– Привал бы устроить, – робко предложил Философ.
Но его сразу же осадил Кандид.
– Никаких привалов, – голос заметно дрожал. – Уже почти добрались. Оружие лучше проверь.
Философ хотел спросить зачем, но, увидев вдалеке косолапо бредущие тени, промолчал. Все сильнее чувствовалось общее напряжение, и лишь Надя продолжала курить, не обращая внимания на происходящее или делая вид, что ей все безразлично.
В город въехали окольными путями, опасаясь мародеров и бандитов. Пару раз останавливались, сверяя координаты с картой. Наконец, порядком измученные, приехали на огромный пустырь, окруженный двойным сетчатым забором. За оградой располагалось четырехэтажное здание, бывшее когда-то, судя по вывеске, районной больницей. На крыше, развеваемый ветром, колыхался огромный белый флаг, на котором было угловато выведено черной краской: СВЕТ.
– Добрались, – выдохнул Кандид и, не веря собственному счастью, рассмеялся.
* * *
Дверь тихонько скрипнула, в проеме показался невзрачный человек – плюгавый, узкоплечий, кривоногий, болезненно худой старик.
– Чего вам? – спросил он, внимательно изучая гостей.
Сердце у Кандида забилось быстрее. Он узнал этот голос. Да, тот самый голос, что подарил ему желание жить дальше.
– Мы ищем резервацию, – стараясь не выдавать волнения, ответил Кандид.
– Уже нашли. А мы – это кто? – нахмурился старик, заглядывая за спину гостю. – Вы с кем-то пришли? Где они? Прячутся? Учтите, у меня оружие есть, а на крыше охрана стоит, и вы у нее на прицеле! Без шуточек давайте!
– Нет-нет! – поспешно замотал головой Кандид, поднимая руки. – Мы ничего плохого не хотим. Мы просто ищем резервацию. Искали. Мы поймали радиосигнал и пошли по указанным координатам.
– Мы – это кто? – выделяя каждое слово, вновь спросил хозяин.
«Странный какой-то дед, с прибабахом», – подумал Кандид, но вслух терпеливо пояснил:
– Мы – это я, Философ и Надежда.
– И где они сейчас, эти люди?
Кандид не понял вопроса, но переспрашивать не рискнул. Ответил:
– Они стоят рядом со мной.
«Наверное, подслеповат», – озарила мысль.
Старик посмотрел на Кандида так пристально и тяжело, что тому стало не по себе. А потом, будто что-то поняв, улыбнулся, взгляд его оттаял, он мягко сказал:
– Понимаете, под старость плохое зрение стало. Вы мне пальчиком ткните на своих друзей.
«В самом деле, слепой совсем», – только и смог подумать Кандид, указывая на своих спутников.
– Это Философ. А это Надежда.
– Что ж, – потер ладони пожилой мужчина и расправил плечи. – Все понятно. Проходите внутрь. Только прежде оружие оставьте здесь, – он указал на железную коробку, стоящую у дверей. – Таковы правила. Да вы не беспокойтесь, вас тут не обманут.
– Хорошо, – кивнул Кандид. И не стерпел, спросил: – Скажите, в том сообщении вы говорили, что вакцина скоро будет найдена. Уже нашли?
Собеседник не ответил, лишь махнул рукой в сторону темного коридора:
– Туда проходите, пожалуйста.
Вышли в накопитель. Хозяин долго изучал Кандида на предмет укусов мертвецов, однако к Философу и Надежде даже не повернулся.
– А их не будете смотреть? – спросил он у старика.
Тот коротко ответил:
– Нет.
Наконец зашли в комнату, регистрационную, судя по скудной мебели и большому письменному столу, на котором покоился огромный журнал, раскрытый на середине.
– Запишем вас, а потом врачу надо показаться.
– Зачем? – не понял Кандид. – Зачем к врачу? Мы же не ранены, вы сами нас сейчас осмотрели.
Старик долго подбирал слова, прежде чем ответить. Наконец произнес:
– Понимаете, иногда, скажем, при сильной усталости, нервном истощении или при некоторых кхм… психических и неврологических заболеваниях, могут возникать галлюцинации.
– И при чем здесь я? – искренне удивился Кандид.
Собеседник почесал ершик бородки, покряхтел.
– Давайте я лучше вам покажу. Так понятнее будет.
– Что покажете?
– У нас на входе мы установили камеры. Чтобы видеть уже издали, кто к нам идет, мертвецы или простые люди. Безопасность, понимаете ли.
Он завел Кандида в небольшой закуток, где на крохотном столике стоял такой же крохотный телевизор. Рядом сидел солдат. Завидев старика, солдат подскочил как ужаленный, вытянулся по струнке и даже, кажется, перестал дышать, превратившись в статую.
– Вот видите, – указал старик на монитор. – Сейчас показывает картинку в реальном времени, вот двор, вот вход. А если прокрутить на десять минут назад…
Он нажал на кнопку прокрутки, и выцветшая картинка начала отматываться назад.
– Вот, смотрите, это вы подошли, – он нажал на «Вкл».
– Как это… – только и смог произнести Кандид, глядя на одиноко стоящего самого себя у порога резервации. Рядом никого не было.
– А здесь вы показываете на своих друзей, когда я вас спросил. Помните? Я уже тогда догадался, в чем дело.
– Но… – начал Кандид и не смог закончить – слова застряли в горле.
– Да, они видятся совсем как живые, – кивнул старик. – Это частое по нынешним меркам явление. В резервацию каждый месяц приходит порядка двадцати человек. У семерых из них проблемы, подобные вашим. Это такая самозащита организма. Чтобы не свихнуться от одиночества, чтобы выстоять, мозг генерирует галлюцинации, создает костыли, чтобы измученный разум не упал. – Довольный придуманным сравнением, старик скрипуче хохотнул. – После отдыха и лечения эти люди начинают осознавать, что в резервации они не одни, и фантомы исчезают.
Кандид глянул на стоящих в углу напарников.
– Я давно намекал тебе, – пожал плечами Философ. А потом как-то разом осунулся, сгорбился, будто из него вытащили стержень, начал оседать на пол. – Но разве ты меня слушаешь!
Философ кашлянул, побледнел и упал замертво. Кандид дернулся было к нему, но остановился. Не зная, что сказать, посмотрел на девочку. Та спокойно стояла, прислонившись к стенке, и молчала.
– А лекарство, доктор? Вакцина, она готова? – только и смог прошептать Кандид.
Старик нахмурился.
– Какая вакцина?
– В том послании вы говорили, что почти изобрели вакцину…
– Я такого не говорил, я точно помню свои слова. Да вы их сами можете еще раз прослушать, если мне не верите, радиорубка с передатчиком и антенной у нас на верхнем этаже находится. Мы транслируем этот сигнал круглосуточно. Благодаря ему многих и спасаем. – Старик легонько похлопал Кандида по плечу. – А насчет вакцины это уже слуховые галлюцинации, такое тоже бывает, часто в сопровождении с визуальными фантомами.
– Но как же…
– Я предлагаю вам отлежаться у нас. Вы очень устали. Вам надо отдохнуть. Хороший сон, еда, отдых – и вы сами все прекрасно осознаете. Я не могу вас заставлять – наша резервация построена на принципах непринуждения, – поэтому лишь спрошу – вы хотите остаться, чтобы прийти в себя?
Кандид глянул на мертвого Философа, опустил голову и тихо ответил:
– Да, я остаюсь.
* * *
В комнате было тихо, тепло, уютно. Окна хоть и зарешеченные, но чистые – их каждый день протирает санитар.
– Умник Философ мертв, и это хорошо – будет легче идти.
– Тебя ведь нет на самом деле? – прошептал Кандид, косясь на девочку.
– Ну и что с того? Ты ведь есть. И ты меня видишь. – Надя закурила сигарету, оценивающе посмотрела на Кандида. Чеканя слова, проинструктировала: – Сейчас придет санитар, принесет еду. Отвлеки его разговором, а сам в это время незаметно возьми вилку. Как только он отвернется, вонзи вилку ему в шею. Да рот не забудь заткнуть, чтобы не орал. Потом найди ключи от своей палаты.
– Что?! Зачем убивать?! Я ведь могу просто уйти, старик говорил.
– Не можешь. Резервацию организовали военные. Тебя просто так уже не выпустят, пока не излечат. А потом ты уже и сам не захочешь никуда идти. Потом ты уже ничего не захочешь. Ты просто превратишься в овощ, в живого мертвеца, душа умрет, останется только оболочка. И чем ты будешь лучше тех, кто ходит за периметром в поисках новой жертвы?
Кандид хотел возразить, но не нашелся что сказать.