Одесса, 1870. С. 4.
5
«И. С. Некрасов под термином “реалист” имеет в виду натурализм изображения в целом ряде житий разнообразных черт реальной жизни эпохи. И в этом смысле характеристика И. С. Некрасовым особенностей древнерусской агиографии во многом справедлива, хотя, конечно, мы не можем считать древнерусского агиографа основоположником литературного течения ХIХ в.», – отмечает Л. А. Дмитриев (Дмитриев Л. А. Житийные повести русского Севера как памятники литературы ХIII–ХVII вв. Л., 1973. С. 9). Несостоятельность посылки, положенной в основу второй работы И. С. Некрасова, была очевидна уже В. О. Ключевскому; позже об этом писал И. У. Будовниц (см.: Будовниц И. У. Монастыри на Руси и борьба с ними крестьян в ХIV–ХVI веках (по «житиям святых»). М., 1966. С. 30). Итогом обсуждения вопроса, в котором представлены положительные и отрицательные стороны трудов И. С. Некрасова, можно считать процитированное исследование Л. А. Дмитрие-ва. (См.: Дмитриев Л. А. Житийные повести русского Севера… С. 9–11.)
6
«Поиски новых, нетрадиционных источников давно уже стали предметом особых забот историков, и уже к середине ХIХ в. значительные надежды были возложены на житийную литературу с ее как бы бьющим в глаза бытовизмом», – пишут авторы «Послесловия» к репринтному изданию труда В. О. Ключевского (Плигузов А. И., Янин В. Л. Послесловие // Ключевский В. О. Древнерусские жития святых как исторический источник. М., 1988. С. 2). Здесь же приведены высказывания А. А. Куника, Ф. И. Буслаева, П. М. Строева на данную тему. Последний, в частности, писал: «Кто соберет все жития святых русских, сказания об иконах, отдельные описания чудес и тому подобное и прочтет все это со вниманием и критикою, тот удивится богатству этих исторических источников».
7
Плигузов А. И., Янин В. Л. Послесловие. С. 6.
8
Там же. С. 7.
9
Там же. С. 7–8.
10
Федотов Г. П. Россия Ключевского // Федотов Г. П. Судьба и грехи России / Избранные ст. по философии русской истории и культуры : в 2 т. СПб., 1991. Т. 1. С. 331–332.
11
Федотов Г. П. Россия Ключевского. С. 339.
12
Там же. С. 341.
13
Там же. С. 346.
14
Там же. С. 341. (Основная работа Г. П. Федотова, посвященная русским житиям, книга «Святые Древней Руси», была издана в 1931 году в Париже. Впервые в Советском Союзе в Москве (1990 год). Г. П. Федотов столь тонко понимал В. О. Ключевского не только в силу своего психологического дара, но и потому, что сам прошел сходный с ним путь умственных и духовных исканий. (См., например: Мень А. В. Возвращение к истокам // Федотов Г. П. Святые Древней Руси. М., 1990. С. 8–9 и др.).