Женщина набрала ванну с пеной, разделась и забралась туда. Ее соски торчали. Акемгоним сказал:
– Ужасно. Чужая жена, голая, сидит у меня в пене.
Маша неуклюже встала и схватила грудь короткими пальцами.
– Мне уйти? – спросила она. – И откуда ты узнал, что я замужем?!
– В твои годы любая разведена или замужем.
– А вдруг я разведена?
– Полушубок новый и дешевый. Любовник купил бы подороже.
– Я замужем. Но я развожусь. А полушубок купил друг.
– О чём ты думаешь? – спросила шлюха через двадцать минут работы, когда Акемгоним поднял глаза от Esquire.
– Как трахал дочку стоматолога.
– Ты встречался с дочкой своего стоматолога?
– Я ее трахал.
– Как так получилось?
– Аккуратнее, мать твою! Говорят, у меня капилляры неглубокие. И поэтому, дескать, меня часто режут умницы вроде тебя. Так вот, срать мне на капилляры. Я хочу прожить свою гребаную жизнь без рассуждений о капиллярах. Будь добра, не порежь меня. Порежешь – останешься без чаевых.
– Извини, пожалуйста. Я буду аккуратнее.
Они помолчали немного.
– Стоматолог взялась пломбировать мне нервы без анестезии.
– И при чём тут… Погоди, нервы без анестезии?!
– Я тоже удивился. Весьма приличная была стоматология, кстати. Называлась «Корчеватель» или вроде того.
– При чём тут дочка стоматолога?
– Так больнее стоматологу.
– Ты странный.
– Спасибо за мягкость оценки.
– Ты не думал, что у девушки тоже есть чувства?
– У нас всё было по обоюдному согласию.
Когда шлюха закончила маникюр, Горгоной сказал:
– Ноги еще в порядке.
Акемгоним открыл дверь и подышал.
– Холодно, – сказала Маша, надув губы. Горгоной подумал, не выбить ли ей зубы, однако удержался.
Подняв шлюху из ванны, Акемгоним засосал ее. Брови Маши поползли вверх. Горгоной стукнул женщину кулаком между лопаток и проник языком внутрь ее рта, ощупывая неровные зубы.
– Я лишен некоторых предрассудков, – сказал он.
Маша обняла Акемгонима. Он засосал женщину снова и положил руки на ее вызывающе торчавшие груди.
– Я хочу тебя, – сказал Горгоной и погладил рыхлый живот Маши. Ее тело хорошо отзывалось на ласки.
Акемгоним пару минут целовал шлюху, затем коснулся ее выбритого лобка.
– Да, – сказала она.
Хорошо разработанная вагина женщины легко открылась навстречу пальцам Горгоноя. Акемгоним посадил толстую задницу шлюхи на стиральную машинку. Лаская руками груди Маши, он стал целовать ее шею и плечи. Затем Горгоной принялся обсасывать соски шлюхи.
– Так, – произнесла Маша, когда он взял с этажерки упаковку Durex.
Надев презерватив, Акемгоним медленно вошел. Он замер на секунду и резко вышел.
– Ой, – сказала шлюха.
Горгоной поиграл членом с ее киской и вошел. Через пару мгновений он выскочил.
– Ах-х-х, – сказала Маша.
Отступив на шаг, Акемгоним поправил Durex. Зеркало сзади было потным и незрячим.
– Ну, поехали, – сказал Горгоной и вошел. Он стал легонько двигаться в Маше. Так продолжалось с минуту, затем Акемгоним вытащил.
– Господи, продолжай, – сказала женщина.
Ее руки легли на шею Горгоноя – обнажилась темная морщинистая кожа подмышек. Соски женщины будто окаменели, груди тряслись. Акемгоним шептал ей на ухо скабрезности.
– О боже мой, да! – говорила Маша. – Это лучший секс в моей жизни…
Горгоной редко испытывал такое удовольствие с новой партнершей.
Шлюха, видимо, приближалась к оргазму. Акемгоним попробовал обернуться; Маша зарычала, крикнула что-то, выпихнула его из себя. Она сорвала презерватив, втолкнула Горгоноя назад и задергалась. Женщина обхватила руками его подбородок. Возможно, она хотела поцеловать Акемгонима. Горгоной прижался щекой к ее шее.
Оргазм шлюхи продолжался с минуту.
– Ты бы поаккуратнее, – сказал Акемгоним. – Сейчас какой только заразы не бывает. Дай «Мирамистин», он там, на полке. Можешь тоже им воспользоваться. Я искупаюсь, потом ты.
Горгоной вспомнил фразу Кальвино о похожести чтения и секса. Мол, они раскрывали неизмеримые время с пространством.
– Почему ты не кончил? – спросила Маша.
Она протерла зеркало и стала распрямлять волосы.
– Я редко кончаю.
– Не хочешь продолжить?
– В другой раз.
Горгоной принялся вытираться. Женщина не задернула шторку и вертелась под душем. Акемгоним рассматривал ее торчавшие соски и короткие ноги. Она повернулась к нему спиной. Судя по движениям, шлюха мыла вагину. Горгоной случайно поймал отраженный зеркалом взгляд женщины.
Акемгоним проснулся от резкого толчка и матерного крика всерьез напуганного человека. Он сообразил, что лежал на заднем кресле такси. Автомобиль стоял на месте.
Акемгоним взглянул на телефон. Час назад он расстался с Мариной у ее дома в трущобах Алтуфьево.
– Врезались? – спросил Акемгоним.
– Не, этот урод под колеса прыгнул, еле затормозил… – сказал таксист.
Акемгоним посмотрел в окно: урод тер его стекло.
– Акемгоним, это я, Богдан, – сказал урод голосом знакомого Акемгонима Богдана Кривицкого. Он работал юристом в большом иностранном консалтинге. – Подбрось меня до «Туда-сюда», если не трудно, опаздываю на «стрелку».
– Присаживайся, тут ехать-то всего минуту, – сказал Акемгоним, двигаясь на левое заднее кресло. Богдан грузно для очень худощавого человека забрался в салон. Он скрипнул чем-то, забормотав проклятия крещенским морозам.
– Добро пожаловать, – почему-то сказал Богдан. Он был закутан в шарф по самые глаза.
– Всё нормально, это мой друг, – сказал Акемгоним шоферу. – Так обрадовался мне, что давай под колеса скакать.
– Что хорошего? – спросил Акемгоним. Он давно не видел Богдана.
– Да всё одно и то же, сплошные мытарства. Сегодня вот хоть разок выбрался.
У «Туда-сюда» Богдан поблагодарил и вышел, напоследок скрипнув. Акемгоним поехал дальше. Во избежание неожиданностей он поостерегся спать. Акемгоним включил плеер – заиграл финал недослушанной им утром «The Rover» «Led Zeppelin».
29 января
– Ума не приложу, как эта девочка вообще решилась ехать к тебе встречать Новый год, – сказала Валя и заказала какую-то премудрую ананасовую штуковину.
– Я тоже удивился, – сказал Акемгоним и заказал побольше креветок.
В «White Rabbit» Акемгоним не опасался за сохранность желудка.
– Она считает себя твоей девушкой?
Акемгоним и Валя подружились студентами. Ввиду его незавидного финансового состояния заинтересоваться Акемгонимом-студентом можно было только искренне. Валя, однако, с начала знакомства была уверена, что Акемгоним разбогатеет.
Уже тринадцать лет они порой спали вместе и делились цитатами, фантазиями, новостями. Между такими ночами Акемгоним и Валя общались редко.
Работала Валя адвокатом.
– Не хотелось бы. Она фанат «Сумерек».
– В ее возрасте это простительно.
– Я не договорил. Она говорит «Я фанатка «Сумерков».
– Помню, я в детстве фанатела от книжки про всякую нечисть. Там описывались способы, как стать оборотнем.
– Дать волку себя укусить?
– Еще можно съесть мозг убитого волка.
– Продвинутая книга! А наиболее верный способ там описывался?
– Это какой?
– Он из древних фолиантов. Нужно сделать три вещи. Осушить кубок человека-зверя, трахнуть его женщину, а затем назваться именем волколака.
– О, буквально вчера смотрела «Californication», там Хэнк говорил, что книги о вампирах это сумеречное дерьмо, и миру не нужны новые тупые сказки на эту тему.
– Какой это сезон?
– Где он преподает в универе.
– Это третий, по-моему.
– Три женщины в новогоднюю ночь, Акем… Как это ты не занялся сексом втроем?
«Втрое-е-ем! – час назад завывал у гастронома, крестясь и тыча в Акемгонима пальцем, сумасшедший бомж, эдакий обросший юродивый. – Втрое-е-ем! Се, втрое-е-ем!».
– Я недавно занималась сексом в кино, – сказала Валя и посмотрела на Акемгонима маленькими жидко-голубоватыми глазками.
– Эта забава тебе не по возрасту, красавица. Твой убежавший супруг не одобрил бы этого.
Четыре года назад Валя, повинуясь традиционной блажи дочерей Евы, окольцевала лоха. Лохом стал ее и Акемгонима однокурсник Денис Башмаков. Развелись они спустя десять месяцев. Пока Валя была замужем, Акемгоним ее не хендожил. Тогда у Акемгонима появилось новое хобби. Он находил и трахал баб убившихся паркурщиков. Было весело топтать цыпочек, мужики которых зажмурились, делая сальто на подоконнике.