Остальные исчезли так же бесследно. Я осталась стоять лишь потому, что, на беду, у меня основным на тот момент был инстинкт преподавателя, и, пока не отследила каждого адепта, с места не сдвинулась.
А потом, взглянув на ноги-колонны, мускулистый синий торс, горящие расплавленной лавой глаза, острые загнутые рога, крылья, закрывающие небо, так и осела на землю без чувств. Ускользающим сознанием успела отметить, что земля мягкая, как пух, и теплая.
* * *
Пришла я в себя в академии, но не у целителей или, на худой конец, в своей квартире, а в мягком кресле в кабинете ректора. Сам он в напряженной позе стоял напротив демона. Высший ткнул в мою сторону пальцем:
– Я требую уволить этот Цветочек по причине несоответствия занимаемой должности!
Его тон и мертвого был способен поднять на ноги, слова быстро привели меня в чувство. А еще я, хоть и не демон, тоже не любила, когда коверкали имя моего рода.
– Цвет Ночи, – произнесла я, вставая, и повторила с нажимом, когда мужчины удивленно посмотрели на меня: – Мой род – Цвет Ночи! И позвольте узнать, на каком основании вы требуете моего увольнения?
Меня смерили пренебрежительным взглядом и буквально выплюнули:
– Вы упали в обморок на занятии.
– Ну и что? – не дрогнула я. – Не замертво же? При виде высшего демона в боевой трансформации умирали и закаленные воины. Это вы перешли в боевую форму в невоенное время и без угрозы собственной жизни или жизни окружающих. Не хотите это объяснить?
Судя по скрежету зубов, до меня не находилось смелых, чтобы требовать его объяснений, но у меня не было выхода, я отстаивала свое место.
– Вы не смогли организовать учебный процесс! Когда я появился, все адепты валялись на траве и пялились на ваши ноги.
– Протестую! Они с удобной позиции изучали окружающий ландшафт. А потом в кратчайшие сроки слились с окружающей средой. Должна заметить, – перевела взгляд на ректора, – что адепты очень способные и проявили недюжинные умения и фантазию в маскировке.
– Они это сделали лишь с моим появлением! – рыкнул рассерженный демон.
– Извините, но в учебном процессе не запрещается пользоваться подручными средствами. Или инвентарем, – зачем-то добавила я.
Глаза Хама-Мое-Имя-Самое-Крутое зажглись алым, что являлось вестником близкой трансформации. В кабинете ректора запахло паленым. Или мне показалось, или одежда высшего задымилась.
Резкий скачок температуры тела у демонов свидетельствовал о сильном гневе. И только тогда до меня дошло, что я своими словами приравняла высшего к инвентарю. Это ж практически к швабре и тряпке… Ой!
Ректор – душка – ощутил, что ситуация на грани, и снова пришел на помощь.
– Уж не знаю насчет инвентаря, – заметил он весело, – но если адепты так хорошо проявили себя при виде высшего в боевой ипостаси, то, думаю, нежить им обмануть – раз плюнуть. Как считаешь, Хамсферженвальд?
Надо взять у него пару уроков речевого развития. Он долго тренировался, чтобы выговорить зубодробительное имя? Или у василисков это в крови?
Высший, скрестив руки на мощной груди, продолжал разглядывать меня в упор. Симулировать обморок я не умела и потому взирала в ответ. Хотя, если честно, смотреть в зеленые ледяные глаза было тем еще испытанием. Но отвести взгляд – признать себя неправой.
– Завтра, – процедил высший, мысленно сдирая с меня одежду, кожу и мышцы, – завтра я лично подберу нежить для практики. И буду присутствовать с самого начала занятий.
– Только в нормальном виде, пожалуйста, – произнес мой язык раньше, чем я его прикусила.
Ректор на мгновение закрыл глаза и, кажется, с трудом удержался, чтобы не хлопнуть себя по лбу.
– Дэрин, вы лучше идите к себе, хорошо? Мы скажем адептам, что вы переволновались.
– Я отмечу это в отчете. – Высший голосом мог запытать любого.
– Не забудьте отметить также, отчего я потеряла сознание, – не осталась я в долгу, – и объясните, почему вы приняли боевую трансформацию в месте скопления адептов.
– Я ничего не забываю.
– Поверю вам на слово. – Я развела руками и ретировалась, так как ректор уже взглядами давал мне понять, что пора выметаться.
Первый день комом. Да, я должна была об этом догадываться, но розовые очки намертво прилипли к переносице.
* * *
– …И потом я шлепнулась в обморок на глазах у всего курса.
Я закончила рассказ и подумала, не всхлипнуть ли. Хотя не стоит, Фиора не поверит. И так вон скептически косится на меня одним глазом, а второй не спускает с младенца. Так и косоглазие заработать можно. Первая эльфийка с подобным казусом.
– Фиора!
– Заткнись, – прошипела подруга. – А… заснул. И что ты страдаешь?
Думаете, эльфы – утонченные создания и не ругаются? Почти так, за исключением одной вещи. Мы идеально приспосабливаемся к любым условиям. Вот и мы с Фиорой… приспособились во время учебы в университете. Я могу надеть длинное платье, вздыхать и томно прикрывать ресницы, но, согласитесь, во время практических занятий это будет выглядеть как минимум странно.
Поэтому я с легким сердцем и в крепких выражениях сообщила подруге все, что думаю насчет первого дня.
– Ты понимаешь, что моя репутация у адептов сейчас ниже пивных подвалов?
– А ты думаешь, когда я пришла, они мне в ножки кланялись? – Подруга усмехнулась. – Все в твоих руках. Находчивость у тебя есть, ум тоже. Язык, правда, иногда вперед мозгов бежит. Используй нестандартные методы, экспериментируй. Я на первом занятии разревелась, а потом сказала, что это психологический прием, и его не прошли.
– Оу, – ответила я ошарашенно.
Фиора права, я уже не на учебе, я других обучаю. А обучать хорошо могут те, у кого есть авторитет среди адептов. Значит, надо его заработать.
Я так задумалась, что пропустила вопрос, и не сразу поняла, что Фиора шипит, окликая меня.
– А?
– Дэр, ты где витаешь?
– Ты что-то спросила?
Синие глаза подруги сверкали от любопытства, а голос стал прямо как у кошки. У весенней озабоченной кошки.
– А высшие в боевой ипостаси как выглядят?
Я попыталась объяснить, показать, какие там мышцы, когти и клыки, но слов не хватало. Поэтому обрисовала фигуру в воздухе.
– Э-э-э… они круглые? – с недоверием переспросила Фиора.
– Большие, – уточнила я, – очень большие. Огромные. Везде такие прямо огромные.
– Везде?
– Ты стала озабоченной после свадьбы, – посетовала я. – У тебя муж есть, а ты спрашиваешь, везде ли огромны высшие.
Мне внезапно стало жарко, и я подошла к окну, чтобы открыть пошире. Из сада академии тянуло сладким запахом жасмина. Фонари перемигивались со светлячками.
– Да ладно, – не смутилась подруга, – я бы потрогала.
Меня аж передернуло от ее признания:
– Что там трогать? Зачем там трогать? Не надо там трогать!
– Тебе не надо, а другим надо. Хотя, думаю, там есть кому трогать.
– Нету, – угрюмо ответила я, облокачиваясь на подоконник. – Была пассия, но что-то у них, видать, не срослось. Разные слухи. Так что ходит один и рычит на всех. А все почему? Правильно!
– Женщины давно не было! – кивнула Фиора в кристалле и вдруг заторопилась. – Муж пришел. Давай я завтра позвоню. Удачи тебе и держись смелее!
Я кивнула и отвернулась к окну. Перед тем, как кристалл погас, услышала воркующий голосок подружки и бархатный баритон ректора. Эх, повезло им. Ректор и на внешность хоть куда: статный, высокий, глаза темные, а волосы русые, длинные.
– Потрогать ей надо, – проворчала в теплую темноту ночи. – Тут с адептами проблемы, а Фиоре лишь бы мужчин лапать. Муж есть, вот его пусть и трогает.
Фыркнула, представив ректора в домашней обстановке. И поняла, что немного завидую подруге. Семья – это здорово. Я скучала по своим, когда уехала учиться, а навещать удавалось редко. Благо хоть кристаллы связи позволяли видеть друг друга в любое время суток.
– Хам, – сообщила опять вслух, – как его там… Хамсфе… тьфу ты! Надо будет перед зеркалом потренироваться. Иначе в следующий раз точно откусят голову. Потрогать, ага! Отличный способ самоубиться – потрогать боевую ипостась высшего!