Из Красноярска мы еще летели местными авиалиниями до ближайшего к катастрофе населенного пункта, и им оказался, действительно, поселок Ванавара – тот самый, откуда геологи и искатели приключений всех мастей выступают в поход к месту падения предполагаемого Тунгусского метеорита. Наше же место катастрофы было несколько южнее, километрах в 40 от эпицентра. Остаток дня мы провели разбитые от долгой дороги, но все ж таки пришлось договариваться с вертолетом на завтра, и, кинув вещи в гостинице, мы прошлись по пыльным улицам Ванавары. Ничего не изменилось здесь, наверное, за последние 50 лет. Почти все дома деревянные, разве что в магазинах появилась кока-кола и прочие иностранные сникерсы. Местные аборигены иногда встречались на улице, и мне показалось, что все из них были в разной степени пьяны.
Что продавщица магазина, что та сморщенная старушка у кадки с водой, где она полоскала посуду, что старик-эвенк с лицом кирпичного цвета, идущий нам навстречу. Впрочем, была и группа молодежи, катавшаяся на велосипедах. Вот чего нельзя делать по пьяни, так это кататься на велике – физически просто невозможно. Отсюда я сделал вывод, что эта группа трезва. Да и не было среди них эвенков. Эти бедные северяне так пристрастились к огонь-воде, что из организма она практически никогда не выводилась, а известно, что у чукчей, ханты-манси, якутов и прочих северных народов нет того фермента, который успешно растворяет алкоголь, как у нас, поэтому им достаточно полстакана, чтобы быть целый день свободными.
Мы договорились с вертолетчиком, который уже был в курсе нашей миссии, еще раз проверили амуницию и камеру в гостинице и упали без задних ног отсыпаться перед завтрашним тяжелым днем.
Утром с несколькими командами сибирского телевидения мы были на месте катастрофы.
– Он вот так кружил, как птица! – рассказывал очевидец, местный охотник. – А потом кругами все ниже-ниже и шмякнулся, я только столб пламени увидел.
– Судя по всему в баках было полно горючего! – резюмировал я в кадре.
На месте катастрофы попахивало жареным человеческим мясом, поэтому я натянул бандану на лицо. Комары тоже докучали, поэтому это было нелишне.
Мы сняли обгоревший остов самолета, разбросанную и с подпалинами кучу вещей – самолет перевозил кроме людей еще и какое-то оборудование. Сказать наверняка, отчего случилась катастрофа, пока не мог никто. Трупы уже вывезли, а некоторые еще лежали поодаль, накрытые брезентом.
– Смотри, что нашел! – крикнул я Васе, указывая на маленького плюшевого мишку в пожухлой, местами обожженной траве. Странно, но он совсем не обгорел. Едва заметная подпалина на розовой шерсти была только в районе правого уха.
Вася направил камеру на крупный план мишки:
– Хороший кадр!
– Такой же мишка был у той девочки, что сидела слева от нас, – заметил я.
Вася посмотрел на меня с любопытством и тут же матюгнулся, раздавив на шее комара.
– Только другого цвета – коричневого, – добавил я.
– Что это? – встрепенулся Вася, показывая пальцем на предмет рядом.
Эта был чей-то обугленный ботинок.
– Ботинок, что! – я подошел и ткнул палкой чей-то ботинок.
– Эй, телевидение! Ничего не трогать там! – окрикнул нас полицейский.
– Спокойно, братан, – ответил я. – Кто старший?
– А в чем дело?
– Мы тут нашли кое-что!
– Что такое? – полицейский из оцепления подошел ближе.
– Иди посмотри, это, по-моему, не просто ботинок, там еще и часть ноги есть. – Я зажал рот и отошел, так как почувствовал, что меня тошнит.
Вася тем временем снимал общий план.
– Ладно, сворачивайся! – скомандовал я. – А то меня сейчас и впрямь вырвет!
Полицейский подошел к нам, когда Вася решил закурить, и попросил сигарету:
– Хорошо хоть запах дождем прибило, – заметил он, закурив. – Я тут два дня в оцеплении. Первый день – вообще кошмар. Такой сладковатый запах, тьфу! – Он сплюнул от души, осклабился железнозубым ртом и поднял козырек надо лбом. – Да еще комары, мать их!
Комары, они же гнус, доставали нас тоже сильно еще в Ванаваре. Благо, там же, в магазине, полно было всяких репеллентов, которыми мы отчаянно намазались.
– Гнус, мокрец, он самый злой. Униформу вон насквозь прокусывают! Летом вообще смерть. – Рябой полицейский почесал затылок. – Угораздило же долбануться в такой заднице! К нам ведь летел! Оборудование для котельной вез! Вот живешь так на свете, ни о чем не думая, потом кирдык, – философски заметил полицейский. – У меня теща в Москву собралась, теперь, говорит, не полечу!
Из дальнейшего разговора с рябым полицейским выяснилось, что работает он в местном Ванаварском РУВД, что задница эта Ванавара полная. Недавно взорвалась котельная зимой, так весь поселок эвакуировали, температура ж зимой минус 50! А еще вода из кранов течет с запахом солярки, все местные всегда бухие, и, если бы не геологи и туристы со всего мира, то жизни бы здесь точно не было! Сам-то он здесь всего два года, так как жена отсюда, но надеется скоро уехать куда-нибудь на большую землю.
Поговорив еще немного с милиционером о превратностях судьбы, мы засобирались на вертолет.
– Скажи, брат, – спросил я его. – А выжить-то мог кто-нибудь? Вроде самолет не в воздухе взорвался, а на земле горел! Вон и бортовая дверь открыта!
– Да где ж ему выжить-то? – как-то радостно отвечал служивый. – Кругом тайга, да и взрыв какой был! Не, не выживешь тут. Вон, ща лес прочесали, даже трупов не нашли – все здесь!
– А отчего он упал-то?
– А шут же его знает! Тут и Тунгусский метеорит падал, не то что самолет. Места тут, вообще-то, нехорошие. Охотники туда на север дальше не ходят. Бывает, что и не возвращались многие.
Наш вертолет завелся, и мы с оператором поспешили в кабину.
Я знал, что это еще не сенсация. Ну, разбился самолет – бывает. Вот если б кто выжил, или были б какие загадочные причины катастрофы!
Мы летели над Сибирью. Была середина сентября. Бесконечная зеленая поляна лесов с кое-где желтеющими верхушками, да изредка воронки озер и топи болот. Жаль было улетать так, не повидав места падения Тунгусского метеорита.
Вася сидел, будто его укачало.
– Че, Вась? Укачало? – спрашиваю.
– Да не, – сморщился он. – Съемки эти, как вспомню, так э… – показал он на высунутый язык.
– Да ладно, не горюй, прилетим, напьемся, – успокоил я. – Мне еще это в Москве монтировать.
– Это можно.
У нас с Васей был план, секретный. Заготовили мы его еще в Москве. Теперь мы переглянулись, я весело подмигнул ему, и он одобрительно кивнул головой.
Я подсел к пилоту:
– Велика матушка Россия! – кивнул я вниз на леса.
Пилот молча посмотрел вниз.
– Шеф, а че за речка? – спросил я.
– Уша, – ответил пилот.
– А далеко до Тунгусского метеорита?
– Да километров пятьдесят! Минут пятнадцать лету.
Я переглянулся с Васей.
– Может, свернем, шеф? Уж больно посмотреть охота, мы ж с телевиденья!
– Не, ребят, – замотал головой воздушный водила. – Мне потом за отклонение от маршрута так холку намылят!
– Так, а мы не скажем! Зато не обидим, доплатим за горючее!
Пилот ухмыльнулся:
– Да не, ребят, это несерьезно. Час вертолетного времени 800 зеленых стоит!
Мне это было известно, и 800 долларов у меня не было, но я не отступал.
– И сколько же из этих 800 тебе отдают?
– А нисколько! – весело отвечал вертолетчик. – У меня зарплата 10 тысяч.
– Так мы тебе твою зарплату сразу и выдадим! – предложил я и достал пятеру.
Тоже самое сделал и Вася.
Вид двух красненьких значительно смягчил пилота.
Он ухмыльнулся:
– Зачем вам? Там такой же лес!
– Но мы же с телевидения! Камера, видишь? – вмешался Вася. – Ну, будь другом, а?
Вертолетчик взял бумажки и налег на штурвал.
– Ладно, только туда и обратно, а то у меня времени нет!
Пока Вася менял флешки, мы рассовывали что-то по сумкам, вертолет уже подлетел к месту.
Вася включил камеру и начал снимать вниз.
– Ну что, видно что-нибудь? – спросил я.
– А как же! – радовался Василий. – А где место падения-то? – обратился он к шефу.