– Ничего, донесу, – говорил я, всем своим видом давая понять, что пятнадцать кило для меня не предел, хотя было уже слышно, как я начал пыхтеть.
«Интересно, как зовут эту милую леди?» – подумал я. И вот странно, она вдруг спросила:
– Хотите, познакомимся?
Я остановился, перебросив арбуз в другую руку.
– Назовите своё имя, – предложила девушка.
– Меня зовут Марк.
Возможно, мне только показалось, но она тихо сказала:
– Всё сходится, папа. Это Марк.
– Что Вы сказали? – переспросил я.
– Красивое имя, – ответила она.
Как странно было услышать от неё другой ответ. Но имя Марк действительно красивое. Так назвала меня мама в честь кумира миллионов советских людей – великого Марка Бернеса. Бабушка рассказывала: когда я родился, и меня принесли на первое кормление, из коридора доносилась одна из известных песен Бернеса, мама посмотрела на меня и сказала: «Ну, пусть будет Марком». Получается, если бы по радио пел какой-нибудь другой известный тогда артист, например, Муслим Магомаев или Иосиф Кобзон, то по этой самой логике меня могли бы назвать Муслимом или Иосифом…
– А я, Ольга, – представилась девушка.
– Очень приятно, – прервав свои воспоминания, отозвался я.
По пешеходному переходу мы пересекли проезжую часть и до её дома шли уже молча.
– Четвёртый этаж, – открывая дверь в подъезд, сказала Ольга. – Пойдёмте в лифт.
Типовая панельная шестнадцатиэтажка, построенная ещё в советский период, образца конца 80-х годов ХХ века. В подъезде два лифта, обычный и грузовой. На каждом этаже по два крыла, с несколькими квартирами в каждом.
– Вон та квартира, – показала Оля, выйдя из лифта.
Следуя за ней, я думал, когда же, наконец, состоится передача арбуза. Сейф-дверь была открыта четырьмя оборотами ключа, и мы оказались в её квартире.
– Куда арбуз поставить?
– Да оставьте здесь, – несколько небрежно махнув рукой, ответила Оля.
Поставив арбуз рядом с домашними тапочками, я сделал шаг назад.
– Как мне Вас отблагодарить? – спросила она.
– Ничего не надо, – сразу же запротестовал я.
– Марк, хотите, я угощу Вас этим арбузом?
– Нет, не хочу,… мне уже пора идти, – отнекивался я, продолжая ретироваться к выходу.
Потом вдруг ни с того ни с сего добавил:
– Как-нибудь в другой раз…
– В другой раз?
– Да,… в другой раз.
– То есть через две недели?
– Почему через две недели? – не понимая, переспросил я. – О чём это Вы?
– Обычно Вы проходите мимо моего дома раз в две недели…
– Хм, ну, вообще, да. Я хожу отмечаться в «Службу занятости». Только вот не понимаю: Вы что, следите за мной?
– Простите, Марк. Просто несколько раз встречала Вас. Вывела для себя закономерность…
– Надо же. Оказывается, кого-то интересует моя персона, – печально усмехнулся я. – И даже есть закономерность…
Ольга покраснела, виновато опустив глаза. Помолчав немного, я ощутил неприятное напряжение, которое решил прервать:
– Ладно, мне действительно пора, до свидания, – с этими словами закрыл за собой дверь.
Но я чувствовал, что она смотрит с той стороны двери. Ушёл, не дослушав Ольгу, как будто оборвал цепь начавших развиваться событий. Чего она от меня хотела? Она одна в квартире, приглашает незнакомого ей человека, ищет предлог, чтобы оставить его у себя. Возможно, она аферистка!
Все эти мысли «сыпались» из меня, пока я спускался бегом по лестнице. Пытался найти объяснения своим действиям, но где-то в глубине души сожалел, что не остался. Ведь она такая красавица. У неё грустные глаза. По всей видимости, Ольга одинока, как и я. Вряд ли она преступница.
Выйдя из подъезда, обратил внимание на припаркованную неподалёку чёрную иномарку. Тонированное стекло на заднем пассажирском сидении было наполовину опущено. В тот момент, когда закрылась дверь подъезда, из приоткрытого окна увидел вспышку фотоаппарата и характерный звук затвора объектива.
Интересно, как это понимать? Что за фотосессия? Или за мной следят? Не зря же Ольга оговорилась о закономерности моего появления в их районе. Получается, чёрная машина с фотоаппаратом и Ольга как-то связаны между собой? Но возможно, это всего лишь совпадение, а фотографировали кого-то другого.
Завернув за угол дома, оказался на улице Восстания. Какая-то сила будто заставила меня оглянуться и посмотреть в окно четвёртого этажа. В окне была Ольга. Да, точно, это она. Но отвернувшись, я уверенно зашагал по Восстания в сторону улицы Ильича.
2
Вот я у себя дома. В это время моих домочадцев нет. Моя жена Алёна на работе, дочь в школе. Живём мы втроём в однокомнатной квартире, которую мне предоставило государство как ветерану боевых действий.
С Алёной познакомились ещё в институте, создали студенческую семейную пару. В то «золотое время» мы любили друг друга. У нас была страсть, необузданная страсть. И не важно, где мы находились, где мы жили: в общежитии или на съёмной квартире, главное, нам было хорошо вместе. И когда получили эту квартиру, мы были просто на «седьмом небе» от счастья. Из мебели в то время у нас имелся старый на кривых ножках шифоньер, письменный стол да чертёжная доска. На кухне стоял несколько раз отремонтированный холодильник «Свияга», который при включении громко тарахтел, и этот звук эхом отдавался по всей квартире. Основным достоянием был тогда раскладной диван, подаренный моей мамой на нашу свадьбу. Да, молодость! В общем-то, чего ещё надо.
Институт мы закончили одновременно, в 1996 году. Я устроился в коммерческую фирму, взяли экспедитором, но потом перешёл в отдел маркетинга, за счёт компании получил второе образование.
Алёна трудоустроиться сразу не смогла. Собственно, тогда мы не были уверены, что ей вообще стоит работать. Хотели сначала завести ребёнка. Но прошёл год, два, а там и третий год. Не получалось. Врачи посоветовали нам пройти совместное комплексное обследование.
Тогда я не пошёл с ней, выискал повод и проигнорировал этот шаг. Обычно мужчины рассуждают так: если детей нет, виновата женщина. Здесь я недалеко от них ушёл, и был полностью не прав, ведь проблема была именно во мне, а жена целый год «мыкалась» по больницам. Потом, конечно, сходил к своему врачу, и дело оказалось поправимо. Почти полтора года я лечился и подвергался различным тестам, которые, в конце концов, дали положительный результат. Но отношения с Алёной были уже не те.
Через некоторое время у нас родилась долгожданная Сонечка – София Марковна. Счастью не было конца. Мы сдували пылинки с нашей Крохи. Всё, вроде бы, должно нормализоваться, но с рождением ребёнка Алёну как будто подменили. Отношение ко мне резко изменилось. Для жены я стал сильным раздражителем. С ней происходили приступы агрессии, больше похожие на некую ревность к дочери. Не знаю, не мог я тогда это объяснить.
Алёна находила утешение в еде, как сейчас принято говорить – «заедала стресс». По понятным причинам она стала меняться на глазах. Это замечали все, кроме самой Алёны. Пытался её как-то вразумить, намекал, мол, пора остановиться. Но всегда натыкался на фразы, такие как: «Я кормящая мать!..», «Не надо мне в рот заглядывать!..», «Чего ты меня куском хлеба попрекаешь!..» Понял, что делать замечания бесполезно, просто решил переждать этот период. Но уже через год мою «мадонну» было вообще не узнать. Можно сказать, расплылась во все стороны. Как следствие, необходимость полной замены гардероба. Я не мог понять, зачем Алёна красила волосы в неестественно яркие цвета, которые мне лично нисколько не нравились. Такое чувство, что всё это она делала мне назло. Наши отношения Алёну совсем перестали интересовать, постельная жизнь сначала стала нерегулярной, а затем и вовсе свелась на нет.
Как-то, после очередной ссоры, я сходил в магазин, купил себе простенькую кровать-раскладушку и, с молчаливого согласия жены, ночью стал стелить себе на кухне. Утром всегда вставал первым и уходил на работу, возвращаться старался поздно.