– А на самом деле он огромный?
– То он у тебя маленький, то сразу огромный. Я думаю, он где-то с тебя ростом. Или даже повыше.
– С меня? Он что, игрушечный?
– Ну, конечно, это не настоящий корабль, но и не игрушка. Это – флюгер. Он, как и вон тот петушок, показывает, куда дует ветер.
– Но ведь это и так понятно.
– Нет, без флюгера это не так-то просто определить. Попробуй, закрой глаза, покрутись, а потом покажи мне, куда дует ветер. Можешь даже послюнявить палец, как делают моряки.
– Ха, и нисколько не трудно!
– Это потому что ветер сильный и ты подглядываешь. При слабом ветре даже по деревьям не определить, откуда он дует.
– А зачем знать, откуда дует ветер?
– В приморских городах это важно. При встречном ветре рыбакам трудно будет вернуться домой. К тому же смена ветра часто означает смену погоды.
– А как этот кораблик называется?
– Что значит, как называется?
– Ну у каждого корабля ведь есть название.
– Ты прав. Но я же сказал, это не настоящий корабль, а просто флюгер. У него нет названия.
Отец с сыном ушли, а кораблик задумался. «Действительно, как это у меня нет имени? Если люди поленились, то я могу придумать его себе сам. Может быть, Глория? Нет, это женское имя. Тогда может Архангел Гавриил?» Кораблик слышал это название от капитана. «Нет, слишком внушительно. Ведь о том, как меня зовут, будем знать только я и мой друг-тополь. А для себя мне не нужно такое длинное имя». И вдруг он придумал: «Летящий»!
– Да, это красивое имя! – сказал тополь. – С таким даже настоящему кораблю не стыдно было бы войти в порт.
– Спасибо, – ответил кораблик польщенно. Потом он вздохнул и прибавил: – Жаль только, что корабли с парусами, как у меня, совсем перестали заходить в порт.
Действительно жизнь вокруг менялась на глазах. В гавани теперь стояли и дымили трубами железные пароходы. На улицах появились автомобили – смешные повозки без лошадей.
Капитан ворчал и ругался, а в его разговорах с соседями всё чаще тревожно звучали слова «война» и «правительство».
Когда на главной городской башне сменился флаг, капитан сказал, это от того, что сменилось правительство. Ну а самые страшные времена настали, когда сбылось второе из тревожных слов: «война». Самолёты летали над городом, и из них прямо на улицы, дома и церкви падали бомбы.
Самолёты! Сначала кораблик восхитился и обрадовался этому новому изобретению людей. Он-то думал, что это он – «Летящий». И вдруг в небе парит не птица, а человек в железной коробке с крыльями. «Везёт же счастливцу», – подумал флюгер про серебристый, похожий на огромную чайку, самолёт.
А потом полетели бомбы, начались пожары и паника внизу. Кораблик ничего не понимал. Как можно использовать этот дар – полёт в небесах – для того, чтобы сбрасывать на головы детям огонь и смерть?
Да и самому флюгеру тоже грозила беда. Горели дома по соседству, горели и рушились старые башни. Бомба попала даже в прекрасный собор, и он лишился своего шпиля. Тополь дрожал всеми ветвями. А кораблик хотел теперь только одного – не видеть больше этих пожаров и разрушений. Но куда бы ни дул ветер и куда бы ни поворачивался за ним флюгер, всюду были огонь и руины.
Флаг на крепостной башне сменился ещё раза два или три, и война наконец закончилась.
Хозяин дома, отставной капитан, куда-то исчез. Здесь поселились теперь новые жильцы: несколько семей из разрушенных и сгоревших во время войны зданий.
А старый флюгер совсем затосковал. Он начал бояться ветра, ворочался-то он уже со скрипом. Так ведь и рассыпаться недолго во время очередного шторма. И мысли его тоже стали ворчливые и скрипучие. Единственная отдушина – пожаловаться другу-тополю.
– Я показываю людям направление ветра. Раньше это предупреждало их об опасности. А теперь огромным железным кораблям уже не важно, откуда дует ветер. О штормах людям объявляют по телевизору в прогнозах погоды.
– Ну ты же в этом не виноват. Теперь ты просто украшаешь дом, а вместе с ним и весь город. Это тоже немало.
– Скажешь тоже, украшаю. Людям просто лень карабкаться на крышу, чтобы снять меня и выбросить, как старый ржавый хлам.
И действительно, однажды его сняли со шпиля. «Наверное, это конец. Может, меня хотя бы переплавят на детали для моторной лодки, а не на пушки, как другие флюгеры. Сейчас ведь нет войны».
Но старый флюгер сняли очень бережно, починили и вернули на место. А дом отремонтировали и покрасили.
– Я же тебе говорил! Я так рад, что ты вернулся! – зашелестел ветвями тополь.
– А уж я-то как рад! И, послушай, никакого скрипа!
Флюгер даже завертелся от удовольствия. «Я снова Летящий!»
А мимо дома стали ходить туристы. Им рассказывали про старые времена, про расцвет города, про корабли с парусами, про ветра и шторма, войну и разрушения. И ещё про то, что дому так много лет, и даже про флюгер на крыше.
Туристы удивлялись, разглядывали кораблик в небе, фотографировали его. И тогда флюгер подумал, как же это здорово, что он прожил свою жизнь именно здесь, на одном месте. Он вдруг понял, как же много всего повидал и сколько ему ещё предстоит увидеть.
Старая лестница
Когда-то люди специально выбрали место повыше. Они построили крепость на вершине холма. Потом вокруг вырос целый город, и замок на горе стал его сердцем.
В верхний город вела парадная улица. По ней возвращались домой рыцари с охоты. А наша лестница, узкая, иногда почти отвесная, предназначалась для стражников, торговцев и бедноты. Но люди шагали по ней с удовольствием. Ведь иначе подняться в верхний город было бы невозможно – крепостные стены и скала над обрывом. А с парадного входа ещё неизвестно, кому попадешься под горячую руку. Даже продавцы вразнос, тяжело тащившие свои корзины, были благодарны лестнице, отдыхая на её нагретых солнцем ступенях.
Зимой лестницу засыпало снегом. Иногда снег и лёд превращали её в опасную для жизни скользкую горку. Наверх ещё ничего. Начнёт кто-нибудь подниматься, поймет, что дальше никак и, бормоча: «Да что же это такое, лестницу почистить не могут», спустится обратно и пойдёт по сугробам вокруг стены. А вниз труднее. Пройдёт человек опасливо несколько ступенек, увидит, что дальше ещё хуже, но обратно наверх уже неохота. «Уж как-нибудь, дай бог, спущусь, здесь крутое место, а дальше, вроде, ровнее». Потом пожалеет, а обратно и правда уже никак. Руки заняты, башмаки скользкие. И стоит торговка, ни туда ни сюда, прям хоть плачь.
Весной вдоль лестницы бежал ручеёк. Она всегда с нетерпением ждала этой встречи.
– Привет. Наконец-то снег начал таять. Я даже сквозь него чувствую весеннее тепло на своих ступеньках. Ждала тебя со дня на день. А вот и ты!
– Ага. Я тоже заждался! Теперь быстро смою с тебя весь лёд и грязь. Что интересного случилось за этот год?
– О, много всего! В доме у башни весело отпраздновали Рождество. Дети ходили, пели песни и стучались во все двери. Было очень забавно.
– Я помню этих детей. В прошлом году они пускали здесь кораблики.
– Зимой в том доме родился ещё один малыш. Какая была суета! Приходила повитуха, потом ещё одна. Потом посреди ночи срочно посылали за доктором из нижней аптеки. Я беспокоилась, как бы дело не закончилось похоронной процессией по моим ступеням. Все разговаривали шепотом, и даже священник приходил. Пока поднимался, всё время бормотал что-то про грешные души.
– Но теперь всё в порядке?
– Да, к счастью. Малыш исправно кричит, даже мне слышно. А хозяйка с остальными детьми должна сегодня пойти в церковь на службу. Ты сможешь их всех увидеть.
– Хорошо бы. Надеюсь дети захватят свои кораблики.
Лестница хорошо знала тех, кто часто ходил по ней. Дети скакали вверх-вниз по ступенькам, слуги из богатых домов спешили по поручениям хозяев в нижний город, мастеровые поднимались наверх в поисках работы. Многих она узнавала по шагам. Вся жизнь людей проходила перед ней, иногда буквально: от рождения до смерти.