Романов и Кириллов сидели к нему спиной и перебирали индивидуальные аптечки. Увиливать уже было поздно, а потому Олег набрался решимости и спросил:
– Разрешите?
– Заходи, – кивнул Романов. – Чего надо?
– Да так…
– Он ко мне, – вставил Саша. – Поговорить…
Романов привстал и повернулся к Олегу:
– Ты случайно не видел, что бы сюда, в палатку, кто-нибудь лазил?
Олег пожал плечами:
– Нет. А что?
– Кто-то, пока меня не было, забрался сюда и вытащил из аптечек десять шприц-тюбиков с промедолом, – сказал Саша.
– Ого, – удивился Олег. – Срочники?
– А кто же еще? – вздохнул Романов. – Ладно, разбирайтесь пока здесь, а я пойду, отряд застрою…
Романов направился, было к выходу, но вдруг остановился и ткнул Олега пальцем в грудь:
– Да, Нартов! Завтра в пять утра, по полной боевой, ты стоишь у штабной палатки. Автомат, два боекомплекта, четыре гранаты, пистолет, бронежилет, каска. Усвоил?
– А где это брать? – выпучил Олег глаза.
– Должность капитана Красильникова тебе известна?
– Начальник службы вооружения…
– Вот у него все это и возьмешь. Можешь сегодня, пока он еще не спит, взять у него оружие. Почистишь автомат и пистолет. Привыкнешь к ним. Боеприпасы получишь завтра. Понятно?
– Так точно.
Романов вышел. Олег сел на ящик возле Кириллова:
– Так как это получилось?
– Ума не приложу. Вышел на десять минут. Прихожу – ящик раскурочен. Аптечки валяются открытые. Сейчас с Борисовичем пересчитали – десять штук не хватает.
– Подозрения есть?
– Пока нет, но найти их совсем не сложно. Сейчас Романов всех построит, а я посмотрю, у кого ручки дрожат, да глазенки бегают…
– А зачем срочникам промедол?
– Как зачем? Это же наркотик. Ширяться будут. Кайф ловить…
– Поймают?
– Если мы их сейчас прежде не поймаем…
– И как это в спецназ наркоманы попадают? – усмехнулся Олег. – Это же элитные войска. Отбор там, прочее…
– Какой там отбор! – Саша махнул рукой. – Приехали в военкомат, взяли, что было и рады. Хоть кого-то набрали… это еще цветочки. Ягодки, как я понимаю, только впереди…
– Да, – протянул Олег. – Страна большая, а выбирать не из чего…
– Господи, да кому мы нужны? Если бы действительно надо было, то в нужном отряде могли бы одних спортсменов собрать – залюбуешься! Вон, во время Великой Отечественной войны НКВД себе спецназ создавал – целую бригаду из спортсменов собрали. ОМСБОН назвали. Два полка в бригаде, несколько отдельных батальонов. Две тысячи человек. Чемпионы сплошь, да студенты института физкультуры имени Лестгафта. Воевали – залюбуешься. А сейчас это просто никому не надо. Вот и берем наркоманов. Ибо брать больше и некого… никто в армию идти не хочет.
Саша встал и, подойдя к другому ящику, начал колдовать над примусом:
– Я обещал напоить тебя чаем…
– Не откажусь…
Олег, видя обилие в ящиках всевозможных медицинских инструментов и препаратов, спросил:
– У тебя здесь столько всего. Ты, наверное, можешь и операции делать?
– Ну, это, смотря какие, – Саша поставил на примус чайник. – Вот если, к примеру, тебе голову осколком срежет, но висеть на лоскуте кожи она останется, я могу сделать транспортную ампутацию… отрезать голову совсем, чтобы было удобнее везти тебя в госпиталь…
Саша хотел пошутить, но вдруг встретил перепуганный взгляд Нартова.
– Мне? Голову?
– Я пошутил, – успокоил Олега Саша. – Операции делать могу. Несложные, правда.
За стенкой палатки раздался зычный рык Романова, строившего личный состав срочной службы.
– Пошли, – Саша встал.
Из ящика он достал командирский фонарик. Через пять минут он уже ходил вдоль строя разведчиков, светя фонарем им в глаза и на руки. Через некоторое время он вывел из строя двоих, у которых бегали глаза, и тряслись руки.
– По вене ширял? – спросил одного из них Саша.
– Му… – неразборчиво отозвался тот.
– Деятель! – выругался Саша. – Сколько вколол?
– Наверно по два, – неопределенно отозвался второй.
– Где остальные шприцы? – спросил Романов.
– Здесь, – боец вытащил из кармана недостающие шприц-тюбики.
Саша забрал их, проверил и положил себе в карман.
– Трудотерапия вам до конца командировки обеспечена! – пообещал им командир. – Что с вами сделать?
Те не отвечали. Романов дал каждому по затрещине, и, пообещав с утра заставить их копать окопы, передал «преступников» «на воспитание» командиру роты Самойлову. Саша и Олег вернулись в палатку медслужбы. Кириллов сказал:
– В отряде шесть санинструкторов. Надо одного или двоих поселить здесь со мной. Заодно и охрана от этих уродов…
– Дельно, – кивнул Олег.
– Прошу к столу, – Саша достал печенье и кружки.
Олег снял с примуса чайник и поставил его на ящик, который играл роль стола. Нартов взял печенье и вприкуску начал пить горячий чай. Печенье он опускал в кружку – чтобы размокло. Размокшее печенье казалось немного вкуснее.
– Как дома, – улыбнулся Олег.
– Дома лучше.
– Ты женат? – спросил Олег.
– Да. Ребенок есть, второго ждем… а я здесь…
– Как она тебя отпустила? – Олег громко отхлебнул и поморщился. Обжегся.
– У нас в медпункте почти сплошь женщины. Неужели бы я позволил ехать им вместо себя?
– Я понял.
– Ира вот-вот родит, и я увижу крошку только через три месяца, – Саша мечтающее посмотрел куда-то сквозь Олега, потом встрепенулся: – Увижу, если меня здесь не грохнут…
– Да… – протянул Олег. – У тебя уже есть дети. Было бы обидно погибнуть здесь хрен знает за что, не оставив после себя никакого потомства…
– Было бы обидно, погибнуть здесь даже оставив потомство… – парировал Саша.
– Сколько здесь уже народу погибло! А за что? Интересно, кто-нибудь, когда-нибудь сможет толково объяснить, за что мы здесь воюем? Ради чего здесь идет война?
– Этот вопрос простые люди задают себе с начала времен… и всегда причина сводится к одной. Это обогащение. Чистая экономика. Обогащение одних за счет страданий и смертей других.
– Наверно, это так, – согласился Олег. – Но ведь из нашего руководства никто и никогда в этом не признается! Они будут придумывать массу разнообразных сказок типа патриотизма, воинского долга, защиты интересов Родины… я на войне всего несколько дней, но мне кажется, что я уже многое понял.
– Что? – Саша потянулся за чайником, чтобы долить в кружку кипятка.
– Не знаю, как ты это воспримешь, но мне кажется, что патриотизма как такового просто не существует. Его нет. Это миф, придуманный только для того, чтобы вдолбить его в головы народа и заставить этот народ воевать. И чтобы никто не посмел роптать, когда Родина будет посылать на смерть. И Родина мне кажется понятием совершенно абстрактным. Для меня Родина – это тот диван, на котором я спал, это тот двор, на котором я вырос. Это мой дом и моя семья. Вот что я должен защищать. А всю страну я Родиной назвать никак не могу. Что, Чечня для меня – Родина? Ничего подобного.
– Ну, в целом у тебя мысль правильная, – усмехнулся Саша. – Я примерно такого же мнения. Но в любом случае ты должен понимать, что даже такая непонятная война как эта имеет вполне конкретную цель.
– О чем ты?
– Вот о чем. Цель войны – это не только убийство людей. Цель войны – это, кроме того, еще и убийство, вдумайся, убийство убийц. Если сейчас мы не покончим с распоясавшимися, озверевшими от безнаказанности боевиками, то завтра они могут постучаться в твой дом. Сейчас Чечня – это осиное гнездо международного терроризма, откуда осы-убийцы разлетаются по всему миру. Мало накрыть гнездо колпаком. Его нужно еще и раздавить. Раздавить так, чтобы ни одна оса не выжила. Вот именно этим мы сейчас здесь и занимаемся.
– Но сколько здесь гибнет мирного населения! Осколок авиабомбы не разделяет людей на хороших или плохих. Бомба просто убивает все живое. Просто убивает.
– Ну, видимо, нет больше способа достижения этой цели. А невинные жертвы были всегда. Я, конечно, не призываю с этим мириться, но это есть и с этим трудно не согласиться…
– Не нужно было разводить это гнездо. Или нужно было раздавить его еще тогда, в первую войну…