И пусть они будут счастливы.
Мать научила ее заканчивать каждую молитву так: "И да пребудет надо мной Твоя воля!" Обычно эти слова давались Корделии тяжелее всего, но сегодня она нашла в них утешение, и это был тревожный признак.
Глава VIII
Несмотря на молчаливое неодобрение мистера Фергюсона, Корделия продолжала регулярно – примерно три раза в неделю – навещать свою родню. Если срезать угол и идти полями, получалось недалеко, и она часто ходила пешком – еще один повод для недовольства мистера Фергюсона. Но являться в родительский дом в карете казалось ей неприличным.
Стоял погожий апрельский день, и Корделия с нетерпением высматривала кругом первые признаки весны. Не успела она далеко отойти от Гроув-Холла, как увидела впереди Стивена Кроссли.
Корделия вздрогнула и стала лихорадочно соображать, как бы уклониться от встречи. Но он подошел и снял шляпу, и она тотчас поняла, что это не простая случайность.
Стивен похудел и утратил часть своей живости. Корделии стало ясно: он не притворяется. Это в какой-то мере даже шло ему. У него была красивая лепка лица, а полнота ее скрадывала.
– Можно мне пройтись с вами?
– Если хотите.
Они молча шли по тропе. Напряженная тишина грозила в любой момент взорваться. Наконец он спросил:
– Вы возненавидели меня за то, что я вас люблю?
– Нет.
– Значит, мне можно любить вас?
Корделия облизнула пересохшие губы.
– Разве я могу этому помешать?
– А вам бы хотелось?
– Так было бы лучше для всех.
– Почему? Я не понимаю.
– Потому что это делает вас несчастным. И меня. И Брука – если он узнает.
– Все зависит от того, какой образ жизни кажется вам предпочтительнее. Что для вас важнее – тишина и покой или полнота чувств, азарт, желание плыть против течения? Да, я несчастлив, но не хотел бы ничего менять. Предпочитаю жить полной жизнью – даже если моим надеждам не суждено сбыться. Все равно с тех пор, как я узнал вас, я стал богаче.
– Зачем вы так говорите?
– Потому что это правда.
– Стивен, ведь вы меня не знаете. Да если бы и знали… это не поможет.
– Вы только что сказали, что несчастны из-за меня. Значит, я вам небезразличен. Ведь правда?
– Я замужем за Бруком. Больше мне нечего сказать.
– Несмотря на мои чувства? И… ваши?
– Да. Я вам уже говорила.
– Если бы вы любили меня… все равно остались бы с Бруком?
– Да.
Он глубоко вздохнул.
– Я вам не верю.
– Вы должны.
Он немного помолчал.
– Ну хорошо.
Некоторые молодые деревца уже стояли окутанные зеленоватой дымкой. Щебетали птицы. Корделия ничего не замечала.
Он вдруг спросил:
– Вам меня жалко, да?
– Мне жаль, но не вас, а что так случилось.
– И все?
– Мне бы не хотелось жалеть кого бы то ни было. Вас – в последнюю очередь.
– Благодарю вас. Но вы все-таки страдаете?
– Да.
– Хотите мне помочь?
– Если это что-нибудь… благоразумное.
– Позвольте мне время от времени сопровождать вас к родителям.
(Сейчас же скажи: "Нет!")
– От этого будет только хуже…
– Кому?
– Вам.
– Я готов рискнуть. Мне ничего не нужно – только видеть вас.
– Нет. Если мы будем встречаться и вы станете говорить такие вещи, это будет нечестно.
– Если вы позволите провожать вас, обещаю воздерживаться от… "таких вещей".