– Нет, но что будет, если он разоблачит всех? – этим вопросом граф Ливен в очередной раз продемонстрировал свою хвалёную предусмотрительность. Карл даже поморщился, услышав его слова.
– Слишком многих придётся хватать и сажать по тюрьмам, – покачал головой граф Петер.
– С него станется, – парировал Кристоф.
– Именно поэтому мы его и свергаем, – улыбнулся его старший товарищ.
– Но я-то тут причем? И ты, Карл, тоже в заговорщиках? – граф растерялся.
– Всё беспокоишься за свою драгоценную карьеру, крошка Кристхен? Понимаю-понимаю. Я в сочувствующих, если хочешь знать. Заговор свершат офицеры моего бывшего полка, – усмехнулся старший из фон Ливенов.
– Беспокоюсь я не за карьеру. Даже не за себя. За жену. Девочке всего пятнадцать лет! – Кристоф тогда вновь почувствовал жар, в голове шумело от прилива крови.
– Если нас… нет, вас всех схватят. И меня… Что тогда? – проговорил он, попытавшись взять себя в руки.
– Ты такой трус, Кристхен, что даже противно. – жёстко отвечал его брат.
Кристоф начал подбирать слова, чтобы достойно поставить на место Карла, но вмешался фон дер Пален, произнеся:
– Не ссорьтесь, мальчики. Раздор в нашем деле ни к чему.
Потом он обратился к младшему из Ливенов:
– Я понимаю причины твоей осторожности, Кристхен. И твою тревогу за будущее милой Дорхен. У меня тоже есть жена и дети. Но я, тем не менее, участвую и даже возглавляю. Ибо знаю – это почти выигранное дело. Вся гвардия на нашей стороне.
Граф, тем не менее, не давал себя так просто уговорить.
– Наследник знает? – спросил он.
Оба его гостя уверенно кивнули.
– И поддерживает? – продолжал допытываться Кристоф.
Ему подтвердили и это.
– А императрица? А наша мать?
На все эти вопросы ему ничего не ответили.
– Карл, – обратился тогда Ливен к старшему брату. – Ты прекрасно знаешь, что наша мать нас обоих проклянёт…
– Не проклянёт, – оборвал тот его. – Когда узнает, ради чего всё это затевалось.
– Ради России! – воскликнул он язвительно.
– Не только ради России, – улыбнулся Пален.
– Мы остзейцы. Со времен Ништадтского мира и ста лет не прошло… – начал он издалека, не дожидаясь вопросов. – Мы служим государям Российским, но не забываем и родину.
– Иными словами, Кристхен, – Карл заговорил прямо, – Не хочешь стать королём Ливонии?
Кристоф схватился за голову. Нет, это был сущий бред. Какие еще короли?! Кто-то из них троих явно был сумасшедшим. А, может быть, и все.
– Во-первых, в Ливонии никогда не было королей, – начал он.
– Будут, – твёрдо произнес Пален.
– Но почему выбор пал на меня?
– Потому что ты Ливен, – Пален отвернулся от него и начал рассматривать гравюру с морским пейзажем, висящую на стене.
– Мы потомки одного из немногих остзейских родов, происходящих от исконных жителей Ливонии, – пояснил Карл.
– Хорошо, но почему тогда я, а не ты? Не понимаю. Карл, ты старше меня…, – проговорил совсем сражённый тем, то ему только поведали, Кристоф.
– Я старше тебя по годам. Не по званию. Не по влиянию. Нужен человек, близкий ко Двору. Это ты, – проговорил Карл, переплетая свои длинные пальцы в замок.
– Тем более, из такого рода. – добавил граф Пален. – Кровь Каупо. Идеальная кандидатура. Решайся и станешь родоначальником династии. А твоей девочке очень пойдет золотая корона… – подтвердил и дополнил слова брата Пален.
– Бред какой-то, – усмехнулся Кристоф. – Что ж, вы хотите отделиться от Империи?
– Сначала мы образовываем королевство. Добиваемся автономии. Далее – посмотрим, – ответил ему Карл.
– Это что же, как поляки? – Кристоф попытался собрать мысли воедино. – Карл, ты же сам подавлял их восстание.
– Нет, мы не будем совершать их ошибок. Мы сыграем на преданности престолу. Упрочим влияние. Будем добиваться всё большей автономии. Твоя мать и так уж некоторого добилась, – бесстрастно произнес Пален.
– Матушка?! – с ужасом воскликнул младший фон Ливен.
– Да, – отвечал его брат. – Хотя бы того, что в генерал-губернаторы нынче назначают местных. И сохранились консистории. И мы, остзейцы, сохранили за собой свои земли – их не раздали всяким Кутайсовым по прихоти государя. И многое другое, по мелочи. Например, сохранение лютеранства как основной религии нашего края. А то Екатерина-матушка в Риге православный собор строить собиралась.
– Этого всего добилась наша мать? – Кристоф сам не верил в то, что говорили ему.
– Не только. И мать твоей жены тоже постаралась в своё время… – задумчиво проговорил Пален. – Ну что, ты теперь с нами?
– Постойте. Как вы хотите это осуществить? – Кристоф поглядел искусителю прямо в глаза.
– Всё просто, – ответил Петер. – Мы убираем Бесноватого. На престол восходит Александр. Я становлюсь его правой рукой. И подвожу его к мысли об автономии Ливонии. Мол, мы должны быть сами по себе. И нам нужен король, а также статус королевства – не края, не губернии. Voilà. Тебя коронуют в Домском соборе…
В глазах Палена не было безумия. Чувствовалось, что он всё прекрасно продумал. “Нереально”, – подумал Кристоф. Но на этом свете всё реально. Ведь стал же сам Кристоф в 22 года военным министром, перескочив через три звания – из подполковника в генерал-майоры. С чем чёрт не шутит, может быть, он и вправду станет королём когда-нибудь?
– Подождите, – проговорил он слабым голосом.
– Мы и так уже две недели ждём, – возмутился Карл фон Ливен. – А ты нас всё завтраками кормишь. Имей совесть, брат.
– Замолчи, – оборвал его Пален. – Пусть скажет, что собирается сказать.
Кристоф закрыл глаза. Ему стало опять плохо, похоже, снова поднялся сильный жар. Мысли путались. Вспомнилось – четыре года назад, где-то на пыльных военных дорогах, увязалась за ним какая-то оборванная старуха, цыганка, кажется, а может, и не цыганка: “Погадаю-погадаю, всю правду расскажу”. “Отвяжись, мать”, – со смешком сказал его брат Фрицхен. – “Денег нет”. Кристоф брезгливо одёрнул грязную руку нищенки со своего рукава, кинул ей пару монет, оставшихся в кармане. “На тебе вижу два царских венца”, – выпалила старуха, подобрав деньги. “А над тобой”, – она указала на Фридриха. – “Скоро крест поставят”. Тогда они посмеялись – скупцам такие гадалки всегда предрекают несчастья, а тем, кто рассщедрится им на милостыню – все блага земные и небесные. Но эта бродячая “пифия” оказалась права, и над Фрицхеном действительно “поставили крест” в том же году. “Может быть, она была права и в отношении меня?” – подумал в полубреду Кристоф.
Вспомнилось и другое. Он, молоденький флигель-адъютант, сопровождал в 1793 году изгнанного наследника французского престола, брата убиенного короля, в Митаву. Герцог и разговорился с ним, спросив, между прочим, какой у юного поручика герб. Кристоф описал. “Так у вас тоже есть fleur de lys?” – проговорил изгнанник. – “А знаете, что это указывает на королевскую кровь? Только те, чьи предки не были рабами и низкорожденными, имеют право на fleur de lys в гербе. Возможно, мы с вами ровня”. Кристоф тогда не воспринял слова герцога д'Артуа всерьёз. Так, праздная болтовня. Нынче граф вытянул перед собой тонкую длинную руку, посмотрел на переплетения синих жил на внешней стороне ладони и на запястье. Королевская кровь, говорите? На память пришла и легенда о родоначальнике всех Ливенов, некоем ливе Каупо, первым из своего народа крестившемся от Тевтонских рыцарей и воевавшем против своих же соплеменников-язычников. О нём написано в “Хрониках” Генриха Ливонского, а развалины его замка, прозываемого Трейденом по-немецки, Турайдой – по-латышски, до сих пор виднеются с холмов близ Кремона. Его называли “старейшиной”, “вождём”, “князем”, а иногда и попросту “королём”… Неужели Пален прав? И они, фон Ливены, потомки Каупо по женской линии, имеют все права на несуществующий престол королевства Ливонского?
– Вот что, – сказал он вслух, чувствуя, как перед глазами всё чернеет. – Делайте с ним, что хотите. Я ничего не знаю. Я вообще болею и, мне кажется, сегодня всё заново начнётся…