Обращайтеськомне"мойгосподин"или
"повелитель", говорите со мной в третьем лице,вмоемприсутствиивсегда
принимайте почтительный вид. Я знатен не только высоким положением,которое
занимаю, но и своим происхождением; богатство мое несметно, именяуважают
даже больше, чем короля, а вмоемположениинельзянебытьтщеславным;
иногда всемогущий муж, ослепленныймишуройпопулярности,позволяеттолпе
слишком близко приближаться к себе и в результатетеряетсвоелицо,свой
престиж, унижает себя, опускается до уровня черни.Какприродасоздалав
небе звезды, так на земле - знатных людей, звезды же светят мируиникогда
не снисходят до него. Моя гордость настолько велика, что слуги стоятпередо
мной только на коленях, я предпочитаю разговаривать через переводчика с этим
презренным стадом, именуемым народ, и глубоко презираю всех,ктонеравен
мне.
- В таком случае, - заметила я, - мой господин должен презирать большую
часть человечества, поскольку на свете очень мало людей, кто мог бысчитать
себя ровней ему.
- Бесконечно мало, мадемуазель, вы правы, вот поэтому япрезираювсех
смертных за исключением двух моих друзей, которые находятся сегодня здесь, и
еще нескольких человек - ко всем прочим ненависть моя безгранична.
- Однако, господин мой, -осмелиласьявозразитьдеспоту,-разве
либертинаж не заставляет вас то и делосходитьсосвоегопьедестала,на
котором, насколько я понимаю, вы хотели бы оставаться вечно?
- Здесь нет никакого противоречия, - объяснил Сен-Фон. -Деловтом,
что для людей моего сорта унижение, иногда неизбежное враспутстве,служит
лишь хворостом, который мы подбрасываем в костернашеготщеславия{Данный
парадокс легко объясним: когда человек позволяет себе вещи, которые никому и
в голову не придут, это делает его единственным в своем родеиподогревает
его тщеславие. (Прим. автора)}.
Кэтомумоментуясовсемужеразделась,инадменныйразвратник
встрепенулся и забормотал:
- Ах, Жюльетта, я никогда не встречал такоговеликолепногозада.Мне
говорили, что он прекрасен, но, клянусь честью, это зрелище превосходитвсе
мои ожидания. Наклонитесь, дорогая, я вставлю туда свой язык... Боже мой!-
вдруг закричал он в отчаянии. - Он же чист до безобразия! РазвеНуарсейне
говорил вам, в каком состоянии я предпочитаю женские задницы?
- Нет, мой господин, Нуарсей ничего не говорил об этом.
- Они должны быть грязные и загаженные. Я люблю, когда они в дерьме,а
ваша ложбинка отполирована и чиста как только что выпавший снег. Нучтож,
придется сделать, по-другому; посмотрите на мой зад, Жюльетта - вот таким же
должен быть и ваш; видите, сколько на немвсякойпакости.Становитесьна
колени, мадемуазель, и целуйте его - я оказываю вам честь, о которой мечтает
вся нация, да что там нация-весьмиржаждетэтого:скольколюдейс
превеликой радостью поменялись бы с вами местами! Сами боги, спустись онис
небес на землю, стали бы оспаривать эту честь.