Он заезжал узнать, как мы себя чувствуем после понедельника.
– Очень любезно с его стороны, – с какой-то двусмысленной интонацией произнес мистер Фергюсон.
– Он настаивает, чтобы мы ехали на концерт в его экипаже. По-моему, это ни к чему.
– Некоторые обожают носиться со своей услужливостью. Жалко, что я не могу поехать с вами. С утра придется отправиться в Олдхэм, а возможно, и заночевать там. Брук говорил?
– Нет. У него сильно болит горло. – Корделия посмотрела на свекра, пытаясь определить, не есть ли это одна из его дипломатических отлучек.
– Я полагаю, дядя Прайди будет рад меня заменить. Да, Том?
– Уже бегу, – откликнулся тот. – Тиш, передай мне кусок пирога.
Мистер Фергюсон никогда раньше не ездил на концерты и начал только когда понадобилось сопровождать Корделию с Бруком.
"Вот и хорошо, – подумала она. – Дядя Прайди непредсказуем, зато способен существовать сам по себе. Мы сможем забыть о его присутствии и наслаждаться музыкой. Неужели мистер Фергюсон невзлюбил Стивена? Такое уже бывало – когда кто-либо из его знакомых становился и нашим другом…" Чтобы проверить свои подозрения, после ужина она спросила:
– Мистер Фергюсон, это что – неожиданный вызов в Олдхэм?
Он отложил газету и посмотрел на нее поверх очков.
– Какие-то неприятности с профсоюзами. Работодатели угрожают уволить зачинщиков, если они будут и дальше мутить воду. Съезжу, посмотрю, нельзя ли найти выход из тупика.
– Что вы думаете делать?
– Может, удастся убедить нанимателей. Возможно, когда-нибудь нам и придется стоять насмерть, но мы, как добрые христиане, должны быть уверены в своей правоте. Не думаю, что это время уже пришло.
– Вы надеетесь, что другие станут думать, как вы?
Он снисходительно улыбнулся, с полным сознанием своего могущества и морального превосходства. Советник Фергюсон!
Корделия собралась было уходить, но свекор остановил ее:
– А почему вы спрашиваете?
– Мне просто интересно.
– Верю. – Мистер Фергюсон снял очки и стал протирать их. – Какая чудовищная несправедливость – до такой степени ограничивать женщин в правах! В какой школе вы учились?
– У мисс Гриффит.
– Не самая лучшая школа.
– Лучшая из тех, какие папа мог себе позволить.
– Разумеется. Но все дело во врожденных способностях. Никакой педагог не научит рачительно вести хозяйство.
Корделия улыбнулась.
– Это нетрудно. Просто я делаю то, что мне нравится.
Фредерик кивнул. Корделия смутилась: ее и радовала похвала свекра, и тяготило его присутствие.
– Вы видели наши красильни?
– Нет.
– А хотели бы?
– Да, конечно.
– Надо будет как-нибудь взять вас с собой. Скажите, Корделия, как вы находите молодого Кроссли?
– Он… довольно приятный молодой человек.
– Даже очень. Лично мне он нравится. По-моему, у него только один недостаток – принадлежность к миру искусства.
– Да…
– Такие люди не особенно надежны – при всей пылкости. Дружба для них не имеет такой цены, как для нас. Как вы считаете?
– Я никогда не имела дела с людьми театра.
– Вот именно. Уверен, наши отношения будут и дальше оставаться дружескими. Просто мы существуем в разных мирах. Наш мир – реальный, прочный, хотя, может быть, несколько приземленный. Его мир – ярче, привлекательнее, однако фальшивее. Понимаете, что я хочу сказать?
Глава VI
Бруку стало хуже, и пришлось все-таки послать за доктором Берчем.