– С чего вы взяли, что военные там вообще участвовали? Насколько мне известно, это была обычная полицейская операция по нейтрализации преступных банд. Всё внимание к ним было приковано лишь из-за того, что они были католиками и произошедшее обставили как «восстание архаиков».
– То есть в волнениях не было религиозной подоплёки?
– А были ли волнения? Вы, журналисты, очень любите сенсации и громкие заголовки. Но на самом деле это были обычные криминальные разборки, – несколько уличных банд попытались взять под контроль некоторые городские районы, и полиция эти действия пресекла.
– Но ведь имеются сведения, что вооруженные группы появились лишь после того, как войска стали разгонять мирные демонстрации архаиков, в ходе которых погибло более двадцати демонстрантов?
– Полагаю, это всего лишь трагическая случайность, – не думаю, что стражи порядка стреляли в кого-то специально. Нужно понимать, что архаики – это, как правило, религиозные фанатики, способные на провокации и даже на самоубийственные акты во имя своих иллюзий! Они под пули готовы лезть, лишь бы добиться своего!
– Вы утверждали, что армия не вмешивалась в события. Но наблюдатели зафиксировали несколько боевых дронов и солдат в экзоскелетах. Как известно, это всё не оружие полиции, а армии. Мы теперь воюем со своими гражданами?
– Не только армии. Боевые дроны и экзоскелеты стоят так же на вооружении Специального Отдела.
– Хотите сказать, что в подавлении восстания были задействованы бойцы Специального Отдела? Это уже интересно…
– Я не буду комментировать действия Специального Отдела. Это выходит за рамки моей компетенции, – Дантон понял, что сказал лишнее, упомянув Специальный отдел.
– Ладно. И всё же, зачем задействовать войска или, как вы предположили, Специальный Отдел, против обычных криминальных банд? – не унималась журналистка.
– Может быть они там ловили Пастора Зеленского?
– То есть волнения всё-таки имели политическую подоплёку?
– Пастор Зеленский – не политик! Он – бандит, которому предстоит предстать перед судом, – Дантон постепенно начал выходить из себя.
– Но архаики считают иначе: они считают преследование Зеленского политически мотивированными. Что это ущемление их прав!
– А что им ещё остаётся утверждать?
– У меня последний вопрос, маршал, – лицо Сабины сделалось холодным, – недавно вы внесли на обсуждение парламентом законопроект о сегрегации архаиков. Как вы это прокомментируете?
– Здесь нечего комментировать: архаики представляют угрозу для общества! К сожалению, парламент и лично президент Коломбо не понимают всей серьёзности проблемы и заблокировали мой законопроект. Но я всегда утверждал и по-прежнему считаю, что архаиков необходимо отделить от нормальных людей и поселить в специальных районах, а их детей принудительно изъять для программы «аутсорсинг-воспитания». Только так мы окончательно завершим процесс унификации!
– Но… это же… это же грубое нарушение прав человека! Так поступали нацисты по отношению к евреям, поселяя их в гетто!
– Я бы не стал называть поселения архаиков «гетто» и сравнивать меры предосторожности с холокостом. Мы же не собираемся никого казнить или отправлять в трудовые лагеря. Мы построим вполне комфортные поселения для архаиков, в которых они не будут ни в чём нуждаться. Ведь жили же индейцы в резервациях, и никто не возмущался насчёт нарушения их прав. Архаики не желают следовать прогрессу. Так пусть живут как хотят, но изолировано…
– … без своих детей! – дерзко оборвала его Сабина.
– Мисс Рихтер, – сквозь зубы промолвил Дантон, – мы делаем это на благо их же детей. Ведь дети имеют право выбирать. В семьях архаиков они лишены этого выбора – они растут с убеждениями своих родителей, без возможности познать альтернативу. По программе «аутсорсинг-воспитания» они получат весь объём необходимых знаний и возможность выбирать! Выбирать, мисс Рихтер! А не вырасти фанатиками, неприспособленными к жизни в цивилизованном обществе. Поверьте, я хорошо знаю, на что способны эти люди. Я участвовал во всех Войнах за Объединение, потерял много боевых товарищей и видел гибель многих невинных людей от рук фанатиков. Человечество не обретёт мира, пока не избавится от разделения. Архаики хотят, чтобы среди людей сохранялась разобщенность. Они живут иллюзиями и готовы убивать других за отказ принимать их иллюзии. И поэтому да – я буду настаивать на принятии правительством программы сегрегации, чего бы мне это не стоило!
– Но это же приведёт нас к гражданской войне? – дрожащим голосом произнесла Сабина.
– Что ж, если они хотят войны, они её получат. Правда, я сомневаюсь, что люди, которых меньше пары процентов от общего населения, способны представлять для нас угрозу, – отрезал Дантон, – у вас есть ещё вопросы, мисс Рихтер?
– Нет, пожалуй, это всё, – в голосе Сабины чувствовалось разочарование, – спасибо, Маршал!
Последнее слово она произнесла повышенным тоном, словно пытаясь подчеркнуть, что в её глазах Дантон не заслуживает такого звания.
Дантон равнодушно пожал плечами и подумал: «надо бы предупредить организаторов, чтоб не давали аккредитацию назойливым журналистам из сомнительных газетенок».
Браун, наблюдая за Дантоном и журналисткой, спросил у Моргана:
– Думаешь, он справится? – сказав это, он отпил виски.
– Ты о чём? О его программе сегрегации?
– О чём же ещё? Пока что у него не очень получается.
– Я знаю Теодора много лет – это не тот человек, который останавливается на полпути, – ответил Морган.
– Ему не хватает поддержки ни в парламенте, ни со стороны, как видишь, народа. Ты уверен, что это тот человек, который нам нужен?
– Абсолютно, – кивнул Морган, – Только он сможет укрепить армию и вернуть провинции, захваченные красными бригадами. Но перед войной против такого сильного противника мы должны быть спокойны за наши тылы. Мы не можем начать новую Войну за Объединение пока не решим вопрос с архаиками.
– Третья война за объединение стоила нам многого. Пытаясь присоединить к себе оставшиеся государства архаиков, мы изрядно подорвали экономику планеты. Ирония судьбы – завоёвывая одни территории, мы потеряли другие, которые стали Красной Зоной. Где гарантии, что мы потянем новую войну? – всё ещё сомневался Браун.
– Посмотри на это с другой стороны: мы хоть и потеряли из-за красных бригад провинции Сибирь и Северный Китай, но зато присоединили тогда последние крупные государства архаиков в Южной Азии, как до этого во Второй Войне страны Африки, а перед этим в Первой – непокорные страны Латинской Америки. Что же касается Красной Зоны, то как бы жестоко это ни звучало, но красные бригады оказали нам неоценимую услугу, зачистив от архаиков не только свою территорию, но и все соседние страны в Средней Азии. Мы с ними делаем одну работу, просто разными методами.
– Удивительно это слышать от человека, бизнес которого больше всего страдает от красных бригад! – усмехнулся Браун.
– Я – прагматик и рассуждаю реально, а не руководствуюсь эмоциями, – продолжал Морган, – красные бригады используют неприемлемые методы и представляют угрозу для нашего общества. Но нужно было дать им сделать ту чёрную работу, выполнением которой мы не хотели марать свои руки. Теперь же мавр сделал своё дело, мавр может уйти.
– Согласен с вами, мистер Морган. Мои сомнения лишь в том, потянем ли мы новую войну, когда мы до конца не оправились от прошлой?
– А у нас есть выбор?
– Вообще-то есть… мои геномоды, они смогли бы разбить армию Красной Зоны с минимальными издержками, если бы парламент одобрил включение их в состав вооруженных сил. С вашим влиянием в правительственных кругах, вы смогли бы пролоббировать это решение.