— Шерис?
Она нахмурилась и ухватилась за его куртку.
— Но я не хочу за него замуж, папа. Стефани любит Джоуэла, а я — нет.
Лукас усмехнулся, пытаясь понять, о чем идет речь.
— Лукас, проснись.
Она открыла глаза, явно не понимая, где находится.
— Кто?.. О, это вы. — Она огляделась. — Что мы здесь делаем?
— Вечер у Сэма, помнишь? Мы только что вернулись домой.
Она покачнулась и вынуждена была схватиться за него, чтобы удержать равновесие. Лукас помог ей спуститься. — Ты сможешь идти или мне отнести тебя? — весело спросил он, надеясь на последнее.
— Отнести меня? Глупости!
Шерис первой направилась к двери. Шла она на удивление прямо. Лукас перехватил усмешку возницы, улыбнулся и помахал ему на прощание. Шерис споткнулась в дверях, и он поддержал ее.
— Мне казалось, здесь не было ступеньки, — с возмущением сказала она и сердито посмотрела на Лукаса.
— Ее и нет, — усмехнулся он.
— О!
Комната была залита лунным светом, так что лампу зажигать не пришлось. Он заключил ее в объятия, изумляясь своим ощущениям. Он обнимал ее, но в то же время чувствовал себя бессильным, не способным устоять перед нежностью ее полуоткрытых губ.
Он хотел только прикоснуться, но губы ответили ему, теплые, живые, зажигая в нем огонь страсти. Он застонал. Шерис вздохнула и положила голову ему на плечо, совершенно не сознавая, что она с ним делает.
Лукас знал, что мог бы овладеть ею прямо сейчас. В таком состоянии она не окажет сопротивления. Но он хотел не этого. Она должна сама желать его и понимать, что делает. Если бы он овладел ею сейчас, она, возможно, даже не запомнила бы этого, а если бы запомнила, то стала бы сожалеть и презирать его за то, что он воспользовался ее положением. Он же хотел обойтись без чувства вины и взаимных обвинений. И зачем-то ему было надо, чтобы она все помнила.
Черт, откуда все эти благородные чувства? Он же намерен соблазнить ее! Если уж он собрался вести себя не слишком щепетильно, то следует идти до конца.
Шерис снова задремала и вздохнула во сне. Лукас задумчиво улыбнулся. Не сегодня, голубушка, но скоро. Он легко коснулся губами ее лба, а затем взял на руки и отнес в ее спальню.
Когда он положил ее на кровать и стал снимать с нее туфли, Шерис проснулась и запротестовала:
— Я могу это сделать сама!
Она рывком села, у нее закружилась голова, и она снова упала. Лукас засмеялся.
— Представь себе, что я твоя горничная, — сказал он, бросая туфли на пол. — Я уверен, у тебя была горничная.
— Но ты совсем не похож на Дженни. — Она сочла эту мысль забавной и захихикала, не замечая, что он уже снял с нее пелерину и расстегивает застежку платья на спине. — Я так рада, что ее здесь пет, а то я бы наслушалась… Видишь ли, она не одобряет выпивку и… — Шерис внезапно широко открыла глаза. — Почему ты мне не сказал, что твой брат убийца?
— Потому что он не убийца.
— Он убил сотни людей!
— Сотни?
— Ну дюжины, какая разница?
— Ты наслушалась сплетен, Шерис. — Он усмехнулся и приподнял ее, чтобы снять платье. Но ей было не до этого.
— Не могла же я ослышаться. Боже мой, подумать только! Ты назвал его черной овцой! По-моему, слишком мягко сказано. Тебе следовало предупредить меня.
— Что он убил человека?
— Многих людей!
— Он убил только одного, Шерис. Все остальные убийства, которые ему приписывают, — миф. Слухи. Люди хотят верить в это.
— Только одного?
— Да.