С самой горькой и самой белой.
Мы махнули её на пару:
– Ну, а лично тебе что сделать?
– Я хочу быть пушистой вербой,
Чтобы руки ласкать любимой!
Я хочу быть собакой верной,
Охраняющей сны незримо.
Чтоб у ног её ночью зябкой
Завывание вьюги слушать.
Подносить меховые тапки,
Нос облизывать ей и уши.
Дай хотя бы наряд кошачий,
Проберусь огородом-садом,
Потому что никак иначе
Не получится быть с ней рядом.
Свидание
Я в белом и чёрном
Согласно погоде.
Я в грустно-прискорбном,
А вы мне – по морде!
Посланника грусти
Ободрите словом!
Явлюсь я, допустим,
В пурпурно-лиловом,
С кривой распальцовкой,
В крутом экипаже,
И буду неловко,
Комически важен…
Лиловое тело
Покажется глупым.
Ведь осень надела
Меха и тулупы.
И скажут: «Невежды,
Момент упустили!
Не носят одежды
В классическом стиле…»
Но дама сердилась
В порывах рефлекса.
Любовь – не сложилась,
Достаточно секса.
Под дождём
Стелется горизонт,
Мы по нему идём.
Плачет промокший зонт,
Горбится под дождём.
Робко пугаясь тьмы,
Город притих и всё ж…
Тайно следит, а мы
Падаем в сладкий дождь.
Город – смущённо-мил,
Не понимает: «Как?
Где прохудился мир,
Словно пустой башмак?»
Спрятав под листья дрожь,
Город не принял бой!
Вылился сладкий дождь
Только на нас с тобой.
Смяв водяной покров,
Ветер вздохнул и стих –
То ли от нежных слов,
То ли от губ твоих!
Жди её…
Нет лица на женщине спросонья!
Как бы ни был сладок её сон,
Утренняя встрёпанность воронья
Злит и грубо портит весь фасон!
Мечется у зеркала бедняжка,
Обалдев от внешности слегка:
С мыслями о лифтинге-подтяжке,
В поиске седого волоска.
Кисточкой колдует сокровенно,
Нанося то охру, то циан…
Контуры выводит вдохновенно –
Так, что отдыхает Тициан.
Что-то креативно пудрит, клеит,
Запахами мир её душист.
Всё на свете женщина умеет:
Повар, врач, заправский визажист…
Я же терпеливо и отважно
Жду, как ждут рассвета у огня.
Я ведь понимаю – это важно!
Для неё. А значит – для меня.
Разная любовь
Она не согреется тёплым чаем,
И плед без любимого давит грудь.
В разлуке Она по Нему – скучает!
Простая, по-женски святая грусть.
А день, в свою Лету никак не канет:
– Мой милый! Скорее бы ты пришёл!
Чтоб слушать, как ложка звенит в стакане,
Как задники тапок стучат о пол…
Ему улыбаться души не чая…
Но вечер внезапно задул свечу:
По нежному: «Я по тебе скучаю…»
Надрезал: «Я тоже тебя хочу!»
Панихида
Мой пульс стучал, как метроном,
Пока, построившись в колонны,
Мелькали тени за окном,
Носы, усы и панталоны.
Пока десятки жадных глаз
На шторы пялились в надежде,
Что ты на бис, в который раз,
Начнёшь снимать с себя одежды.
Я знаю: стоит мне уйти –
Они штурмуют двери смело!
Влезают даже по сети,
Сквозь Интернет лаская тело.
Крестов наставят в календарь
Насмешливо и нелюбезно.
Да так, что уличный фонарь
Дорогу освещает в бездну.
Печально падают цветы
На доски свежего помоста.
Цветами устилаешь ты
Мою дорогу до погоста.
Разлуку утопив в вине,
Меня хоронит повседневность…
Но ты «Люблю!» сказала мне,
И я воскрес. Скончалась ревность.
Лети
Мечтать. Летать. Смотреть и слушать…
И пусть границы не ясны.
Я отправляю твою душу
Туда, где сладко дремлют сны.
В долине снов размыты тени,
Особый цвет у фраз и слов,
Там воздух солнечно-весенний
Хранит от бурь букеты снов.
Там, на пути, тебя согреет
Моё спокойное тепло.
Чтоб пробуждение быстрее,
Светлее, радостней прошло.
Чтоб поутру, смутившись мило,
Сказала, не скрывая пыл:
– Как жаль, что я свой сон забыла!
Но знаю точно – ты в нём был.
Диалог
– Как твоя жизнь?
– Не ладится…
– Что?! Прямо всё ни в такт?!
– Кошка приходит гладиться,
Есть у нас с ней контакт.
Голуби, гости модные,
В луже устроят шторм.
Вечно они голодные –
Сыплю я птицам корм.
Пёс, улыбаясь, щурится,
Лижет то в нос, то в глаз…
– Что же тогда ты хмуришься?
Всё хорошо у вас!
– Да уж. Вот, просто… сладу нет!
– Сын не звонил давно?
– Дети? Нет. Дети радуют.
Бизнес? В порядке!
Но!..
Сны посещают вещие,
Бесит любой пустяк…
– Ясно. С любимой женщиной
Что-то у вас не так.
Буркнул я вопросительно:
– Может… купить цветы?
– Знаешь, есть два спасителя…
– Кто же?
– Она и ты.
Микромир
Пятница. Поздний вечер.
Ты очень хочешь спать.
Значит, заняться нечем,
Буду стоять и ждать.
Буду решать загадки,
В чтении есть резон.
Спи, моя радость, сладко,
Я сберегу твой сон.
Ночь прошмыгнула мышью:
– Зайка! Вали отсель!
Всё. Твоё время вышло.
Освободи постель…
Коврик, кота, подушки –
Лучше в подъезд убрать!
Маленькие однушки,
Узенькая кровать…
Игорю Панфёрову
Нацелившись на мой фотоархив,
Наведались студенческие годы!
А вместе с ними, молод и красив,
Явился Он из той вчерашней моды.
Себя сжигая в чувственном огне,
Не думая о славе и богатстве,
Тот самый Он читал полночи мне
Поэму про студенческое братство.
Восторженно кривлялся визави,
Дарил эссе, стихи и эпиграммы.
И радовался сказочной любви,
Как первенцу неопытная мама.
Друзьям и их подругам дорогим,
Из солнечных сияний и цветочков,
Выстраивал дворцы! Пел звёздный гимн!
Рифмуя слово к слову, строчку к строчке.
Я, словно вечный странник на ветру,
Пролил слезу над творчеством поэта!
Но почему-то в памяти к утру –
Из виршей сохранилось только это:
«…Она взлетела – животом вперёд,
Подмяв собою робкие травинки!
Гордая, как камень! Буйная, как цунами!
Сорок шестой у неё ботинки…»
Ты и моя тень
Нежно играя твоими ресницами,
Тень моя сладко-ясна,
Так восхитительно плыть и кружиться ей
В зыбком дыхании сна.
Можно свернуться клубком под коленями,
Льнуть, как собачка, к руке.
Можно трещать смоляными поленьями
Или бурлить в котелке.
Отблеском света, янтарными крошками
Мягко ложиться на грудь.
И рассыпаться по телу горошками,
Словно вечерняя грусть.
Слушать любимого сердца дыхание,
Не напрягаясь ничуть.
Нежных волос уловив колыхание,
В сладкой истоме уснуть.
И, встрепенувшись, как колышки шаткие,
Разволноваться всерьёз…
Чтобы всю ночь твои самые сладкие
Сны охранять, точно пёс.
Моему деду
Краюшка горячего хлеба,
Картошка в мундире и рыба.
Он смотрит внимательно: «Ел бы».
Я ем и киваю: «Спасибо!»
Я ем и страдаю от скуки,
Чудной сорванец-непоседа,
И тянутся детские руки
В белёсую бороду деда.
Ладони колючи, как розы,
Пропахшие мёдом и чаем,
Похожий на Деда Мороза…
– Дедуль! На парад опоздаем!
Он молча надел старый китель,
Гранёную рюмку наполнил
И плакал. Солдат-победитель…
Таким я его и запомнил.
Вселенная
Не делится число прожитых лет
На путь, что сердцем пройден многократно.
Летит, пронзая бездну, звёздный свет
И светом возвращается обратно.
Темнее тьмы космическая гладь,
Разлука в этом мире изначальна.
Звезде к звезде не принято летать,
Ведь это может кончиться печально.
Стоит на страже, не жалея сил,
Вселенная, наполненная страхом.
Опасное сближение светил
Грозит для мирозданья полным крахом.
Расставлены ловушки чёрных дыр,
Стрелец и псы, опасные медведи…
Блюдёт покой и святость вечный мир,
Сварливые и скучные соседи.
Пошлю издалека тебе привет,
Как повод, чтоб однажды повстречаться.
Увы, не продают пока билет
В далёкий путь взаимных гравитаций.
И всё-таки: во сне и наяву,
Запреты и законы нарушая,
Не знаю где, но я – в тебе живу.
Не знаю как, но ты – во мне живая.
Созерцательное
Это категория стихотворений из серии: пришёл, увидел, написал. Как правило, производная мгновенной нетривиальной картины (например, увиденной за стеклом автомобиля) или растянутый во времени снимок ситуации, резко повлиявшей на душевное состояние страдающего пристрастием к графомании индивида.
Пишется, скорее, для себя, но в итоге достаёт всех.
Красота
Ступенями оранжевый закат
По линии судьбы стекает с неба.
Он сочностью и красками богат,
И кажется, внутри заката – нега.
Не удержав виденье в берегах,
За горизонтом расплескалась дымка.
Трепещет воздух, точно гордый флаг
Всесильного скитальца-невидимки.
Даль искренна и девственно светла,