В одном из глиняных горшков Соня нашла подобие сухарей, осторожно надкусила один. Безвкусный, как кошачий корм, но чуть лучше. Что ж, была не была! Девочка рискнула и попробовала червяков, по вкусу напоминающих вяленые полоски мяса, потом пожевала засушенные фрукты. Достала бутыль с прозрачной жидкостью, выпила прямо из горлышка, присела за стол и почувствовала, как пол уходит из-под ног.
«Я устала», – успела подумать Соня и отключилась.
Неприятно приходить в сознание после обморока, с трудом припоминая место, откуда ты отправилась в незапланированный вояж. Соня очнулась оттого, что кто-то осторожно хлопал ее по щекам. Незнакомое бледное лицо склонилось над ней. Раскосые голубые глаза еще больше сощурились, а смешной белесый вихор казался живым и неподвластным хозяину.
«Белый китаец, – отрешенно подумала Соня. – Откуда?»
Рядом с китайцем появился Эрвин.
– Слышишь меня? – Эрвин тоже наклонился к Соне.
Она с трудом кивнула. Язык заплетался, воспроизводя нечленораздельные звуки. В голове шумело. Незнакомец приподнял ее голову, поднес к губам чашку с водой. После пары глотков ледяной воды (где они ее взяли?) речь понемногу стала возвращаться к Соне.
– Что со мной?
– Ты съела кое-что из запасов Асанны, – хмыкнул Эрвин. – А это Ларри, мой друг. Я тебе о нем рассказывал.
Белый китаец вежливо поклонился. Потом заботливо поправил плед, которым была укрыта Соня.
Эрвин скептически глянул на него.
– Хорошо, что до яиц рейхеля не добралась, – ухмыльнулся он, обращаясь к своему товарищу.
Соня разозлилась. Вот умеют же некоторые испортить настроение, которого и так нет! Конечно, она понятия не имела, что едят жители Верховии. Разве гостеприимный хозяин потрудился что-либо объяснить? Напрасно Соня метала в парня убийственные взгляды, он игнорировал их с невозмутимостью деревянного истукана.
Эрвин кивком указал товарищу на дверь, тот слегка поклонился и вышел.
– Тебе лучше?
– Да.
Девушка ответила односложно, говорить с бесчувственным поленом, как она про себя обозвала парня, не хотелось.
– Почему ты не переоделась?
– Не успела.
– Теперь надо выкручиваться перед Ларри, сочинять про тебя.
Как же он бесит. Соня села, мельком взглянув на потертые джинсы в заплатках и кроссовки.
– Если он твой друг…
– Ты потеряла память. Всё.
Соня поежилась. В голосе Эрвина звучало такое отчуждение, что стало понятно: ему сейчас не до нее. План широкомасштабных действий разворачивался в его голове, а незваная гостья никоим образом не вписывалась в эту картину. Просто небольшая помеха на пути, недостойная внимания.
– Я отправляюсь в Энобус. У меня там работа и вообще… Ты останешься здесь одна. Ларри будет приносить продукты. Ему можно доверять, но о том, откуда ты появилась – молчок. Присматривай за Горынычем. Драконы, родившиеся в неволе, обычно преданы человеку. Хотя можешь не обращать на него внимания.
– А что Горыныч будет есть? – спросила Соня, не решаясь сказать главное.
– Он сам о себе позаботится.
– Верни меня домой! – девушка еле сдерживалась. – Пожалуйста.
– Я постараюсь помочь, – голос Эрвина чуть смягчился. – Побудь пока здесь.
Немного помешкав, парень вышел из избушки. Неужели ее оставят одну? Они что, совсем с ума сошли? Соня с трудом поднялась с низкой софы и двинулась к окну, придерживаясь за стенку. Так и есть: на поляне два друга о чем-то ожесточенно спорили. Хотя, сказать по правде, горячился один Ларри, Эрвин же только хмурился, немногословно отвечая товарищу. В конце концов, Ларри выдохся и замолчал. Эрвин хлопнул приятеля по плечу. Из пантомимы, за которой наблюдала Соня, стало ясно, за кем осталось последнее слово.
Эрвин свистнул. Из укрытия показался Горыныч. Хозяин что-то крикнул своему питомцу, погрозил кулаком и оглянулся на дом. Его неожиданный взгляд заставил Соню отпрянуть от окна, ей стало неловко, что она подглядывает. Когда она снова решилась выглянуть во двор, юноша уже исчез.
Через минуту в дверь постучали. В комнату вошел Ларри, которого Соня наконец-то смогла хорошенько рассмотреть: невысокого роста, худощавый, примерно ровесник Эрвина. Бесцветные брови, светлые ресницы, белесые волосы, широкие скулы и раскосые серые глаза – удивительная внешность! В одежде как с чужого плеча: рубашка, свободно болтающиеся штаны. Еще большей несерьезности Ларри придавали шейный цветастый платок и серьга в ухе. Одеянием он походил на цыгана, а с виду вылитый китаец. Если бы Ларри заговорил на певучем восточном языке, Соня бы совсем не удивилась.
– Сегодня хорошая погода, – сказал Ларри и улыбнулся.
Он был как на шарнирах: потирал руки, шмыгал носом, топтался на месте. Соня непроизвольно вздохнула.
– Должно же быть хоть что-то хорошее. Что такое я съела?
– О, это всё моя сестра Асанна. Она заготавливает разные штуки для своих снадобий: корешки, травы, червяков, пауков. Чего только не придумает.
– Я съела несъедобных червяков?
– Ну… почему же? Наверное, можно… – Ларри отвел взгляд.
Соня замялась.
– А… последствия?
– Э-э-э… я не пробовал. Но тебе же сейчас намного лучше?
– Да.
– Но есть действительно хорошая новость, – Ларри расцвел улыбкой.
– Какая? – полюбопытствовала девушка.
– Эрвин очень удивился, когда понял, чего ты наелась. Мне кажется, он не доверял тебе. Ну, не верил, что ты потеряла память и ничего не помнишь. Но ты, – Ларри хмыкнул, – с риском для… – тут он понял, что брякнул лишнее, и попытался обобщить: – Ну… так неожиданно развеяла его сомнения. По мне, очень удачно получилось.
Китаец ни минуты не мог стоять спокойно и двинулся к двери, потом прошёлся обратно и еще раз вдоль комнаты. Наблюдая за ним, Соня молчала. У нее складывалось противоречивое мнение об этом парнишке. С одной стороны, вроде приятный. С другой, чудаковатый. Сонино отравление трактовал, как способ получить доверие. И это так восхитило его, что от радости он забегал по комнате.
– Люблю обдумывать идеи, – сказал Ларри, будто отвечая на вопрос девушки, – рассматривать их с разных сторон.
«Ну, хорошо, – подумала Соня, – с разных, так с разных. Мои одноклассники бы это оценили. Так что, белый китаец Ларри, попробуем найти твое слабое место. Любишь поговорить? Отлично. У меня уйма вопросов».
– Почему Эрвину не нравится Высотомер? – неожиданно спросила она.
Упс! Настроение Ларри резко сменилось. Он замер на месте, улыбка исчезла, взгляд застыл, даже серьга в ухе перестала раскачиваться. Кажется, Соня попала в яблочко.
– Ну… э-э-э… у… у него высокий болевой порог. И… ну… он не хочет, чтобы об этом стало известно. Он не желает, чтобы Совет Меры узнал его… мысли.
– Совет Меры – это какая-то Ильза? Эрвин ее о-очень боится.
– Ильза – глава Совета Меры, ее все боятся, – с трудом выговорил Ларри, как будто из него тянули каждое слово. Молчать он не мог, а сказануть лишнего опасался. Но знал явно гораздо больше, чем говорил.
– А Высотомер – пыточный механизм? Он читает мысли? – Соня продолжила допрос.
Ларри странно поглядел на девушку.
– Ты действительно ничего не помнишь? Не знаешь о Высотомере?
– Нет.
– А у тебя какой порог? Как у всех?
Теперь Соня с недоумением уставилась на Ларри. Что он хочет этим сказать? Что за люди в этой стране? Что за порог?
– Ларри, я не понимаю, о чем ты спрашиваешь, – она тщательно подбирала слова. – Я не знаю, не помню вообще ничего. Ну, как будто явилась из другого мира.
– Не может быть! Ты ничего не помнишь о Верховии?! О верховенцах?
– Нет.
– Скажи, а когда вы летели на драконе, ты что-нибудь ощущала?
– О! Жутко страшно.
– Когда вы спустились на землю, у тебя же был срыв?
Что-то такое Эрвин говорил про срыв.
– Я не понимаю тебя.
– Ты испытала боль?
– Нет. Только тошноту.
Ларри вновь забегал по комнате, потирая руки, как будто это помогало ему крутить мыслительные шестеренки в голове.
– Странно! Странно! Невероятно! Ты потеряла память и теперь не чувствуешь боли при спуске.