Но Саммер мотает головой.
– Да не особо. Я не в восторге ни от города, ни от местного учебного заведения. Ходила туда лишь потому, что родители мечтали видеть меня в Лиге Плюща, а в их альма-матер, Гарвард и Йель, мне не удалось поступить. – Она пожимает плечами. – А ты хотел попасть именно в Брайар?
– Определенно. Я был наслышан о курсе изобразительного искусства. И, само собой, хоккейная команда тут крутая. Мне предложили полную стипендию, если стану за них играть. Так могу учиться тому, что мне действительно интересно, так что… – Пожимаю плечами.
– Это очень важно. Заниматься любимым делом, я имею в виду. У большинства людей нет такой возможности.
Во мне вдруг вспыхивает любопытство:
– А чем ты любишь заниматься?
– Скажу, когда сама пойму, – самокритично ухмыляется в ответ Саммер.
– Да брось. Должно же быть что-то, чем ты увлекаешься.
– Ну, раньше я увлекалась всяким разным: дизайном интерьера, психологией, балетом, плаванием. Проблема в том, что мне все быстро надоедает, интерес угасает. Наверное, я еще не нашла долгосрочное увлечение.
Откровенность Саммер немного удивляет. Сейчас она кажется более прагматичной, чем раньше.
– Я хочу пить, – объявляет она.
Подавляю желание закатить глаза, потому что обычно это означает «пойди и купи мне выпить». Однако выходит не так. С озорной улыбкой Саммер выхватывает из моей руки бутылку пива. На короткий миг наши пальцы соприкасаются, и я делаю вид, что не заметил электрического разряда, пробежавшего вверх по руке. Наблюдаю, как Саммер обхватывает ладонью бутылку «Бад Лайт» и делает большой глоток.
У нее маленькие руки, тонкие пальцы. Нужно быть искусным художником, чтобы передать это интригующее сочетание хрупкости и уверенности движений на рисунке. Ногти короткие, округлые и покрытые французским маникюром – или как он там называется, – что кажется простоватым для такой, как Саммер. Я ожидал увидеть очень длинные когти, выкрашенные в розовый или пастельный цвета.
– Опять принялся за свое. – В ее тоне улавливается раздражение.
– За что я принялся?
– Отгораживаешься от меня. Побрюзгиваешь.
– Такого слова не существует.
– Кто тебе сказал? – Саммер делает еще глоток пива.
Взгляд мгновенно приковывается к ее губам.
Проклятье, я должен это прекратить. Она не в моем вкусе. При первой встрече у нее на лбу было написано: «девушка из женского студенческого общества». Дизайнерские шмотки, море блондинистых локонов, идеальное лицо.
Я тоже не могу быть в ее вкусе. Понятия не имею, почему она встречает Новый год, общаясь с таким неряшливым, татуированным бандитом.
– Извини. Не умею много болтать. Не принимай это на свой счет, ладно? – Возвращаю свою бутылку обратно.
– Хорошо, не буду. Но если не хочешь разговаривать, развлеки меня другим способом. – Саммер подбоченивается. – Предлагаю поцеловаться.
3
Фитц
Во второй раз за вечер давлюсь пивом на середине глотка.
О Иисус сладчайший. Она это всерьез? Приглядываюсь к Саммер, которая изогнула изящную бровь и ждет ответа. Мда. Всерьез.
– Э-э… ты хочешь… э-э… – Снова кашляю.
– Да расслабься, – смеется Саммер, – я пошутила!
– Пошутила, – повторяю и прищуриваюсь. – То есть тебе ни капельки не хочется со мной поцеловаться?
Черт, зачем я ее подначиваю? Мой член приподнимается под ширинкой, предупреждая, как опасно думать о поцелуе с Саммер.
– Считаю, что небеса на землю не рухнут, если наши губы соприкоснутся, – подмигивает она. – И всегда приятно, когда есть кого поцеловать в новогоднюю ночь. Хотя по большей части это была шутка. Мне просто нравится заставлять тебя краснеть.
– Я не краснею, – возражаю. Парни не признаются в подобном на каждом углу.
– Краснеешь! – восклицает Саммер. – Прямо сейчас.
– Что, правда? Тебе это видно под бородой? – Демонстративно потираю лицо.
– Ага. – Она протягивает руку и гладит меня по щеке над густой порослью. – Вот. Здесь.
Я сглатываю, член снова напрягается.
Ненавижу то, как Саммер меня привлекает.
– Фитци, – шепчет она мне в ухо, и пульс учащается, – думаю, мы…
– С Новым годом, мать вашу!
Холлис меня просто спас.
Друг бросается к нам и небрежно чмокает Саммер в щеку. Они только сегодня познакомились, но девушка не кажется оскорбленной такой фамильярностью, лишь слегка удивленной.
– Ты спешишь на двадцать минут со своими восторгами, – сообщает она.
– А ты ничего не пьешь! – свирепо смотрит в ответ Холлис. – Почему у нее нет выпивки? Кто-нибудь, принесите этой красивой женщине выпить!
– Не люблю напиваться, – возражает Саммер.
– Чушь собачья, – ржет Дин, подгребая к нам со своей девушкой Элли Хейз. – Ты была в дрова пьяная, когда сожгла особняк женского общества.
– Ты сожгла особняк женского общества? – раздается знакомый голос.
Дин разворачивается вокруг себя.
– Джи! – каркает он. – Явился в последний момент!
– Ага, чуть не опоздали, – произносит Гарретт Грэм, делая большой шаг к столу. – На мосту столкнулись десять машин. Проторчали там почти час, прежде чем движение возобновилось.
– Хан-Хан! – радуется Элли, обнимая свою лучшую подругу и девушку Гарретта по имени Ханна Уэллс. – Я так рада тебя видеть!
– Я тоже! С наступающим Новым годом!
– С наступающим новым Гарреттом, – поправляет Ханну ее парень.
– Чувак, – парирует она, – прекращай. Я не буду говорить такое.
– С наступающим новым Гарреттом? – фыркает Саммер.
Дин закатывает глаза, наблюдая за нашим бывшим капитаном команды.
– Пафосный засранец. – Он переводит взгляд на Саммер. – У Гарретта день рождения выпадает на первый день года.
– Первый день Гарретта, – машинально произносит Гарретт, прежде чем поздороваться со мной, Холлисом и остальными парнями из команды, которые выбрались в Бруклин. Саммер он приобнимает и чмокает в щеку. – Рад видеть тебя, Саммерита. Ты подожгла студенческий особняк?
– О Боже. Нет. Я ничего не поджигала! – Она бросает гневный взгляд на брата.
– Братан, на тебя все пялятся, – неожиданно вмешивается Холлис, ухмыляясь Гарретту.
И правда: несколько голов повернулись в нашу сторону. Большинство уже слишком надрались, чтобы обращать внимание на окружающих, но некоторые все же узнали Гарретта. Он засветился в самом насыщенном первом сезоне за всю историю «Брюинз»[8], ничего удивительного, что его узнают даже за пределами Бостона.
– Похоже, меня скоро помидорами закидают, – хмурится Гарретт. – Вчера вечером мы проиграли «Айлендерс»[9] со счетом четыре-пять.
– Да, но ты забил подряд три шайбы, – возражает Ханна. – Только тупой идиот решит закидать помидорами такого игрока.
– А идиот может быть еще и не тупым? – усмехается Дин.
– О, заткнись, Ди Лаурентис. Ты понял, что я имела в виду.
– И каково это: быть знаменитым? – поддразнивает Элли, когда еще несколько человек начинают глазеть и показывать пальцем на Гарретта.
– Поделись опытом первой, – отшучивается Джи в ответ.
– Ха. Мне до тебя далеко, – говорит та, кто снимается в сериалах на HBO[10]. Последний, например, создают по мотивам моей любимой книги. Я рад, что Элли стала востребованной актрисой, но втайне считаю, что книга лучше экранизации.
Книги всегда лучше.
– Прекращай скромничать! – Саммер приобнимает рукой Элли, которая почти на голову ниже. – Ребята, она только за сегодняшний вечер дала уже четыре автографа. Она – звезда.
– Пока вышла только половина сезона, – протестует Элли. – Нас могут даже не продлить на следующий.
– Конечно, продлят, – говорит Дин тоном, не терпящим возражений.
Саммер отпускает Элли, приближается и кладет руку на мое плечо. Вполне безобидный жест, но я замечаю, что Гарретт и Хантер обращают на это внимание. Дин, к счастью, ничего не видит: Элли уводит его прочь, надеясь успеть еще потанцевать до полуночи.
Рядом Холлис изучает взглядом помещение с удивительной для пьяного энергичностью.
– Я должен решить, с кем в эту полночь буду целоваться по-французски, – объявляет он.