Ершов исподлобья посмотрел на Ховрина, сунул ему вялую холодную и влажную руку – как лягушку:
– Привет. Ты как?
– Херово.
– И я. Бабла нет? Завтра отдам, – безнадежно спросил Ершов.
Ховрин помотал головой:
– Сам голодаю.
Оба какое-то время молчали.
– Ну, пока, – сказал Ершов, тут же потерявший к Ховрину всякий интерес.
– Пока.
Ховрин прошел через арку во двор. Там стояла компания. Оттуда вытащился какой-то резкий парень, ухватил Ховрина за рукав, прохрипел:
– Дай закурить!
– Не курю! – вырвался Ховрин.
– Ты чё – грубишь? – тут же вскипел тот, уставясь на Ховрина мутными глазами без всякого выражения. Ховрину на миг показалось, что это был настоящий биоробот.
Стало понятно: это заводка, и Ховрин ударил его в подбородок изо всех сил. Парень исчез из поля зрения. Звук от падения биоробота был картофельный, поскольку в нем не было никаких металлических частей.
Остальные в этой компании – такие же биороботы – были народ опытный и на рожон не полезли: чего хорошего валяться в грязи, а потом еще тащиться в травмпункт – чиниться.
Тут же и позабыв про них, Ховрин пошел домой спать.
Утром сходил в спортзал, а у школы Ховрин был ровно полчетвертого.
Наконец появилась Катя Гарцева. Кивнула. Подошла.
– Ты куда после школы? – поинтересовался у нее Ховрин по дороге.
– Пока хожу на курсы английского в Большой Универ, – ответила Катя без особого энтузиазма. – Нужно получить сертификат.
– И на кого будешь учиться?
– Хочу на филолога. Если, конечно, поступлю, – туманно ответила Катя, делая большой шаг через лужу.
– Ты-то и не поступишь? Уж на платное место тебя всяко ведь возьмут. Тебя родичи туда пихают, или по своей воле идешь?
– Сама. А куда еще идти-то?
– Ну, там все девчонки хотят в артистки. Ты же – красивая. Хотя если и переводчиком: тоже хорошая женская работа, и платят, наверно, неплохо.
Катя чуть покраснела от удовольствия.
– А у тебя какие планы?
– У меня-то планы очень простые: армия.
– И когда забирают?
– В мае. Праздники еще, надеюсь, дадут отгулять!
– А что после армии собираешься делать?
– Еще не думал: буду работать, заниматься спортом и учиться. Может быть, пойду работать в МЧС.
– МЧС – это круто! У меня школьная подруга поступает в университет МЧС на самый блатной факультет – на пожарку, закончит – деньги будет грести лопатой с предприятий, ресторанов – у всех ведь непременно есть нарушения. Но туда без блата никак не попадешь. У нее отец пожарный начальник. Еще неплохое место, говорят, Академия государственной службы, но туда просто так не поступишь. Тоже клевая работа: брать взятки и нифига не далать! – трещала Катя. – Один парень из нашего из класса туда идет – у него отец работает в Смольном. И еще есть у нас в классе такая сладкая парочка: Инна Еремочкина и Спартак Зайчиков. Они оба идут в «Кулек».
– В «Кулек»? – удивился Ховрин. – Там же, говорят, учатся одни пидарасы! Других туда и не берут.
– Ну, про это я не знаю, – пожала плечами Катя. – Думаю, что это не так.
– Говорят, а у нас один парень из класса в прошлом году поступил в Лесопилку. Говорит, туда можно вообще не ходить: только платишь бабосы, занимаешься своими делами и получаешь диплом…
– Не слышала про такое. А какой у нее мировой рейтинг? – поинтересовалась Катя.
– Хрен его знает! Наверно никакой. Хотя рейтинги, наверное, тоже все за бабки делают. Верить теперь ничему нельзя…
– Ну, я так не думаю…
Так, болтая, дошли до самого дома и потом до дверей квартиры.
Валерий Константинович, рассчитавшись с Ховриным, запер входную дверь.
– И как тебе этот парнишка, Катя? – спросил он у девушки.
– Нормальный, – буркнула та.
– А я считаю, что вполне даже хороший.
–Туповатый он какой-то: сила есть – ума не надо. Представляешь, в армию идет! Косить не хочет. Это нормально? Потом будет работать в МЧС.
– И чего он еще тебе рассказал? – спросил Валерий Константинович.
Катя ничего не ответила, будто и не слышала вопроса, ушла к себе.
Недели две все шло без проблем, четко по графику. Лишь однажды подошел какой-то парень. Уперся в Ховрина:
– Я хочу поговорить с Катей! – Он был бледен и напряжен.
Ховрин вопросительно взглянул на Катю:
– Будешь с ним говорить?
Ответ Кати его удивил:
– Нам не о чем разговаривать!
Ховрин повернулся к парню, развел руками:
– Не хочет она с тобой разговаривать. Так что, братан, извини…
С интересом подождал ответной реакции. К его разочарованию, никакой реакции не последовало. Парень просто повернулся и ушел, ссутулившись и чуть загребая ногами.
Некоторое время шли молча. Вопрос висел в воздухе. Потом Катя сказала:
– Да ну его!
Ховрин хотел, было, спросить, кто это, но не стал. Все равно бы толком не ответила, и какое вообще его, Ховрина, дело. Пробормотал:
– Все. Без вопросов.
И все-таки чуть позже спросил:
– А это кто был?
– Это? Мой бывший парень, – просто ответила Катя.
– Ты с ним спала?
– Так спрашивать неприлично, – огрызнулась Катя, слегка покраснев.
– Почему? Когда спишь – это считается близкие отношения, появляется зависимость. А когда нет – то как бы и отношений никаких нет. Это самое дело на отношения влияет чрезвычайно. Если ты хоть раз с ним переспала, то он от тебя может потребовать продолжения.
Катя надула губы, думая, что ответить, потом буркнула:
– Это не твое дело!
– Ага, понятно. Значит, не спали, просто щупались. Тогда ты ему ничего не должна, – сделал заключение Ховрин.
– Чушь несешь! Все, хватит! – Катя покраснела еще больше.
– Ты девственница?
– Почему бы и нет! Мне это вовсе не стыдно. Это плохо?
– Наверно, хорошо – заразу не подхватишь. И вообще. Я знаю одну, она ходила с парнем. Однажды ей захотелось с ним переспать, но она сказала ему: ладно, но давай тогда быстро поженимся. На следующий день они поженились – как-то договорились в ЗАГСе – и только тогда переспали. Цель замужества была как раз в этом, чтобы легально потерять девственность. Не особо-то она его любила. Но так и живут вместе. Пока. Уже полгода.
– Ты откуда это знаешь?
– Подслушал бабские разговоры.
– Бред.
– Это из серии неприятные вопросы. Психиатры очень любят их задавать, типа: «Любишь ли ты свою маму?», «Мастурбируешь ли ты?», – все, понятное дело, дрочат, но ответить стесняются. А он и смотрит по реакции.
– Ты какой-то сексуальный маньяк, – прошипела Катя.
– В этом, говорят, и есть смысл психотерапии, психоанализа. Выяснить детскую травму. Ты чего больше всего боялась в детстве?
Катя на минуту задумалась, потом сказала:
– Я боялась, что родители не придут, не заберут меня из детского сада, или что они умрут. А ты?
– Тоже чего-то боялся, чего – уже не помню. Мы тогда жили в Шушарах, у нас в доме не было горячей воды. Я до какого-то возраста ходил с мамой в женскую баню. Здорово бы сейчас сходить. А потом с отцом уже. Помню, всегда поскальзывался на одном и том же месте в бане и до ужаса боялся этого места. А потом там сделали ремонт. Только вряд ли это детская травма. Детская травма это сексуальное насилие, или когда случайно увидел секс родителей и ужаснулся.
– Бред несешь!
А про того парня потом все-таки рассказала:
– Это был Денис Сергеев. Он уже студент. На первом курсе. Учился в нашей школе. Считается, что у него отец какой-то крутой – типа торгует шинами. Имеет в Питере три магазина. И сам он типа крутой мажор. Почти олигарх. Считался.
– Нравился?
– Да пошел он!
Сергеев-младший, впрочем, не угомонился, а позвонил знакомым «чотким пацанам»:
– Привет, Боб! Можете отмудохать одного? Плачу десятку.
– Покажи его, посмотрим…
Пару дней спустя они замаскировались под местных хулиганов и подловили Ховрина в известном переходе между домами после того, как он довел Катю домой:
– Эй, чувак, хули ты тут по нашим телкам ходишь? – Ничего нового они не изобрели.
Их было четверо. Похахатывали, разминались, готовились к потехе. Ховрин повернулся к ним и оскалился такой мертвой улыбкой, что смех их тут же и испарился. Все четверо застыли, а Боб буквально отпрыгнул на метр – как если бы, подняв крышку чемодана, обнаружил бы там внутри ядовитую змею.