Старт свадьбе дал деревенский гармонист и тамада. А потом пошло и поехало в стиле «после первой и второй перерывчик небольшой». В середине торжества было предоставлено слово и Карпу. Художник, продемонстрировав свой стильный костюм, застегнул на нём одну пуговицу и сказал:
– Друзья, господа, товарищи, я как художник честно признаюсь, что такой красоты и идиллии, какую излучают Амос и Милана, я ещё в природе не встречал. Дай им такой же красивой и сладкой жизни, – Худасов пригубил стопку с водкой, – однако, господа, горько! И все господа дружно закричали, – горько! горько! горько!
В первый перерыв Милана, проходя мимо художника, хихикнула и шепнула:
– Учти, я уже замужняя женщина и готова позировать для второй картины.
– Учту, – шепнул Худасов и, удалившись от источника повышенной опасности на безопасное расстояние, подумал: самая настоящая рыжая фурия. Чтобы познать её внутренний мир, очевидно, надо с ней вступить в более тесный контакт, на который она намекает. Амос ему не друг, сам он – свободный художник со свободными взглядами на жизнь и любовь.
Через три дня после свадьбы Карп утром пришёл к Амосу за сывороткой. Фермера дома не было. Вышедшая из спальни в коротком халатике Милана потянулась и тихо заговорчески произнесла:
– Может быть, устроим репетицию перед работой над новой картиной?
– Можно и устроить. Есть ли для этого время? – в глазах Карпа запылал огонь.
– Муж вернётся часа через два, – девушка сбросила с себя халатик, – и как? Гожусь я с такой фигурой для позирования в обнажённом виде?
– Вполне. Ни один художник на свете не устоит перед такой красотой, – Карп быстро разделся и шмыгнул в спальню следом за замужней женщиной, которая прыгнула на кровать, как кошка.
Карп то ли в качестве хищника, то ли жертвы тоже бросился на ложе любви.
Когда постельные сцены со стонами закончились, Худасов со словами «я не трус, но я боюсь» быстренько оделся и вышел на улицу, огляделся и вернулся в спальню к девушке.
– Я решил работу с твоим обнажённым телом начать прямо сейчас, – Карп достал из кармана небольшой фотоаппарат, – я его всегда ношу с собой, чтобы запечатлевать всё красивое, и тебя сейчас тоже сфотографирую, а потом уже с фотографии нарисую твое прекрасное тело на фоне голубого неба, нежащегося, допустим, на розовом облаке.
– Я рассчитывала на длительное позирование, – Милана надула губки, – чтобы доставить тебе и себе удовольствие.
– Не будем посвящать в наши дела твоего фермера от греха подальше, – Карп сделал несколько снимков с разных позиций и усмехнулся, – теперь замуруй своё обнажённое тело в крестьянскую одежду и пойдём прогуляемся на свежий воздух. Есть разговор.
– Может, повторим? – жена хозяина кур и земли с неохотой встала и, видя неумолимое лицо художника, виляющей походкой пошла одеваться.
– Я жду тебя в беседке, – Худасов махнул рукой и вышел на улицу, где мороз стал усиливаться на глазах.
Художник пришёл к водоёму, который находился метрах в пятидесяти от дома Амоса, и заметив, что вода возле берега стала покрываться тонкой кромкой льда, подумал: совсем скоро в этих местах наступит мёртвый сезон с сугробами, заметёнными тропинками, безлюдьем. Лишь дым из труб по утрам и вечерам будет свидетельствовать, что в деревне теплится какая-то жизнь. Мысли Карпа прервала женщина, появившаяся из-за кустов, которая была одета в тулуп и валенки. Голова местной селянки вместе с лицом была укутана большим пуховым платком. Женщина подошла вплотную к мужчине и печально произнесла:
– Времена для секса на лоне природы настали неподходящие. Что делать? Что делать? Даже и не знаю, что предпринять в такой экстремальной ситуации.
– Милана! Однако, можешь ты удивлять, – Худасов потёр холодные уши, – но возникает вопрос: зачем тебе деревня и фермер в придачу? Ты же городская.
– Не совсем, родилась я в центре сельского района, где прожила до совершеннолетия. И только после этого поступила в областной университет, чтобы выучиться на юриста. После окончания учебного заведения опять спустилась в район, где некоторое время поработала адвокатом. Спасибо подруге, которая смогла зацепиться в Москве после окончания медучилища. Она и помогла мне перебраться в Москву. Адвокатом я там не потянула, поэтому вышла замуж за бизнесмена. Спасибо и ему, что обеспечил более-менее приличную жизнь и царствие ему небесное. К сожалению, он безвременно ушёл в мир иной. Вот теперь я здесь. Спасибо Амосу, – девушка задумалась, – даже не знаю за что его и благодарить. Но всё равно спасибо ему хотя бы за ласку.
– И сколько же ты, красна девица, побыла вдовой? – художник снова потёр уши под вязаной шапочкой.
– Ровно три месяца. Но жизнь быстротечна, и зачем горевать долго по человеку, которого не любила и, притворяясь, понапрасну лить слёзы. Мне встретился Амос, и я его сделала счастливым. Это что плохо? Я думаю, что и тебя я тоже сегодня осчастливила. По-твоему, я заслуживаю осуждения за это?
– Этот вопрос из области философии, которой, кстати, я немного увлекаюсь. Я хочу представить смерть, как живое существо и изобразить её на холсте. Сейчас ищу для неё подходящий образ. А тебе я, конечно, благодарен за прекрасные мгновения наслаждения и не осуждаю твои поступки. У тебя свой путь к счастью. Но подобные пути могут привести и в тупик, и к краю пропасти. У тебя слишком горячее тело и необузданная душа, – Карп ловким движением засунул руки под тулуп девушки, – пусть секунду погреются.
– Твой путь не праведнее моего. Ты переспал с замужней женщиной и сейчас меня лапаешь, – Милана усмехнулась, – пошли ко мне, там продолжим философствовать, а то ты здесь превратишься в сосульку. Заодно и выпьем чего-нибудь, и муженька моего пригласим в компанию.
– Хорошая идея, тем более, что для этого есть повод. Я получил сообщение, что меня принимают в члены Союза художников России. В этом есть и твоя заслуга.
– Поздравляю. Это действительно надо отметить.
Амоса ещё не было дома. Милана, сбросив с себя верхнюю одежду, вопросительно с усмешкой на лице посмотрела на художника и прошептала:
– Успеем?
– Пошли к окну в зале, чтобы видеть вход в дом. Если что, разбежимся в разные стороны.
Милана, долго не думая, упёрлась руками в подоконник и выгнула спину.
Фермер пришёл домой, когда любовники сидели на диване. С момента окончания их греховных действий прошло минут пять. Амос вошёл в зал и обрадованно воскликнул:
– Привет, Карп! Я смотрю по твоим раскрасневшимся щекам, что моя сыворотка идёт тебе только на пользу.
– Сыворотка, мороз, чистый воздух, тепло твоего дома – это молодильный коктейль для организма, подпорченного городским смогом, – Худасов поднялся с дивана, – а я заскочил на пару минут по двум вопросам: как всегда за сывороткой и с предложением отметить у тебя в доме моё вступление в Союз художников России.
– То и другое выполнимо. Мой дом для гулянки в твоём полном распоряжении.
Милана встала и обняла мужа.
– Ты свои дела, милый, все решил?
– С директором предприятия пришли, как говорится, к консенсусу. Решили овцеводством заняться совместными усилиями и довести поголовье животных до нескольких тысяч. Прибыль будем делить пополам.
– В таком случае я забираю Милану для похода в магазин, – Карп натянул до глаз вязаную шапочку чёрного цвета.
– Можете взять машину. Она в гараже, а ключи от неё в прихожей на столике, – фермер поцеловал жену в щёчку, – а я тем временем перекушу и схожу в овчарню. Забыл сказать: сегодня приезжает мой двоюродный брат с семьёй. Вы с ним познакомились на свадьбе. Директор выделяет ему дом. Он будет работать на нашем совместном предприятии зоотехником. Пару дней его семья поживёт у нас.
За руль «Хонды» сел Карп, который выехав из гаража, произнёс: