Кипучая натура гасконца приняла вызов. Он ни за что не стал бы надувать вдов и сирот, но это был совсем другой случай. Сейчас он имел дело с двумя малосимпатичными ему английскими типами. Один – Фредерик Фергюсон – удачливый бизнесмен, толстокожий денежный мешок, презирающий мюзик-холл, Вагнера, любовь и иностранцев. Другому, мистеру Слейни-Смиту, жилистому интеллектуалу, впору было бы поучить бедного француза, но он производил впечатление человека, которому самому еще учиться и учиться.
После того как прикрутили газовые лампы, в гостиной остались гореть лишь четыре свечи, прихваченные Клодиусом.
– Постарайтесь понять одну вещь, – предупредил он. – Я ничего не могу гарантировать. Когда в атмосфере сталкиваются несколько недружественных воль, результат, как правило, непредсказуем.
– Не считайте их недружественными, – запротестовал мистер Фергюсон, смахивая с сюртука пылинку.
– С вами-то все в порядке, – возразил Клодиус. – И все же я явственно ощущаю чье-то противодействие. Больше сказать не могу.
Слейни-Смит сухо кашлянул.
– Что касается меня, то я обещаю непредвзято отнестись к любому духу, которого вам будет угодно вызвать. Я был бы только рад встретиться с кем-либо из дорогих усопших и узнать, что из себя представляет рай. Мне весьма любопытно, что случилось с двумя моими тетушками – играют ли они на арфе или на трубе. Вечно они отмачивали что-нибудь этакое.
Мистер Фергюсон нахмурился, и в комнате стало тихо. Кольцо, однако, оказалось прерванным: не хватало рук самого медиума. Он заявил, что это в порядке вещей, и, попросив всех сосредоточиться, склонил лысую голову, как для молитвы. В тишине слышалось только пыхтение мистера Фергюсона.
Ждать пришлось недолго. Тетя Тиш начала было клевать носом, но у нее вдруг заныла любимая мозоль и задергалась нога.
"Старик Фергюсон, – подумал Клодиус, – настоящий лев: с великолепной седой шевелюрой, крупными чертами бледного лица и отчетливой складкой на переносице. За пределами своего дома он слывет богатым, набожным человеком с незапятнанной репутацией. Прекрасная ширма для фарисея!
Зато невестка! Настоящая роза, погребенная в этом угрюмом доме, среди мрачных людей без воображения… Берегись, Клодиус!"
Наконец в напряженной тишине явственно послышался слабый звук. Сначала все подумали, что им показалось, но звук повторился – на этот раз гораздо отчетливее, так что от него стало трудно отмахнуться. Словно маленький звоночек, похожий на волшебный колокольчик – настойчивый, отдаленный и в то же время как будто находящийся здесь, в комнате. Стивен взглянул на Клодиуса – тот не шевелился. Хорошее начало! Не знай он правду, мог бы и сам поддаться суеверию.
Колокольчик все звонил. Слейни-Смит отчаянно вертел головой, пытаясь установить направление звука. Но источник оставался скрытым.
Клодиус поднял голову и приоткрыл глаза, так что сверкнули белки.
– Здесь есть кто-нибудь?
Звон прекратился. Воцарилась мертвая тишина.
– Есть здесь кто-нибудь? – повторил медиум.
Раздался быстрый, легкий стук по столу. Стивен заметил, как молодая женщина рядом с ним вздрогнула.
Мистер Слейни-Смит пристально посмотрел на тщедушного иностранца, а затем перевел взгляд под стол, откуда, как ему показалось, шел незнакомый стук.
– Кто-то морочит нам голову, – заявил он.
Все дружно запротестовали.
– Ш-ш-ш! – произнес Клодиус. – Один раз – да, и два – нет. Вы настроены дружелюбно?
Один стук.
– Вы существуете в природе?
Один стук.
– Что все это значит? – запротестовал мистер Фергюсон.
Медиум не удостоил его ответом. Снова зазвонил невидимый колокольчик.
– Будете ли вы так добры отвечать на наши вопросы? – громко осведомился Клодиус.