– Что ты делаешь? Прекрати!
Криспин опустил дудочку, развернулся и пошел прочь.
– Вернись! Ты что, просто уйдешь, оставив все как есть?
Проходя мимо озера, Криспин взмахнул рукой, и длинная струя ледяной воды обрушилась на шевелящийся травяной кокон.
– Ай! Что ты делаешь?
Криспин усмехнулся. Давно он не играл в подобные игры. А это, оказывается, очень забавно… Вслед ему неслось:
– Не бросай меня! Пусть будет, как ты хочешь! Давай поговорим!
Он продолжал идти.
– Меня зовут Дьюри! Я прошу, вернись!
Криспин остановился, развернулся и пошел назад. Он остановился перед травяным коконом и стал осторожно убирать траву с лица женщины. Голубые, как небо, глаза сердито смотрели на него, драгоценными камнями сверкали среди розовых цветов мышиного горошка.
– Почему ты не уберешь всю траву?
– Не хочу больше купаться в ледяной воде. Да и времени у нас нет на подобные глупости. Солнце уже почти в зените.
Взгляд Криспина стал очень серьезным.
– Почему ты хочешь убить Оспака, Дьюри? Что он тебе сделал?
– Это не он. Его отец.
– Я не понимаю. Объясни.
– Освободи меня. Обещаю, я не буду больше обливать тебя водой!
Криспин вновь вытащил из кармана дудочку. Несколько рулад и трава охапкой упала к ногам женщины. Она покрутила головой, а потом обреченно махнув рукой, села на ближайший камень. Криспин устроился рядом.
– Это было давно. Тогда люди были ближе к природе, чем сейчас. Нам, агуане, не нужно было прятаться от них. Мы жили в мире, границы между нашими поселениями и деревнями людей были скорее условными. Они не охранялись. Это было время свободы и счастья. Однажды, гуляя у подножья гор, я встретила юношу. Он был смелым и веселым. Это был Валь, отец Оспака. Мы стали много времени проводить вместе. Гуляли в горах, пасли скот на одних лугах. Я поведала ему о тайнах этого мира. Я дарила ему подарки. Он рассказывал мне о людях. Об их жизни, которая сильно отличалась от нашей. Тогда это занимало меня. Вместе нам не было скучно…
– Ты влюбилась в него?
– Да.
– А он?
– Он тоже говорил, что любит.
Криспин с жалостью смотрел на женщину. К счастью, она не видела этого взгляда. Дьюри смотрела на вершины Скалистых гор. Её лицо было печальным. Перья полярной совы, украшающие ее волосы, чуть дрожали на ветру.
– Все изменилось, когда я ему сказала, что жду ребенка.
– Что?! – Жалость на лице Криспина сменилась удивлением. Дьюри горько усмехнулась.
– Ты прав. Агуане не должны рожать детей от людей. Так гласят наши законы. А я нарушила их. Нарушила все до одного.
– Что сделал Валь, когда узнал, что ты ждешь от него ребенка?
– Он сказал, что у него уже есть жена. И сын. Что я не нужна ему. И ребенок мой не нужен. Он хотел, чтобы я избавилась от него.
– Мне жаль…
– Это не все. Когда мой отец узнал, что я жду ребенка от человека, он прогнал меня. В один момент я лишилась всего: своей семьи и мужчины, которого любила. Но я все еще надеялась, что он одумается и вернется ко мне, когда увидит нашего сына.
Продолжая смотреть на горы, Дьюри сжала руки в кулаки.
– Я родила ребенка в начале лета и долго просила Валя о встрече. Наконец, он согласился.
Руки женщины были так сильно сжаты, что костяшки побелели от напряжения.
– Мы встретились в горах. – Она качнула головой, подбородком указывая на горы. – Но он пришел не один. С ним был его сын, Оспак. Я развернула пеленки, чтобы Валь мог увидеть нашего сына. Это был такой красивый мальчик… А он… Он схватил ребенка за ноги и бросил вниз, в ущелье…
Криспин потрясенно молчал. Из глаз Дьюри потекли слезы.
– Я не успела спасти моего мальчика… Я не ожидала, что Валь так поступит…
Несколько минут они сидели молча. Дьюри беззвучно плакала. Наконец, она вытерла слезы, и произнесла:
– Я отмстила ему! Я убила его так же, как он убил нашего сына! Столкнула его с горы!
– А Оспак? При чем тут он?
– Он видел, как Валь убивает его брата, но ничего не предпринял, не помешал ему!
Криспин пожал плечами:
– Но ведь он был очень мал. Сам еще ребенок…
– Ты оправдываешь его?
– Я просто пытаюсь рассуждать здраво.
– Он такой же, как его отец! Он плоть от плоти его! Он должен умереть!
Спокойствие агуане сменилось ненавистью. Её глаза сверкали. Руки то разжимались, то снова сжимались в кулаки.
– Я убью их всех! И мужчин, и женщин! Я сотру его род с лица земли! Не останется никого, в ком течет кровь Валя!
Криспин перебил ее:
– Ты думаешь, тебе станет легче, когда ты их всех убьешь? Ты сможешь вернуться к своей семье?
– Нет. Это исключено.
– Тогда что же? Ты забудешь о своем сыне?
– Нет!
– Тогда зачем все это?
– Затем, что я их ненавижу! Они не должны жить так, как будто ничего не случилось! Они должны страдать, как все эти годы страдаю я!
Голубые глаза Дьюри сверкали, и это был странный, безумный блеск.
– Ты думаешь, почему я все еще не убила Оспака? Конечно, не потому, что не могла. Я хотела, чтобы он страдал. И чтобы вся его семья страдала вместе с ним! Я сделаю так, что ужас воцарится в их доме! Они будут бояться даже нос из дома высунуть! Их скот падет, поля покроются сорной травой! Как только я покончу с ним, я займусь его женой, а потом и дочерью. Я убью их всех. Всех до одного!
В глазах Криспина больше не было жалости. Только тоска и боль. Он, как и Дьюри, смотрел на белоснежные вершины гор и… молчал. Он настолько погрузился в свои мысли, что вздрогнул, когда услышал крик:
– Эйнар! Наконец-то, я нашел тебя! Что ты здесь делаешь?
Лицо Дьюри исказилось от ненависти. Она набросила на голову капюшон плаща и вдруг… исчезла. Криспин обернулся. Сопя, как овцебык к нему быстрым шагом подходил Оспак.
* * *
Вождь был настроен очень решительно. Он собирался получить от Эйнара ответы на все интересующие его вопросы и причем немедленно. Но не тут то было. Эйнара в доме не оказалось. Он не появился и тогда, когда все сели завтракать. На секунду Оспак испугался, решив, что Эйнар ушел также внезапно, как и появился, но стоявший у двери мешок развеял его опасения. Занимаясь ежедневными делами, вождь немного отвлекся и вспомнил об Эйнаре только тогда, когда солнце уже было в зените. Оспак почувствовал тревогу. Куда мог уйти его гость? Вдруг с ним что-то случилось? Немного подумав, он решил, что Эйнар мог пойти только к Скалистым горам. Недолго думая, и не взяв никого с собой, Оспак отправился следом за Эйнаром.
Он не любил горы. Просто не любил – и все. Это был не страх, нечто другое. Скажем, ему неприятно было здесь находиться. Именно неприятно. Почему – Оспак никогда не задумывался. Он просто не ходил в горы – и все. А вот сегодня пошел, потому что волновался за Эйнара. К тому же его беспокоило еще кое-кто. Та женщина, которую он увидел сегодня ночью… Её лицо было ему знакомо, но где и когда он мог ее раньше видеть, мужчина вспомнить не мог, хотя и пытался. Пытался все время, пока шел сюда. Увидев сидевшего на камне Эйнара, он обрадовался как ребенок. Правда, его радость исчезла сразу, стоило только тому обернуться. Бледное лицо, потухший взгляд…
– Что случилось?
Оспак плюхнулся на камень, вытирая потный лоб рукою.
– У тебя такое лицо… Это, вообще, ты?
– Я. Зачем ты здесь?
На лице вождя появилась растерянная улыбка.
– Ты пропал. Я волновался. Думал, ты заблудился.
Сообразив, что сморозил глупость, Оспак усмехнулся.
– Прости. Я знаю: ты не можешь заблудиться. Но тебя так долго не было…
– Ты видел кого-нибудь, когда подходил сюда?
– Нет. А что?
И тут данянина пронзила догадка:
– Тут кто-то был? Та женщина, которую я видел ночью?
– Ты знаешь ее?
Оспак еще раз провел рукою по лицу. Его взгляд остановился на озере.
– Ответь, Оспак!
– Её лицо показалось мне знакомым. Я все дорогу, пока шел сюда пытался вспомнить, где ее видел. Но так и не вспомнил. Наверное, старею…
Вождь встал.
– Ты куда?
– Я пить хочу.
– Сядь. Нам нужно поговорить.
– Но…
– Из этого озера пить нельзя. Сядь, Оспак.
Вождь послушно опустился на камень.
– Ты сказал, что не можешь вспомнить, где видел эту женщину раньше. Хочешь, я тебе помогу?