Рэч внутренне – умственно – вздохнул. Его тело на самом деле не могло вздыхать. Воздух поступал в него его по тысяче каналов под панцирем – автоматически, так же, как бьется человеческое сердце.
Благодаря оптической прорези с двумястами глазами Рэч мог обозревать все помещение, не поворачивая головы. Он понимал, что находится в приятной обстановке, понимал, что люди спроектировали этот салон так, чтобы в нем было тепло и уютно – здесь, посреди холодной черной пустоты. Но в глазах Рэча салон выглядел пустынным, безжизненным, непривычным.
До Земли оставалось лететь еще неделю. В двух неделях пути за кормой остались непримечательное зеленоватое светило из созвездия Лиры и сумрачная планета фалидов, теперь уже оккупированные земным гарнизоном и охраняемые двумя неприступными земными орбитальными фортами в полутора тысячах километров над экватором «Отчизны».
Открылась дверь салона. Зашел корабельный антрополог – безобидный щуплый человек с высоким облысевшим лбом, рыжеватыми усами и бегающими карими глазами. Антрополог присел, подтянул брюки и стал говорить – беспокойно, нервно.
Уже две недели он приставал к Рэчу с расспросами, днем и ночью. Рэч, погруженный в собственные мрачные мысли, не хотел ни с кем разговаривать, за исключением Констанции Эйверилл, а она тоже предпочитала молчать.
«На основе всего, что вы мне рассказали, – сказал антрополог, – и тех наблюдений, которые мне удалось сделать самому, я могу предложить гипотезу. Она предусматривает необычные, с человеческой точки зрения, условия – но, скорее всего, с точки зрения фалидов другие аналогичные условия показались бы не менее странными.
Фалиды – раса, подразделенная на специализированные фенотипы. В отличие от людей, у них нет ни мужского, ни женского пола, но они существуют, грубо говоря, как симбиотическое сообщество растений и животных. Растительный фрукт оплодотворяет животное. Животное, побуждаемое подобным голоду стремлением съесть фрукт – или, возможно, инстинктивными правилами «Бза» – приходит в лес, чтобы найти и сорвать фрукт. Растение, таким образом, заманивает животное в ловушку, потребляет животное и таким образом производит дальнейшие фрукты. Животное, поглотившее фрукт, но избежавшее западни, производит потомство».
Антрополог поглядывал на Рэча с торжеством мудреца, разгадавшего великую тайну.
«И фалиды планировали обучать людей искусству воровать фрукты?» – спросила Констанция.
«По всей видимости, плоть человеческого организма стимулирует растения так же, как плоть фалидов, – ответил антрополог. – Правящий клан фалидов, «Поименованные», беспокоился по поводу уменьшения численности фалидов. Правителям удалось создать высокотехнологическую цивилизацию. Они решили исследовать космос, чтобы найти существо, способное служить заменой фалидам в том, что касается опасного занятия сбора фруктов в «отеческом лесу».
В конце концов они встретились в космосе с землянами и захватили, в качестве эксперимента, некоторое количество людей, а те, после надлежащей психологической обработки, оказались почти идеальными «сборщиками фруктов». Фалиды разрабатывали планы массового импорта людей. Ожидалось, что люди будут воровать фрукты из «отеческого леса», а если какая-то их часть должна было при этом погибать – что ж, как говорится, «лес рубят – щепки летят». Зато фалиды получали бы гораздо больше фруктов, оставаясь в безопасности».
Зашел один из помощников антрополога и доверительно сообщил руководителю: «По гиперфону передали подробности заключенного договора».
«Неужели? – антрополог выпрямился в кресле, моргнул. – И каковы условия?»
«Фалиды выплатят контрибуцию – сто миллионов валюнтов в виде ценных руд и товаров. Мы устроим лабораторию, где группа исследователей займется идентификацией вещества, стимулирующего рост фруктов на фалидских деревьях. Мы подрядились ежегодно поставлять предусмотренное договором количество фруктов. Другими словами, люди будут снимать урожай в фалидском лесу».
Антрополог явно заинтересовался – новости обрадовали его: «Хотел бы я знать, какое влияние этот договор окажет на социум фалидов? Что станет с их правилами „Бза“, с однородностью их каст, с их культурными закономерностями? Прошу прощения! – сказал он, обращаясь к Рэчу и Констанции Эйверилл. – Мне нужно срочно оценить ситуацию, применяя теоремы Мак-Дугала».
Ученый поспешил уйти. Рэч и Констанция снова остались одни.
Рэч устало посмотрел вокруг двумястами глазами. Салон казался ему непропорциональным помещением с низким потолком, а Констанция и антропологи – уродливыми, чуждыми существами. Их голоса раздражали его слуховые волоски, их движения оскорбляли его фалидские представления об эстетике.
Он ощутил ход мыслей Констанции Эйверилл. Решительность и упрямое жизнелюбие, подмеченные им поначалу и вызвавшие у него восхищение, теперь почти не поддавались восприятию на общем фоне ее умственной деятельности – в целом и в общем их заменили теплота, нетерпение, хорошее настроение. И странная, задумчивая тоска.
В данный момент ее беспокоили тоскливые, пугливые мысли – чего она боялась?
«Вы несчастны, не так ли?» – спросила она его.
Он написал: «Я сумел выполнить задание. Это меня радует. А во всех других отношениях я – музейный экспонат. Шутка природы».
«Не надо так говорить! – Рэч почувствовал исходящую от нее волну жалости. – Вы – самый храбрый человек на свете!»
«Я не человек. Мое тело погибло. И я не могу поселиться в другом человеческом теле. Я застрял в теле фалида. Оно мне не особенно нравится. В этих фалидских глазах все выглядит неправильно, не по-человечески».
«Как для вас выгляжу я?» – с любопытством спросила Констанция.
«Ужасно. Как помесь ящерицы с ведьмой».
Рэч уловил мимолетную тревогу, характерную для женщин.
«На самом деле я неплохо выгляжу!» – заверила его Констанция.
Они помолчали.
«Вам нужен кто-нибудь, кто будет о вас заботится, – продолжала Констанция. – Я этим займусь».
Рэч искренне удивился. Его крыльчатые пальцы дрожали, пока он записывал ответ: «Нет! Мне предоставят патрульный космический катер, и я проведу в космосе остаток своих дней. Мне никто не нужен».
«Я полечу с вами».
«Как вы сможете это сделать? Вас нисколько не беспокоит ваша репутация?»
«Ха! Думаю, что в вашем обществе я буду в безопасности, – она рассмеялась. – Так или иначе, мне дела нет до репутации».
«С юридической точки зрения я – женщина, – Рэч попытался придать ироническое выражение письменному ответу. – Я съел „фрукт жизни“. Через некоторое время это фалидское тело станет матерью. Надеюсь, у меня не разовьются материнские инстинкты».
Констанция поднялась на ноги. Она плакала: «Не надо! Не говорите мне такие вещи! Это ужасно – то, что с вами сделали!» Она яростно вытерла слезы тыльной стороной руки. «Ладно! – кричала она. – Я сошла с ума, я последняя дура! В любом случае, нынче високосный год. Вы – самый замечательный человек из всех, кого я знаю. Я вас люблю. Мне все равно, как вы выглядите. Я люблю то, что вы есть на самом деле, внутри. Так что вы от меня не избавитесь – я сделаю все, что смогу, чтобы…»
Рэч опустился на спинку кресла.
В салон зашел второй помощник капитана: «Сообщение для вас, господин Рэч. Только что прибыло по гиперфону».
Рэч открыл конверт и прочел письмо доктора Плогетца:
«Уважаемый г-н Рэч!
У меня есть для Вас хорошая новость – и Вы ее заслуживаете. Нам удалось восстановить Ваше тело, оно Вас ждет. Это было очень сложно. Пришлось вживить новую печень, шесть метров тонкой кишки и новую левую ногу ниже колена.
Я не сообщал Вам об этом раньше, потому что не хотел подавать Вам необоснованные надежды – у нас не было уверенности в том, что все получится. Но с той минуты, как Ваш мозг был удален, над задачей восстановления Вашего тела круглосуточно работали лучшие физиологи и хирурги.