Его лучший друг Егор был невысоким, упитанным пацаном. Каждый месяц он менял причёску, выбривая замысловатые рисунки на затылке и висках. В целом он парень умный, весёлый, напористый и очень ушлый.
У него вечно была тонна идей на сегодняшний день и вообще по жизни. Где учиться, как пробиться, когда праздновать первый заработанный миллион и должность «генерала». В том, что он станет генеральным директором, известным политиком или добьётся успеха в другой сфере, – никто не сомневался.
Егор мог работать как электростанция. Его энергией накрывало всех окружающих. Девчонки обычно стрелялись от его неуемного натиска, хотя некоторые старались оставаться в близком окружении: ведь рядом с таким не пропадёшь.
И вот с этими друзьями весело проводили время Дашка и Танька. Мишка пленил своим равнодушным спокойствием, Егор захлёстывал энергией. У моей принцессы появились игривые искорки в глазах, её селфанутая подружка была в отрыве.
«Надо нормального парня тебе найти, а не этого балбеса: то мозгов нет, то самого», – вспомнил я слова Таньки. Что ж, и полдня не прошло.
Если Дашка раньше и была равнодушна к этим двоим, то сейчас её шансы были как у мухи, запутавшейся в паутине с мёдом. Немногим удавалось выбраться: если один своими бархатными манерами не очарует, то второй точно уболтает. И альтернативы, то есть меня, рядом нет. В таком виде, точнее, отсутствии его, не покажешься. Чёрт, обидно-то как! Ну ничего, утро вечера мудренее. Завтра с новыми силами и отдохнувшим от созерцаний телом в бой!
На этой позитивной ноте я отрубился, однако толком поспать мне в ту ночь не удалось.
***
Мне снился прекрасный сон. Я был с Дашкой, потом с капитаншей Марьянкой, потом – не при ночи помянутой – Василисой. Я только начал рассматривать гитарообразную фигуру Лисы Васи, как в глаза ударил свет люстры под потолком.
В комнату вошли двое в полицейской форме, ещё один в пятнистом камуфляже, матушка следом. При холодном ярком свете её лицо казалось серым, с мешками под глазами. Она сильно волновалась и, кажется, не знала, куда деть руки: то скрещивала их на груди, то обнимала своё сухощавое тело, на которое была накинута шаль. Никто не обращал на меня внимание.
– Вы уверены, что он пропал, а не загулял или сбежал? – спросил один из полицейских – постарше. – Как у него сейчас с поведением?
– Да как всегда. Был шалопай и шалопаем остаётся. Вы же сами всё знаете, Борис Степанович, – голос матушки дрогнул, и она сильнее закуталась в шаль.
– В том-то и дело, что знаю, – вздохнул участковый.
Я сел на кровати и потёр глаза. Япона мама! Точнее, моя мама решила вызвать полицейских по мою душу. Во дела!
– …вы не представляете, как я переживаю. Безалаберный, никаких нервов на него не хватает, – матушка всхлипнула. – Может, устроил веселье, – на последнем слове она истерично взвизгнула, но быстро взяла себя в руки и с немой мольбой посмотрела на участкового.
Борис Степанович задумчиво потёр пальцами подбородок. Второй в форме – помоложе – оглядывался в комнате. Пятнистый смотрел мои фото в рамках на столе.
– А когда у него было последнее веселье? – спросил участковый.
– Так в субботу, гадёныш, где-то нажрался. Где только умудрился – ума не приложу, – начала ворчать матушка. – И ведь нельзя продавать спиртное несовершеннолетним, по закону.
Участковый ухмыльнулся:
– Кто ищет – тот всегда найдёт. Молодёжь нынче предприимчивая, а торговля не брезгует подобной выручкой.
– Штрафовать их надо.
– Штрафуем, – вздохнул участковый. – Но прибыль, видать, всё покрывает.
Борис Степанович уставился в пустое место, кем я сейчас являлся. Второй в форме перебирал мой завал на столе. Пятнистый держал фото и что-то искал в своём телефоне.
– Вы ведь его найдёте? – робко спросила мать. – Вдруг что случилось? Мне иногда кажется… вы только не смейтесь… что по квартире Васькина душа ходит. Вот прямо чувствую его… Говорят, так бывает, когда человека уже нет на этом свете…
– Успокойтесь, мамаша, – участковый подошёл к ней и легонько пожал кисть руки. – Это всё волнение, нервы. Они ж молодые, не соображают, каково родителям места себе не находить из-за неведения.
– Найдёшь тут, – всхлипнула матушка. – На выходных ночь неизвестно где провёл, сегодня вообще не появлялся. И сейчас – где его черти носят?
Пятнистый слегка откашлялся:
– Думаю, что всё в порядке с вашим сыном, – он поднёс свой телефон к матушке и участковому. – Видите?
Те недоумевающе уставились на экран.
– Это страница вашего Василия в соцсетях, – пояснил пятнистый. – А это время, когда он заходил в последний раз. Несколько часов назад.
– Ну вот, я ж говорю, что всё образумится, – приободрил матушку участковый.
– А если это не Васька заходил, а кто-то другой с его телефона? – не унималась та.
– Будем надеяться, что Васька, – попытался успокоить пятнистый. – Я фотографию его заберу для наших поисковиков. Постараемся помочь, найти.
– Фотографию для поисковиков… – повторила матушка. – Как же всё серьёзно.
Чтобы, заглушить очередной приступ, участковый увёл разговор в другую сторону.
– Вы сказали, что в субботу он пьяный пришёл.
Матушка кивнула, вновь насупившись.
– С кем-то из своих гулял или новая компания появилась?
– Да Бог его знает, – пожала она плечами. – Вырастили общительного, мучаемся теперь. Но точно не с другом Максимом. Я звонила к ним, мы с теми родителями всегда на связи…
Я чуть не подскочил: вот это новости! За нашими спинами, значит, целый заговор?
– …они на даче были, а наш невесть где шлялся. Явился только часа в три, никакохонек.
– Что-то говорил? Где, с кем был?
– Ерунду какую-то болтал, – сморщилась она, вспоминая. – Всё бубнил что-то похожее на «кишка», «ишак», «шкура», «пещера»…
Я не выдержал издевательства и поправил:
– Эщкере.
Кажется, я сказал это одними губами, но матушка уловила звук.
– Вот видите? Говорю же: дух его бродит по квартире, а самого нет, – и мать, зарыдав в голос, вышла из комнаты.
Глава 3. Эщкере
От воспоминания проведенной субботы, точнее, прослойки-ночи между двумя выходными, вновь закружилась голова и тело почувствовало невесомость. Как будто я летел вниз на американских горках, умудряясь в полёте крутиться как спиннер. Вестибулярный аппарат вспомнил пережитое земное притяжение, противостоять которому могли только инопланетяне. Чё говорить – устроили тогда славный отрыв.
Я давно заметил, что спонтанные party получаются самыми обезбашенными. Конечно, если разум в состоянии поглотить всё пережитое и представить утром подробный отчёт.
После последней тусы в памяти остались обрывочных фрагменты. В последующие дни память добавляла кусочки мозаики, но как-то слишком дозировано – как горькую пилюлю в бронхит или сладкую витаминку по утрам. Целиком картина пока не складывалась, но в душе было стойкое убеждение, что эта ночь была особенной. Хотя бы потому, что именно тогда я замутил с Дашкой.
***
В субботу я бесцельно болтался по улице. Лучшего друга Макса Воронцова предки загребли на дачу, чтобы все выходные нещадно эксплуатировать. Других знакомых, похоже, ждала та же участь. Долгожданный выходной мог превратиться в самый тоскливый на неделе день.
Когда я практически смирился с неизбежным, увидел скучающих подружек – Таньку Холмакову и Дашку Александровскую. Танька была в яркой водолазке под бежевым плащом, короткой юбке, полосатых колготках, туфлях на толстенной подошве. Волосы над затылком в эту субботу были призывно закручены вверх. Я с трудом удержался, чтобы не запустить в них пятерню, прижать к себе, попробовать томную помаду на вкус и забрать жвачку, из которой она щёлкала пузыри.
Хотя зачем мне эта ведьма, если есть Дашка. Она как всегда была прекрасна. Ореол светлых волос подчёркивал сказочную красоту. Дашка была в короткой кожаной курточке, футболке с поперечными замками, свободных брючках по щиколотку, чёрных кроссовках.