Сначала она кокетливо говорила о том, что ей не нравится неделю (ровно столько занимала одна поездка) быть одной. Потом просьбы переросли в поводы для скандалов, в крики, истерики.
Я никогда не кричал в ответ, чувствуя себя виноватым. И всегда извинялся перед ней. Обещая что-нибудь придумать, чтобы зарабатывать не уезжая.
Я не мог с ней ругаться. Это был первый человек в моей взрослой жизни, который окружил меня настоящим теплом и заботой.
Она стирала на руках мои вещи, идеально их выглаживала, готовила всякие вкусности. Так же, как и я, была помешана на чистоте.
В нашей комнатушке всегда было уютно и безопасно.
Под этой первой самостоятельно обретённой крышей над головой мне никто не угрожал и не причинял боль. Наташкины истерики не вызывали у меня страха или гнева. Только сожаление и чувство вины.
После очередного скандала я наконец решился и устроился грузчиком в магазин «Кооператор», находившийся в двух остановках от нашей общаги.
Зарплата сто двадцать рублей. На второй месяц стало ясно, что этого дохода едва хватает на самое необходимое. Теперь Наташа была недовольна отсутствием денег.
– Что ты за мужик?! – распекала она меня вечерами. – Катьке её Егор шубу норковую подарил, а я от тебя даже сапог дождаться не могу!
– Наташ, ну прости. Я что-нибудь придумаю. Может, снова ездить начну?
– Нет! Мужик ты или нет?! Здесь ищи нормальную работу!
Пока я ломал голову, как же мне начать зарабатывать не уезжая, скандалы стали ежедневными. Надлом в отношениях произошёл на её выпускной.
Вернувшись с работы, я застал Наташку перед зеркалом за последними штрихами макияжа.
– Ты куда?
– Собрались с девчонками в «Золотую Ниву»3 – выпускной отметить.
– Наташ, может, не надо? Обязательно найдётся придурок, который вам настроение испортит. Давай лучше у нас накроем, позовёшь девчонок?
– Ты совсем, что ли? Куда я их позову? В общагу? Да не боись ты! Всё будет нормально. Встретишь меня у ресторана в десять часов. Понял? – Она кокетливо улыбнулась.
– Понял.
В половине десятого я уже был недалеко от ресторана. Наблюдая за входом, смотрел на часы, чтобы подойти вовремя.
Ровно в десять я зашёл в холл, где увидел Наташкину подругу Светку. Девушка, заметив меня, как-то неестественно заморгала. Подскочив, она схватила меня под руку и потащила на улицу.
– Свет, где Наташа? – не понимая, что происходит, спросил я.
– Пойдём, пойдём, я тебе щас всё объясню, – отвечает Света и упорно тащит меня за угол ресторана.
До меня стало доходить.
– Где Наталья?! – Я резко выдернул руку и, не дожидаясь ответа, быстрыми шагами направился к дверям.
– Серёга, Серёга! Держи его! – закричала Светка лысоватому мужику, выходившему из кабака. – Держи его, это он!
– Мужик резко подкатил ко мне и, приобняв, попытался отвести в сторону.
– Руки убери! Ты чё хотел?!
– Ты же Дима?
– Да, Дима. В чём вопрос?
– Братан, на минуту? Есть разговор.
Он довольно корректно пригласил меня отойти в сторону, и я решил послушать.
– Есть такая девушка, Наташа. Которая сейчас хочет поехать с нами. Но есть одна проблема – ты. Она говорит, что боится тебя. И что ты её не отпустишь. Братан, я не знаю, какие у тебя с ней дела. Но сегодня она поедет с нами, а завтра ты с ней разберёшься, как захочешь. Идёт? – Он, улыбаясь, протянул мне руку.
Пока я, охреневший от такого предложения, думал, сразу бить или что-то ответить, сзади раздался голос Наташки:
– Мальчики, ха-ха-ха! Куда вы меня ведёте? А?
Я обернулся и увидел, как два мужика сажают пьяную Наташку на заднее сиденье припаркованной рядом «девятки». Нажав внутреннюю защёлку, они захлопнули за ней дверь.
Я оттолкнул лысого мужика и, подбежав к машине, попытался её открыть. Дверь была заперта. Внутри сидела пьяная, хохочущая Наташка и пыталась вытащить защёлки. Но у неё ничего не получалось.
– Открой дверь! – жёстко проговорил я близстоящему мужику. – Открой, я тебе сказал! – Сжав кулак и долбанув ногой по двери, я стал наседать на него.
Тут же меня окружили трое.
Ещё до начала разборок я краем глаза увидел рядом с этой толпой двоих белых от седины кавказцев, которые стояли в стороне и о чём-то разговаривали между собой.
– Эй, Миша, Сергей! Отстаньте от парня! Выпустите девчонку! – с лёгким акцентом крикнул кто-то из них.
Троица тут же отступила. Один открыл машину, и я смог забрать свою подругу. Мы уходили от ресторана под свист Сергея и смех её приятельниц.
– Запомни меня! Мы ещё встретимся! – кричал мне вслед этот жиголо. Через два года у меня появился шанс напомнить ему эти слова, но мстить, конечно, я не стал. Очень уж слабым человеком он оказался.
Глава 17. Когда не уважаешь сам себя, близкий человек это чувствует
Я вёл пьяную Наташку домой.
– Значит, ты меня боишься? – спросил я. – А так бы поехала с ними?
– Слушай, ты! Будешь наезжать на меня, развернусь и к ним пойду. Мне в ресторане все цветы дарили и шампанское, а от тебя даже несчастного цветочка не дождёшься! Ничтожество!
Я держал её под руку, слушал словно сквозь сон. Убеждал себя в том, что это не она говорит, а алкоголь. Но в душе будто что-то надорвалось. Снова это мерзкое ощущение пустоты и звенящего одиночества.
Уложив Наташку на кровать, сам лёг на пол. Проснулся рано утром, собрал в небольшую сумку свои пожитки. Посмотрел на неё, мысленно прощаясь, но не успел развернуться, как она проснулась. Опухшими с похмелья глазами Наташка посмотрела на меня:
– Ты куда?
– Ухожу.
– Куда?
– Пока не знаю. Придумаю что-нибудь.
– Ты что, совсем, что ли?! Куда ты собрался?! – Наташка подскочила, вырвала у меня сумку. – А ну-ка, раздевайся! Уходить он собрался! – пытаясь улыбаться, скомандовала она.
– Наташа, всё. Я ухожу. Мы вчера обо всём поговорили.
Тут до неё дошло, что я, видимо, всерьёз. Дальше были мольбы, слёзы. И я сдался.
На следующий день, на работе, разгружая замороженные свиные туши, таская ящики с яблоками, я думал о том, что произошло. И конечно же, винил себя. Я быстро придумал Наталье оправдание: все эти скандалы из-за того, что она сомневается в серьёзности моих намерений. И решил: чтобы наши взаимоотношения стали прежними, нужно пожениться. Тогда Наташка поймёт, что я полностью её. И успокоится.
Тем временем на работе отметили мои старания. Я один справлялся с объёмами, которые двоим были не под силу. И меня перевели в центральный универсам, в мясной отдел, где после недели обучения рубке мяса я стал рубщиком в самом «хлебном» месте торговой системы города. Работал двенадцатичасовыми сменами по пятнадцать дней. Получал за это семьсот рублей. Плюс постоянный приработок, когда с разрешения заведующей я отгружал лучшие части туши с чёрного хода с наценкой до 50%. Во времена тотального дефицита и талонной системы рубщик мяса в центральном универсаме был большим человеком.
С деньгами наконец наладилось. Мы подали заявление в ЗАГС. И по этому случаю я стал пытаться восстановить отношения с родителями. Пообщался с мамой, рассказал, как живу, и сказал, что решил жениться на самой лучшей девушке в мире. Мама передала это отцу. Он, заявив, что я идиот, раз решил жениться в двадцать лет, тем не менее согласился, чтобы мы стали приезжать к ним в гости. Мы начали общаться.
За две недели до свадьбы съездили с Наташкой к её родителям в Кишинёв. Пять дней, которые мы там провели, я целыми днями пил с будущим тестем молдавское вино, а по вечерам мы вместе с ним выслушивали от своих женщин длинные нотации относительно нашего поведения.
До свадьбы оставалось пять дней. Будущая тёща с Наташиным младшим братом должны были приехать за четыре дня до регистрации, остановиться у родственников, живших недалеко от Целинограда, и потом ехать знакомиться с моими родителями.
Наташка, попрощавшись со мной, отправилась к родне готовиться к приезду мамы. Я решил посмотреть кино по телевизору и после ехать к родителям. Фильм ещё не закончился, как в дверь постучали. На пороге стоял старый знакомый Юрка с подругой. Он держал в руках бутылку водки и пакет с закуской.