– Меня не ты приглашал – не тебе меня прогонять, – говорю я дерзко и, обогнув его, выхожу из ванной.
Стараясь не смотреть в его сторону, плюхаюсь на диван рядом с рыжей. И тут же утопаю в мягкости и воздушности этого чуда мебельного дела.
Пункт две тысячи триста, за что я ненавижу фон Дервиза – за то, что у него есть такой диван. Хочу жить на этом облаке. Не могу сдержать стон удовольствия и растекаюсь по нему. Алиса смотрит на меня с понимающей улыбкой. Я забываю про все на свете и начинаю гладить приятную на ощупь бархатную обивку.
Боооожечки, какая нежность.
– Правда здорово? – спрашивает у меня девчонка, повторяя мои поглаживающие движения.
– Блин, я в жизни ничего приятнее не трогала, – говорю я мурлыкающе и трусь щекой об обивку спинки дивана, прикрыв глаза.
– Ага, – она повторяет за мной, прислоняясь лицом к ткани. – Всегда, когда прихожу к брату, сажусь сюда и слезаю только чтобы сходить в туалет.
Напоминание о ее брате, вырывает меня из моего блаженства. Я резко распахиваю глаза и тут же натыкаюсь на взгляд фон Дервиза. Только теперь его глаза выглядят как-то по-другому. Не понимаю, что именно в них поменялось. Он неотрывно следит за мной, пока я ерзаю, стараясь выпрямиться и принять более сдержанную позу. Я не могу ничего с собой поделать, и мой взгляд постоянно возвращается к нему.
– Долго в гляделки будете играть? – это Алиса оказывается уже сидит с пультом в руках и что-то там щелкает на уже включенном телевизоре.
Она не смотрит на нас, но по ее еле заметной усмешке я понимаю, что она заметила эту странную фигню, что со мной происходила.
– Значит, «Храбрая сердцем»? – откашлявшись, спрашивает фон Дервиз спокойным дружелюбным тоном, как будто несколько минут назад не выгонял меня отсюда.
– Ага, – вновь односложно отвечает Алиса, не отрываясь от экрана огромной в полстены плазмы–стекляшки.
Он идет к дивану. Он приближается. Пытается сесть около сестры, но та ловко ставит на оставшееся свободное пространство рядом с собой ведро с попкорном.
– Неа, – говорит она, все также, не смотря на брата. – Здесь будет попкорн стоять. Потому что если я отдам его Марте, она его сожрет.
– Эээ, – тут же реагирую я. – Вообще-то это мое ведро. Ну-ка дай сюда, рыжая!
Я тянусь через девчонку, чтобы забрать свое ведро, но та хватает его и на вытянутой руке держит от меня подальше.
– Дер, садись межу нами, – предлагает она. – Так она будет стесняться постоянно через тебя за ним наклоняться и мне больше достанется.
От возмущения у меня просто не находится слов. Вот же зараза!
Красавчик морщится, но все же просьбу сестры выполняет.
Однако когда он пробует сесть, та вытягивает ноги и ему приходится немного сдвинуться в мою сторону. В итоге я сижу с краю, практически вплотную ко мне Красавчик, а на оставшейся половине разваливается Алиска.
– Тебе не тесно, сестренка? – язвительно интересуется он у нее, недовольно буравя ее взглядом.
– Неа, – мотает та головой, наконец, загружая мультик.
Полтора часа.
Полтора часа рая и ада одновременно.
За это время я, кажется, ни разу не шелохнулось. Потому что это рискованно – я могу случайно задеть фон Дервиза. Откуда я знаю, что это нежелательно? Да потому, что я уже нечаянно дотронулась своей оголенной ногой его руки, лежащей рядом с ним на диване, и меня словно шарахнуло двести двадцать. Он тоже возможно что-то почувствовал, потому как резко дернулся и с того самого времени его руки лежат на его коленях.
Все эти полтора часа, пока Алиса с удовольствием смотрит мультик, частенько что-то комментируя, я не вижу абсолютно ничего. Все мое внимание сосредоточенно на парне справа от меня. Я могу рассмотреть его. Я успеваю заметить, что у его волос красивый оттенок горького шоколада. Что если он и пользуется какими-то средствами для укладки, то делает это настолько хорошо, что кажется, что он просыпается уже с такой прической. У него аккуратные ногти на руках и вообще его руки красивые. Кого-нибудь когда-нибудь приводили в экстаз мужские руки? Нет? Значит, я одна такая ненормальная. Но, блин, мне и правда нравятся его эти длинные пальцы и широкие ладони.
Скосив максимально глаза, я рассматриваю его линию подбородка, его немного пухлые губы и длинные черные ресницы и широкие плечи. Думаю, он немного перекачан для аристократа, но он знает, что так нравится девчонкам только еще больше. Интересно, его эта Амина такая же красотка как и он сам?
Я ловлю себя на мысли, что ненавижу эту незнакомую девушку. Потому что она имеет права поцеловать его, обнять, взяться за эти красивые руки. Потому что с ней он наверняка не груб, не пытается ее унизить или выгнать из своей комнаты.
Все эти мысли заводят меня в состояние уныния, и я пытаюсь оттуда вырваться. Опять погружаюсь в историю, что творится на экране, но вижу, что там уже идут титры. Непонимающе хмурюсь. Алиса что, уснула?
Перегибаюсь через фон Дервиза и вопросительно смотрю на бодрствующую рыжую.
– А я думала, когда кто-нибудь из вас все-таки заметит, что мультик уже закончился! – ржет она, ставя на паузу воспроизведение.
Я не могу ничего поделать, думая о том, как долго могут идти титры. Минуты три? От чувства стыда, мои щеки начинают гореть. Я уже хочу быстро убежать к себе, как до меня доходят слова Алисы: «кто-нибудь из вас».
Перевожу свой взгляд на фон Дервиза и о Боже… вы не поверите,… он сидит красный как рак.
Заметив, что я на него смотрю, он резко встает и направляется в сторону своей спальни. С грохотом захлопнув за собой дверь, кричит уже оттуда:
– Не забудьте выключить телевизор!
– Да, да, – бормочет Алиса, потягиваясь на диване.
Мне нужно уйти. Мне все это не нравится. Я даже не хочу думать о том, что сейчас произошло.
– Я пойду, – говорю я, вставая с дивана и направляясь к смежной двери.
– Может, еще что-нибудь посмотрим? – предлагает Алиса, наблюдая за моим бегством.
– Знаешь, я устала, – отвечаю я, в принципе, не соврав. Я и правда так вымоталась, удерживая себя от желания запрыгнуть на фон Дервиза и заставить его поцеловать меня, что моих сил больше не хватит на то, чтобы сидеть в его гостиной и думать о том, чем он там занимается в своей спальне.
– Хорошо, – на удивление спокойно соглашается со мной Алиса. Когда я уже разворачиваюсь, чтобы прикрыть за собой дверь, она меня останавливает. – Марта, хочу, чтоб ты знала, – я смотрю на нее через дверной проем в ожидании продолжения. – Амина не та девушка, которая должна быть рядом с ним.
С этими словами она поворачивается к экрану телевизора, полностью забыв обо мне.
А мне остается только всю ночь ворочаться в постели, прокручивая снова и снова в голове ее слова.
«Амина не та девушка, которая должна быть рядом с ним».
Глава 10.
– Вот! – я с гордостью вываливаю деньги на стол ошарашенной Анфисы Павловны и улыбаюсь при этом как Чеширский кот. – Я все сделала. На вашу почту я уже отправила все электронные разрешения от родителей на поездку.
– А это что? – тыкает она своим костлявым пальцем в стопочку новеньких хрустящих купюр.
– Как что? – делаю невинные глазки я. – Это деньги. Вы поручили мне собрать их с класса для поездки.
– Да. Но почему таким образом? Почему нельзя было собрать их на ваш электронный счет, фройляйн Марта, а потом уже перевести, как все нормальные люди, на счет школы?
– Потому что у меня нет счета, – и потому что мне нравилось всех богатеев озадачивать фразой «только наличкой». Они, кажется, уже забыли, как деньги выглядят в реальности. И в срочном порядке просили прислать родителей средства бумажками.
– Как это у вас нет счета? – казалось, что сильнее поразить Анфиску мне не удастся, однако сейчас глаза ее округлены еще больше, чем были минуту назад.
– Вот так, – пожимаю я плечами. – Для того чтобы иметь счет, нужны деньги, чтобы там что-то лежало. А все мои деньги легко умещаются у меня в носке.