Она кивает. Слышу стук входной двери: похоже, пришла Марселла. Дожидаемся её появления в дверях.
– Давайте я сделаю свекольный суп на ужин? – предлагает она, проходя с пакетами. – Я всё купила.
Мир балует меня любимыми блюдами и увеличением количества любви, которую я чувствую. Мой ход.
– Марселла, я… – она останавливается на полпути. – Я помогу тебе с супом, а ещё я хочу предложить тебе участвовать в одном деле, которое провалится без твоей интуиции. За ужином расскажу.
***
«Виктор,
Ты был гениально прав, оставив письма и объяснив в них, что значит то, что ты умер. А именно, что ты – умер, но мы втроём – продолжаем жить, а также продолжает жить наша любовь к тебе и твоя любовь к нам.
Но не о твоей смерти я хотел бы говорить сейчас, когда прошло уже больше года.
Я хотел бы рассказать тебе о той жизни, которая происходит с нами. Я так скучаю по тому, чтобы развлекать тебя историями, а потом находить их в твоих книгах, слово в слово – или едва узнаваемыми. Ты бы знал, как я скучаю по живому тебе…
Оливия с осени в Амстердаме. В первое время после твоей смерти она, цитирую, «наблюдала за жизнью в себе и в мире», и делала это, ухаживая за садом. Через полгода она продала мне свою половину дома, оплатила первый уровень обучения в школе флористики и переехала в Амстердам. Недавно прислала Марселле фотографию, на которой они с каким-то пожилым господином в костюме и шляпе катаются на велосипедах. Кататься на велосипеде в костюме и шляпе! Я за них спокоен.
Марселла стала самым важным членом инвестиционного совета. Я не могу так, как она. Я могу послушать человека, почитать его тексты, послушать презентацию и оценить, насколько жизнеспособен предлагаемый им проект, взлетит-не взлетит, а если взлетит, то как долго продержится. Ты бы обращал внимание на слова и показывал, где человек отвечает за свои слова, а где – декларируя что-то одно, старается на самом деле достичь чего-то другого, пусть даже он это не осознаёт. А Марселла невероятна по-другому. Она каким-то образом чует, можно ли человеку, который представляет нам свой стартап, доверить то дело, которое он хочет на себя взять. Она смотрит на любовь, заботу и ответственность человека. Можно сказать, что это непрофессионально, потому что она оценивает личность, соответствие личности проекту, но она ещё ни разу не ошибалась. По каждому проекту, которому мы в итоге отказываем, она записывает видео для кандидата с подробной, очень бережной и сердечной обратной связью. И я думаю, что эти ребята, получившие от неё обратную связь, ещё вернутся.
Я не знал, что выбрать, поэтому последовательно вложил деньги во всё, в чём я хотел участвовать. Три технологии переработки пластиковых отходов, и эти заводы работают на солнечной энергии. Мне пришлось изрядно побегать и выйти на новый уровень в умении сподвигать людей делать большие и красивые дела, но это того стоило. Перевёл два миллиона тем ребятам, которые собираются чистить Мировой океан. Миллион – на совершенствование технологии коммуникации людей с различными формами паралича. Все доходы от «Амстердама» идут в институт, который занимается строительством светских школ в центральной Азии. Марселла тогда спросила: что бы я хотел сделать для себя? Когда хочу, могу и за год всё сделать.
Если бы ты был жив, я бы поехал к тебе, рассказал бы всё это, и внутри меня появилось бы место для новых идей. Но тебя нет.
Сегодня утром я доехал на велосипеде из Эрисейры, небольшой португальской деревушки, до мыса Рока, самого ближайшего к нам края света. Дальше – только Америка за океаном. Я стоял и орал твоё имя. Я целый год не называл тебя по имени, во мне накопилось его много и громко. Потом ради подвига я забрался в Синтру, посмотрел дворец и скатился вниз. Сейчас сижу на балконе в отеле, ноги приятно гудят, и пишу тебе это письмо.
Ты приглашал, если я захочу поговорить с тобой или уходить, приехать на край света. Я приехал, Виктор.
Твой уставший друг,
А.
P.S. Завтра вечером я гружу велосипед в самолёт и лечу в Амстердам. До встречи в Амстердаме».
«Привет всем!
Меня зовут Амстердам (хотя, если вы читаете это, то вы, скорее всего знаете, как меня зовут). Мои родители познакомились в Амстердаме и решили, что будет весьма романтично назвать ребёнка в честь города. У меня есть друг, Виктор Нортстоун, с которым мы мечтали вместе поехать в Амстердам. Мой друг умер больше года назад, но перед смертью написал для меня книгу, «Амстердам без Амстердама», и завтра я наконец-то лечу в Амстердам. Я создаю этот канал, amsterdam_with_victor, чтобы эта история, о том, как мы с Виктором ходим по Амстердаму, была рассказана. Подписывайтесь!»
Фотографирую на телефон книгу с лежащим поверх неё паспортом, прикрепляю фотографию к тексту, несколько минут делаю репосты и другие необходимые действия, пишу сообщение Марселле, ставлю телефон на авиарежим и ложусь спать.
«Ты уверен, что хочешь уходить?» – слышу я его голос и оборачиваюсь.
Виктор. За столом в кабинете, смотрит задумчиво в экран моего ноутбука, улыбается и поднимает глаза на меня. Виктор!
«Виктор».
Он улыбается ещё шире. Меня окутывает волна сияющего тепла. Наконец-то мы вместе, и всё правильно.
«Я умер?»
«Нет. Ты написал мне трогательное письмо, создал новый аккаунт в Instagram, рассказал о нём десяти тысячам своих друзей и подписчиков, позвал Марселлу в Амстердам и лёг спать. И теперь видишь меня во сне, и я спрашиваю тебя: не рано ли ты собрался уходить?»
«Я собрался уходить?»
«Ну, посмотри своё будущее».
«В смысле – посмотри своё будущее?»
Он недоумённо смотрит на меня, потом поднимает палец вверх и говорит: «А!» – достаёт из ящика стола трубку и начинает её раскуривать.
«Ладно, мы потом вдоволь посмеёмся, над тем, как я рассказывал тебе, как смотреть будущее, но пока… Представь свою жизнь как некий проект. И тем же самым движением, как ты оцениваешь, сколько продержится стартап, посмотри на свою жизнь».
«Заканчивается в Амстердаме», – понимаю я ясно и спокойно.
«Вот и я спрашиваю: не рано ли? Может быть, есть что-то, что ты ещё хочешь сделать? Ведь сейчас такое время бурного появления всего – как раз, как ты любишь…» – он пристально смотрит на меня, курит, комната постепенно наполняется дымом, я вдыхаю дым, и мне становится легче обозревать свою жизнь.
«Время хорошее, да, но у меня есть ощущение достаточности. Я много сделал за этот год, и у меня осталось всего одно по-настоящему сильное желание: Амстердам. Ходить по Амстердаму и слушать твой голос в наушниках… И пока я могу сказать это, спасибо тебе за письмо и за запись книги. Спасибо тебе, что ты сделал наше прощание долгим».
«Прощание? – с каждой минутой нашего разговора в его глазах всё больше весёлых искорок. – Друг мой, „тебе стоит только позвать меня, и я примчусь отовсюду“. Помнишь, откуда эти слова?»
«Из песни», – вдруг появляется в голове ответ.
«Верно. Помнишь, какая строчка следующая?»
И я помню, хотя понятия не имею, откуда во мне это знание.
«Глядя в твои глаза, я вспоминаю, кто я есть на самом деле».
«Помнишь, чьи это слова?»
«И твои, и мои».
«Именно», – он затягивается, его зрачки приобретают бирюзовый цвет, и, когда их сияние и дым трубки окутывают меня, я вспоминаю:
«Как я найду тебя?» – «У меня будет запоминающееся имя. Впрочем, как обычно».
Он улыбается мне и сияет, и что-то во мне, что целый год мёрзло и молчало, отогревается и возвращается к жизни.
«То есть, чтобы увидеть тебя во сне, мне нужно было приехать на мыс Рока и написать тебе письмо?»
«Ну… – его улыбка выглядит хитрой. – Вообще-то, чтобы мы поговорили, было достаточно твоего намерения это сделать. Первая строчка из песни: „Тебе стоит только позвать…“ Но я хотел показать тебе мыс… И ещё было важно, чтобы ты нашёл и исполнил свои смыслы продолжать жить после моего ухода».