Джейсон, между тем, перешел к мочевому пузырю, который пока оставался на месте, в глубине малого таза. Покойный перед смертью почти ничего не ел и не пил, и, поэтому пузырь был мал и пуст, напоминая внешним видом сдувшийся желтый воздушный шарик. Джейсон извлек его из тела и протянул мне, чтобы я положила его на прозекторский стол. Я не знала, как следует по «правилам этикета» брать мочевой пузырь, и опасливо взяла его, зажав между большим и указательным пальцами правой руки – так мамаши брезгливо берут в руку грязные носки сыновей-подростков.
Теперь Джейсон перешел к вскрытию головы. В этот момент приехал на своем темно-бордовом «вольво» доктор Колин Джеймсон. Сквозь замерзшее окно прозекторской мы видели, как он поставил машину на крошечной парковке во дворе морга. Через морозные разводы машина патологоанатома выглядела, как мазок запекшейся крови. Мы всегда думали о причинах такого выбора – «вольво» считаются самыми безопасными в мире машинами, и, на самом деле, являются таковыми. Был ли случайным такой выбор? Вероятно, вскрытие множества жертв автомобильных аварий вызвало у доктора Джеймсона своеобразную паранойю, и он решил подстраховаться. Оставив Джейсона заниматься головой, я сняла перчатки и маску, и пошла открывать дверь. Морг занимал крошечное помещение, и мне не потребовалось много времени. Не прошло и минуты, как я вышла в холл, как раз в тот момент, когда раздался звонок. Я встретила доктора Джеймсона на случай, если ему захочется выпить чашку кофе перед тем, как приступить к работе.
В морге незадолго до этого сделали ремонт, и, поэтому при небольших размерах он стал достаточно современным учреждением. В секционном зале было два прозекторских стола. Позднее я познакомилась с учреждениями, в которых таких столов было три, четыре, и даже шесть, не считая столов для вскрытия младенцев. Холодильники были двусторонними, то есть были установлены как разделительные стены в середине помещения. Умершие лежали головами к девственно белым дверям холодильников, к «грязной» или «красной» стороне, откуда я утром извлекла тело, с которым мы теперь работали. Другая сторона холодильника называлась «переходной» или «оранжевой». С этой стороны покойников загружали в холодильник. Первое, что видит человек, открывая дверь холодильника с этой стороны – это ноги покойников, на которых, вопреки расхожему мнению, нет никаких бирок. Мы не метим покойников, как багаж в аэропорту. Помимо этого, в этом помещении бывает только персонал – родственники и друзья сюда не допускаются. Кроме того, есть небольшой кабинет персонала, кабинет врача, маленький зал ожидания и комната для опознавания, отделенная от зала ожидания занавеской, которую задергивают, когда к умершему подходят самые близкие родственники, чтобы опознать тело.
В Великобритании большая часть моргов выглядит сходным образом, особенно если они были построены в одно время. Такие местные морги, как наш, были построены в пятидесятые и шестидесятые годы. Снаружи они выглядели очень скромно и непритязательно – угловатые небольшие здания из красного кирпича. Но это были отнюдь не первые морги. Согласно статье Пэм Фишер, озаглавленной «Дома мертвых: строительство моргов в Лондоне в 1843–1889 годах» (захватывающее, на мой взгляд, чтение), потребность в местах хранения трупов недавно умерших возникла к середине девятнадцатого века. В то время население Лондона начало стремительно расти, и многие семьи ютились в одной комнате, поэтому когда член семьи умирал, его разлагающееся тело оставалось в жилом помещении до самого погребения. Тело было больше негде держать. Иногда время пребывания покойника в доме затягивалось на недели, особенно если бедная семья не могла сразу наскрести деньги на похороны. Все были, не без оснований, убеждены, что такие мертвецы заражают живых. Согласно газетам того времени, образованные люди считали, что в Лондоне мертвые убивают живых, и, в конце концов, были созданы учреждения – «дома немедленного приема мертвых для уважительного и добросовестного хранения». Учреждения эти были названы мертвецкими или домами мертвых (скудельными домами).
Когда я открыла дверь нашего «скудельного дома», я с удивлением обнаружила, что на крыльце стоял вовсе не доктор Джеймсон, который еще не вышел из своего «вольво», а молодой полицейский офицер, который, как мне показалось, был удивлен не меньше, чем я. Полицейский был слегка бледен. Глаза его расширились от удивления, когда он посмотрел на меня.
– Слушаю вас, – сказала я, слегка растягивая слова и вскинув брови. Для меня в удивлении этого молодого человека не было ничего неожиданного. Мне уже говорили, что люди, впервые пришедшие в морг, ожидают увидеть равнодушную физиономию грубого санитара, и теряются, увидев вместо этого стереотипного образа хорошенькую хрупкую блондинку. Вероятно, мой вид и сбил с толка молодого полицейского. Правда, я не могла понять, почему он такой бледный. Мне вдруг пришло в голову, что, может быть, у меня к лицу прилип кусочек жира или пятно крови. Я непроизвольно начала тереть щеку.
Офицер, наконец, обрел дар речи.
– Это морг?
Я тяжело вздохнула.
– Нет, это прозекторская, – поправила я его, не сумев скрыть раздражение.
Дело в том, что он наступил на нашу любимую мозоль. Исторически сложилось так, что наши учреждения в Англии назывались «мортуариями» – домами мертвых. Этот термин употребляется начиная с 1865 года. «Морг», с другой стороны, происходит от французского слова morgue, означающего «торжественно созерцать». Название возникло в конце девятнадцатого века в Париже, когда умерших выставляли для всеобщего обозрения в парижском морге, расположенном в соборе Парижской Богоматери, и местные зеваки, как я полагаю, «торжественно созерцали» мертвецов. Правда, на самом деле, цель была иная. В морге выставляли тела, выловленные в Сене или найденные на улице, и эти трупы могли опознать пришедшие к собору родственники и знакомые. Однако этот «аттракцион» привлекал множество и праздных зевак, и, в конце концов, в 1907 году он был закрыт. Это зрелище привлекало в день до сорока тысяч посетителей. Для сравнения надо сказать, что «Лондонское око» (подобное предприятие в Англии) привлекало в день «всего» пятнадцать тысяч человек. Конечно, в наше время термины «мортуарий» и «морг» являются синонимами, но в Великобритании последний термин не употребляется, хотя он является основным в США.
После этого молодой полицейский рассказал мне, что он сопровождает похоронных агентов, которые привезли из дома умершего. Я, наконец, нашла объяснение бледности молодого человека. Видимо, сцена обнаружения трупа была довольно тягостной.
– Сейчас припаркуется «вольво», и мы подъедем, – сказал офицер, – а пока я просто сообщаю вам о нашем приезде.
Через пять минут после того, как доктор Джеймсон отогнал свою машину в сторону, все мы – врач, Джейсон, я, полицейский и агенты похоронных бюро – стояли в приемной и смотрели на мешок нового будущего «обитателя» нашего холодильника. Это было совершенно обычное дело: соседи стали жаловаться на отвратительный запах и на мух, слетевшихся в квартиру их соседа. Полицейские взломали дверь и увидели ужасную картину. Видимо, человек был затворником, очень долго пролежал в квартире после смерти и успел основательно разложиться. Агенты бюро громко жаловались на свою судьбу, а один из них был особенно красноречив.
– Как будто было мало того, что он огромный и зеленый, – ворчал агент, – так он еще оказался неряхой и барахольщиком. Мы долго не могли к нему подобраться, потому что вся квартира по самый потолок завалена всяким хламом. Я чуть в обморок не упал. Такой сукин сын!