Я хватаю огнетушитель, прямо как на учениях, мгновенно выдергиваю защитную заслонку, освобождаю раструб и влетаю в рубку, полностью готовый к борьбе с огнем.
И представьте удивление мирно сидящего в рубке Фрама и тихонечко курящего свою трубку. Конечно, это запрещено, но с нынешними системами вентиляции и выработки кислорода это скорее вопрос гигиены, чем безопасности, поэтому на курение табака в агентстве уже лет двадцать закрывают глаза.
Фрам смотрел на меня с еле сдерживаемым приступом хохота. Он краснел от натуги, но сдерживался, стараясь даже не улыбнуться, хотя у него это не очень то получалось. Я же стоял в дверях рубки весь в мыле с тяжеленым огнетушителем в руках, а по всей времянке громко орал сигнал пожарной тревоги.
Тут из спальни чертыхаясь, в одних трусах, но с огнетушителем в руках вылетел Бернар. Пробегая предбанник, Бернар задел свой же скафандр и со всего маху, потеряв на лету огнетушитель, растянулся на полу.
Он тут же вскочил на ноги, подхватил огнетушитель и, пропихивая меня вглубь рубки, сам ввалился в нее, направив раструб туда же, куда и направил его я. Только Бернар в отличие от меня был человеком дела, и первым делом нажал на гашетку, а потом уже начал оглядываться по сторонам.
Через секунду Фрам уже сидел на кресле уже весь в пене. Бернар, сообразив что происходит, отпустил рычаг огнетушителя и теперь с «легкой неприязнью» таращился на меня. Фрам же откашлялся и выплевывая пену и заговорил:
– Ну, к слову сказать, в аварийной ситуации ты и Алекс сработали блестяще. – Фрам рукой медленно отирал пену с лица.
– Фрам, говорил я тебе, что твоя трубка мерзко воняет. Вон, даже, молодежь ее с пожаром путает. – Бернар хоть и пошутил, но продолжал сверлить меня гневным взором, я понимал, что от хорошей взбучки меня спасает лишь личное присутствие начальника экспедиции.
– Бернар, ты можешь идти спать. Кириллов, выруби сигналку, погаси свет и уберусь в рубке. Я пойду, сполоснусь, а потом мне следует с тобой переговорить. – Фрам погрозил мне пальцем.
Бернар на прощанье улыбнулся, изобразил недвусмысленный жест: «ну все, сейчас тебе будет плохо», и весьма довольный этим обстоятельством пошел дальше спокойно спать. Фрам тем временем тихонько напевал в душе, ледяная вода, как выяснилось, его тоже не берет.
А я, предчувствуя, что мне сейчас врубят по полной программе, может даже и до выговора дойдет, поплелся наводить порядок. Надо ж было так опростоволоситься? Облили начальника экспедиции из огнетушителя. Пускай и не я облил, но от этого не легче не стало, ибо Бернар пусть не злопамятный человек, но такого мне не спустит. Стоит ждать подвоха, натрут разогревающей мазью скафандр изнутри и все, целый день будешь пыхтеть, не в силах даже почесаться.
Я сидел в рубке, и чтобы хоть как-то скоротать тяжелые минуты ожидания наказания открыл фотографии ущелья, что скинул мне за это время Селиванов. Ущелье шло от основания горной гряды далеко на западе и шло параллельно хребтам, соответственно и экватору тоже. Однако в какой-то момент оно резко заворачивало на север, глубоко вдаваясь в горную цепь. Через сто пятьдесят километров на север ущелье быстро сходило на нет, за счет разрушившегося пика, засыпавшего ущелье своими обломками. Пик вероятно был уничтожен метеоритной активностью. В той области вообще не осталось высоких ледяных пиков, а было что-то вроде плато. Только вот плато это состояло из мелких осколков льда, а насколько эффективны против такого грунта наши вездеходы, мы видели на спуске в ущелье. Так что путь туда для нас закрыт.
Но ущелье, это наш шанс пройти на север, на целых сто пятьдесят километров в горы малой кровью. Сейчас мы должны были спуститься в ущелье и пробурить лед в той области, где ущелье начинает свой поворот на север. Таким образом, мы исследуем «молодую» часть горной цепи, заодно, может быть, немного проясним феномен образования самой горной цепи проходящей прямо по экватору.
Сейчас доминировала теория, согласно которой у Япета спутника Сатурна в свою очередь был небольшой спутник, который этот двуликий ледяной шар раздавил своей гравитацией, а затем притянул к себе осколки.
А значит, если мы найдем в горной гряде, какие-то инородные породы или просто лед иного состава, то подтвердим эту теорию. Так что призрачный шанс войти в историю у нас еще сохранился.
Но пока работаем вдали от «успеха», сейчас бурим на повороте, а потом, наверно через две-три недели отвезем бур по ущелью на сто пятьдесят километров вперед и там уже исследуем более древние горы.
Хотя я уже не был бы так уверен. Судя по высококачественному фото, бур пробил дно ущелья и улетел в какую-то пещеру. И теперь на фото красовалась лишь темная пробоина, уходящая куда-то вглубь, заодно немного обрушившая стенку ущелья. Я тяжело вздохнул.
– Как думаешь, сильно поврежден бур? – Фрам бесшумно подошел сзади, отчего я чуть не подпрыгнул в кресле. Кажется, я позвал маму, но это не точно.
– Да, кто его знает. Отверстие выглядит глубоким, но кто знает, что там внизу? – я, почему-то, стеснялся повернуться к Фраму. – Было бы хорошо, если бы Гарсон какого-нибудь самоходного робота собрал. Боюсь, как бы мы на подходе не провалились в эту самую пещеру. Рисковать людьми, пожалуй, не стоит.
– Не получится – Фрам деликатно не акцентировал внимание на этой шутке.
– И что тогда? Просто пойдем, как на прогулке?
– Нет. Будем действовать, как альпинисты – идти в связке, а Бернар на вездеходе будет ехать позади на безопасном расстоянии. Если первый провалиться, то на веревке повиснет. Если остальные и не вытащат, «Мальта» задний ход даст. У нас Гарсон альпинист, подскажет что да как.
– Звучит логично. – Повисла пауза, я все ждал кары, но ее не было. Я и с логикой похода был не согласен, в прошлый раз в альпинистском стиле ходили – было ой как не сладко. Я просто не хотел усугублять. Лучше бы Фрам разбил мне лицо, я бы хоть не мучился ожиданием. И тут я не выдержав, выпалил. – Извини за огнетушитель.
– Вот еще, ты это заканчивай. Все правильно сделал. – Фрам по-отечески улыбнулся и положил мне руку на плечо. – Я буду на редкость глупым руководителем, если начну подчиненных за выполнение инструкций наказывать. Комично, обидно, это да. Даже больше, я верен, что эта история войдет в сборник «лучших баек дальних экспедиций». Но ты все сделал так, как должен был.
– Спасибо. – А сам я почему-то до сих пор ждал, что начальник сейчас проломит мне череп.
– Прислушайся! – неожиданно оборвал мои мысли Фрам.
Я послушно обратился в слух, и понял, что не слышу самый сильный шум этой экспедиции. Не слышно как где-то в глубине времянки мерно работает трактор, который почему-то является человеком и зовут его Бернар.
– Можешь идти немного поспать. – Повелительным тоном сказал начальник.
– Фрам? – я встал со стула, но вдруг поймал волну бодрой смелости. Ой, несдобровать мне.
– Слушаю.
– Один вопрос.
– Нереида!. Я бы на твоем месте полетел туда. – Начальник мягко улыбнулся. Фраму даже не надо было слушать вопрос, он знал, что меня интересует. Его вообще отличал дар предвидения, он казалось, читал нас, как открытую книгу. И не только людей, даже сам Япет как мне казалось, вращался вокруг Сатурна медленнее, чем это осознавал Фрам.
– А здесь?
– Алекс, ты молод. Япет не лучшее место для тебя. «Боевое крещение» здесь ты прошел, достаточно, теперь пора и в старшую группу нашего межпланетного детского садика. Я рекомендовал тебя Кристиане, она замечательный руководитель. Там тебе понравится.
– Мне и здесь неплохо. Ну, я хотел сказать, что…
– Алекс, я не будут тут разводить сентиментальность. Я считаю, что твое будущее не здесь. Здесь вообще будущего нет. Соглашайся на Нереиду. – Он немного осекся, – Это, разумеется, лишь рекомендация.