В увольнение он продолжал записываться. Уходил в город, прихватив спортивный костюм, и отправлялся на товарную станцию. Нанимался в грузчики, чтобы расплатиться с долгами.
Ольгу он больше не упоминал…
Осень, прозрачное утро…
В первый курсантский отпуск нас отправили в сентябре. В тот год он выдался теплым и солнечным.
Все дни я проводил с Диной. Маманя обиженно вздыхала и укоряла меня:
– Не по себе сук рубишь.
– Мы любим друг друга, – возражал я.
– Любовь проходит. Остается быт. Тебе по гарнизонам мотаться, а она привыкла к комфорту.
– Отвыкнет, мамуля…
Нам с Диной повезло не только с погодой. Занятия в институте у нее начинались с октября, когда студенческие отряды вернутся со своих полей и строек. Так что на время моего отпуска она была свободна.
Встречал я Дину обычно в скверике на улице Ленина. Она сама так решила. В укромном месте там стояла скамейка на металлических ножках с деревянной спинкой. На ней я вырезал перочинным ножом «Не уходи».
В одну из первых встреч я позвал ее в гости к мамане.
– Не надо, Лёня, – отказалась она. – Твоей маме не нравится, что мы дружим.
– А твоей?
– Моей – тоже.
Мне стало ясно, что на их дачу, где речка Дёма и ромашки на берегу, мы не попадем. Хотя я и грезил об этом в училище. Впрочем, с Диной мне везде было хорошо.
И все же на речку Дёму мы выбрались.
Однажды Дина сказала мне:
– Дамирке на день рождения подарили две удочки и палатку. Теперь у него в голове не уроки, а рыбалка.
– Вот и будет рыбачить возле вашей дачи.
– Папу вчера в Москву вызвали на две недели на какие-то курсы. На дачу без него мама не ездит.
Я задумался. И вдруг меня осенила идея.
– Дамир в первую смену учится?
– Да.
– У тебя есть знакомая замужняя подруга?
– Есть. Зачем тебе?
– Скажешь матери, что они едут в субботу с ночевкой на рыбалку и приглашают тебя с братишкой. А поедем мы втроем.
– Как ты себе это представляешь?
– В два часа дня к вашему подъезду подъедет машина, чтобы загрузить вещи.
– Мама же узнает тебя!
– В машине будет Сергей Грудинин. Ты видела его, когда провожала меня.
– Ох, Лёнечка… Ну, да ладно.
Серегу я нашел у Лидухи. Подсказал его флотский дядя, который заведовал гаражом поблизости от дома. Я рассказал Сереге про свою задумку. Он охотно и даже с азартом согласился участвовать в нашем заговоре. И мы потопали к мамане.
За столом с домашней наливкой Серега сказал ей, что умыкает меня на рыбалку с ночевкой.
– Правильно, – поддержала его маманя, – Пусть отдохнет от своей зазнобы.
Дядя выделил в распоряжение любимого племянника старенький газик, и в субботу мы поехали к дому правительства. Серега спросил:
– Деньги-то у тебя есть?
– Семь рублей от отпускных осталось.
– Маловато для кавалера. Возьми вот червонец. Отдашь в училище.
У ворот я вылез из машины, а Серега прошел в будку стража ворот. Дина должна была сообщить его фамилию. Шлагбаум поднялся, и через минуту газик въехал во двор.
Сквозь решетку мне было видно, как Дина вышла из подъезда и увела с собой Серегу. Вскоре он спустился с рюкзаком, палаткой и объемной сумкой. Минут пять спустя, из подъезда выскочил мальчишка лет тринадцати – четырнадцати с удочками и кошелкой. Я понял, братишка. Следом, в сопровождении матери, появилась Дина еще с одной сумкой через плечо. Она и Дамир загрузились в машину. Мать помахала ладонью и скрылась в подъезде.
За оградой я присоединился к заговорщикам. Протянул Дамиру руку.
– Давай знакомиться, я – Лёня.
Он оглядел меня.
– Это ты Динин ухажер?
– Я.
– Нормально. Я Дамир.
– Червей накопал?
– А как же!
Сергей отвез нас на вокзал, помог загрузиться в электричку. На прощанье сказал:
– После станции Юматово сходите на первой остановке. Там речку из окошка видно…
На остановке я нагрузился, как мул. Благо, идти было недалеко, метров четыреста. Дёма здесь была спокойная и, похоже, глубокая. Ни перекатов, ни отмелей. Крутила небольшие воронки между заросшими подлеском берегами и скрывалась за поворотом. Мы нашли между кустами широкий прогал и остановились. Дамир сразу же занялся удочками.
– Сумеешь сам удочки настроить? – спросил я его.
– Сумею. Меня дядя Коля научил.
– Коля – муж моей старшей сестры Нины, – объяснила Дина.
– Ты никогда о ней не вспоминала.
– Они живут отдельно от нас.
Я достал из своего вещмешка куртку, в которой когда-то ходил на каток. Расстелил на земле и усадил на нее Дину. А сам стал разбирать палатку.
Если бы не армия, я вряд ли бы ее поставил. На полевых занятиях и в летних лагерях мы множество раз ставили и снимали взводные палатки. Потому я без труда понял, что нужны два стояка внутрь палатки – в изголовье и у входа, и четыре рогули для растяжек. Колышки были в комплекте.
Топора, конечно, у меня не было. Пришлось вырезать палки ножом. Палатка значилась двухместной. Но в ней вполне могли разместиться трое, а если потесниться, то и четверо.
Дина, заглянув в палатку, восхитилась:
– Номер люкс! Дамир! – позвала. – Иди, посмотри.
– Не могу, у меня клюёт.
– Я бездельница, да? – спросила Дина.
– Нет. Разбирай вещи и стели в палатке для ночлега. Я – дрова собирать.
Дождей давно не было, сушняка хватало. Но мелочевка прогорит, оглянуться не успеешь. Я шарил по берегу, пока не наткнулся метрах в ста от нашей стоянки на летний рыбацкий бивак. Оборудован он был весьма добротно. Просторный шалаш укрыт брезентом. У вкопанного столика стояли четыре березовых чурбака для сидений. Видимо, рыбацкая компания проводила здесь свой отпуск. Тут бы нам и затабориться. Но поезд уже ушел.
Я перекатил чурбаки к нашему табору. Уже завечерело. Дина вылезла из палатки.
– Устал? – спросила.
– Нет, – обнял я ее.
Я разжег костер. Когда сушняк прогорел, катнул на уголья два чурбака, сверху набросал хвороста. Он почти сразу запламенел. А с ним огонь охватил и березовые кругляки. Мы с Диной уселись на чурбаках. Мир отодвинулся от нас. Только речка, лес, костер и еще живая тишина. Было слышно, как на середине реки плюхает крупная рыба, как потрескивают в костре дрова. За рекой закуковала кукушка. Прогудела электричка и стихла.
Дамир продолжал рыбачить.
– Дин, а почему твоя сестра с мужем отдельно живут? – спросил я.
– Сложный вопрос, Лёня.
– Объясни.
– Родители не хотели, чтобы Нина выходила замуж за русского. Тогда еще был жив дедушка. Он был против, говорил, кровь у детей должна быть чистой. Нина сбежала из дома и поселилась у Коли.
– А сейчас как?
– Смирились родители. Папа даже пригласил их жить к нам. Они отказались. В гости приезжают. И на даче несколько раз с дочкой были. Тогда он и брал Дамира на рыбалку.
– Дина, я ведь тоже русский.
– Ну, и что? Если понадобится, тоже убегу к тебе.
– Через два года?
– Нет, когда институт кончу.
Между тем стемнело. Дамир еле просматривался. Наконец, он, подсвечивая себе фонариком, поднялся к нам.
– Есть хочу, – заявил.
Я достал из своей авоськи буханку хлеба, кругляш чайной колбасы и бутылку лимонада. Дина вытащила из палатки сумку. Достала пеструю скатерть, расстелила ее подле костра, стала собирать ужин.
– А рыба где? – спросил я Дамира.
– В садке.
– Много поймал?
– Шесть окуней. Утром еще поймаю.
– Садок тоже дядя Коля подарил?
– Ага. И фонарик…
Я подбросил в костер хворосту, чтобы светлее было.
Дина разложила на скатерть бутерброды с копченой колбасой, сыром и шоколадным маслом. В сумке у неё оказались три бокала для чая, обо мне, значит, тоже подумала. Чай она наливала из разноцветного термоса. Дамир от чая отказался. Ухватил бутылку с лимонадом и запивал бутерброды прямо из горлышка. Затем поднялся и объявил:
– Наелся. Спать пойду.
– В палатке у входа твой комбинезон, – сказала Дина. – Надевай и ложись.
Он скрылся в палатке. Освободившийся чурбак я катанул в костер. Нам с Диной хватило и одного. Она сидела у меня на коленях и заворожено глядела на языки пламени.
– Лёнь, а где ты собираешься служить после училища? – вдруг спросила Дина.