– Стоять! – крикнул один из них, перегораживая Йану дорогу.
– День добрый, – вежливо ответил Йан. Не то чтобы он любил гвардейцев наместника – даже наоборот, но нарываться не стоило. – Чем могу помочь?
– Ступай за нами, и не дергайся. Этим поможешь.
– Зачем? – Йан сделал малюсенький шажок назад.
– Молчать! Берись за стремя и топай, а не то поволочем на веревке! – недружелюбно пригрозил первый гвардеец. Похоже, он был главным – более грузным и крикливым. Второй, худой и молчаливый, зыркавший по сторонам, отставил свое грязное и ржавое стремя и прогундосил:
– Дороги перекрыты, никому хода нет. Приказ Церкви.
– А может, разойдемся? – с надеждой спросил Йан. Расставаться с карелями не хотелось, но касаться стремени и вообще идти со стражниками неизвестно куда и зачем не хотелось еще сильнее. – Я тут на дороге пару нимесней потерял…
Первый всадник насмешливо фыркнул.
– …или даже пол-кареля, – сокрушенно, будто последнее отрывает, добавил Йан.
Гвардеец помолчал несколько ударов сердца, затем покачал головой и наставил на Йана пику.
– Молчать! Это приказ! Ну?
Йан прикинул, чем он рискует. Стража – народ грубый, к ним лучше не попадаться даже невиновному, вырвешься не скоро, без зубов и без денег. А грешки за Йаном водились… Узнавать, с чего вдруг слуги короля и наместника обрели такую необычную устойчивость к деньгам, Йан не стал. И резко, с места в карьер, перескочил через придорожную канаву.
– Сто-ой! – завопили вслед.
У Йана был большой опыт по части удирания – по городской околице студиозов гоняли чуть не каждый месяц. А что делать, в городе всё дорого, а тут бесплатно репа растет, и наглые жирные утки гуляют где ни попадя… В общем, практика большая. И даже кое-какие фокусы про запас. Пробежав немного, он резко затормозил, и гвардейцы, щедро пришпорившие коней, пронеслись мимо. Пока они с руганью разворачивались, Йан выхватил из обширного кармана форменной мантии узелок, набрал полную грудь воздуха, развязал, зажмурился и встряхнул платок перед приближавшимися мордами коней. Те заржали, заупрямились, конь старшего наподдал задом и сбросил седока. Сами всадники закашлялись и растерялись, Йан же, не оглядываясь, кинулся в кусты, и спустя несколько ударов сердца пропал из виду.
– Вот же гаденыш! – ругался тощий гвардеец, протирая глаза и чихая. – Щипящую сумесь на нас вытряхнул, Дьяволицын выкормыш! В городе бы его за это…
– Месяц бы дороги мостил! – авторитетно заявил старший гвардеец, тяжело поднимаясь с земли и отряхиваясь. Затем, понизив голос, уныло произнес: – Ну и где его теперь искать? Наставник Тидер нас разорвёт.
Второй гвардеец молча кивнул.
***
Поиск дал неутешительные результаты. Лампадка для обрядов, подстилка из соломы, которую тщательно переворошили, ряса… За холмом пепелище, как будто там долго жгли что-то, в золе комки металла…
Тидер мельком глянул на один комок и скрипнул зубами. Проклятый старик, Дьяволицыно отродье, успел уничтожить свою мастерскую и все инструменты, а сами артефакты куда-то припрятал.
Миска, кружка, ложка, нож… ну и сам старец. На теле ничего не нашли.
Тидер придирчиво осмотрел плохонький ножик. Прислушался к Святой Искре. Пустышка! Может, проклятый старец проглотил свои изделия? Надо осмотреть тело… Размял пальцы и склонился над телом старца, прощупывая даром сквозь плоть.
Опять ничего! Тидер щелчком пальцев рассыпал тело в прах.
– Переройте землю вокруг! Все щели осмотрите, все норки! Братья, опросите крестьян – может, он спрятал… хм, колдовские вещи у них!
Обыскать несколько нищих домишек с их небогатой утварью было недолго. Крестьяне поминутно осеняли себя священным знаком и клялись, что с колдунами не знались и вообще целыми днями в поле. В их взглядах читался животный страх – до людей доходили слухи о том, как допрашивают в каменных подвалах Церкви.
Не найдя ничего достойного внимания, Тидер сжал кулак и бросил в ясное небо молнию – и ярость выпустил, и подозвал этим условным знаком адъютанта.
– Что имеем?
– За последнюю седьмицу через деревню прошли шестеро чужих людей: один предлагал мелкий товар, ленты, бусы или что-то в этом роде; второй – точильщик. Двое нищих, один блаженный и один странствующий студиоз…
– Гвардейцы ещё на дороге? Ты не снимал оцепление?
– Все стоят и ждут приказов.
– Возможно, старец передал артефакты кому-то из них. Так что сейчас вы разбиваетесь на группы, по одному брату на трёх гвардейцев, и расходитесь по окрестным дорогам – искать проходимцев. Патрули должны были их задержать. Всех тщательно обыщете и доложите мне… Что?
Вальц стиснул кулаки, набираясь смелости. Он уже получил донесение от патрулей.
– Уже нашли и обыскали всех, почти… Только один… студиоз… он удрал.
– Как это?! – взорвался Тидер. – Вы воины или нет! Один паршивец против двух гвардейцев! Куда он делся, к Дьяволице в хоромы?! Найти! Приволочь на веревке! Немедленно, поняли, бездельники! Бестали рукозадые!
Кодекс не советовал «паукам» в глаза называть людей без Дара бесталями, ибо все создания Вершителя равны, но Тидер был слишком зол. Пусть почувствуют разницу между собой и наставником высокого ранга.
Чтоб не свернуть кому-то шею на месте от гнева, он поковылял обратно к бывшему логову артефактора. Вальц вздохнул, распрямился, чувствуя потребность вернуть к себе уважение. Перед ним выстроилось два ряда человек – во втором подчиненные, с понуро поникшими головами, в первом – простой люд, так бесцеремонно обысканный.
– Что уставились?! Знаете, что за укрывательство колдунов светит, а? – адъютант хлестнул кнутом воздух, мужики отпрянули. – Триста плетей! Длань Вершителя пощады не знает…
– Ты нам не грози, – пробурчал деревенский голова. – Мы люди Вершителя, в Церковь ходим как надо, по заповедям живём. Как токо поганое колдунство у околицы своей увидали, немедля наставнику сказали.
Вальц досадливо крякнул, ещё раз вхолостую хлестнул кнутом и похромал прочь. Прошёл мимо рощи, где на опушке дрожала от страха премилая крестьяночка, с чёрными кудрями и розовыми щёчками, прижимая локтем лукошко для ягод. Пригладил усы и слегка смягчился. Эх, кабы не спешка!
– Не дрожи, девонька, всех колдунов переловим!
– Ой! А кого ещё не поймали? – охнула девушка, осеняя себя святым знаком.
Вальц смутился.
– Студиоза одного, что мимо вашей деревеньки сегодня проходил. Если увидишь его… или кого чужого – сразу нам скажи!
– Непременно, господин!
Девица поклонилась, некоторое время следила за бравым воякой, пока он раздавал приказы, и даже проводила взглядом, когда он лихо вскочил на коня и помчался по дороге. Затем побрела в лес.
***
В лесу, убедившись, что её уже никто не видит, Йера пустилась бежать. Смахнула маскировочную личину – румянец, корзинку… Споткнулась, застыла, сорвала ненавистную юбку, под которой скрывались мужские штаны.
Пнула изо всех сил ближайшее дерево.
Опоздала! Совсем чуть-чуть!
Этот «жнец» разделал мастера у неё на глазах!
Чуть не попалась!
Стоя на опушке, она почти кожей ощущала сводящую с ума близость гибели… Будь прокляты луфы, которые сдали колдунов Церкви!
Ведьма вдохнула-выдохнула, успокаиваясь. Тихо свистнула, подзывая коня. Вороной скакун плавно вышел из-за деревьев, поглядел сочувственно. Йера запихала юбку в котомку, вскочила в седло и пустила коня по заросшей звериной тропе, остановившись только у противоположного края рощи. Луговые травы и цветы набегали пёстрыми волнами на солнечную опушку.
Выудила из котомки карту. Глянула – и снова накатил приступ отчаяния.
Моннер передал вещицу кому-то. Скорей всего студиозу, что удрал от гвардейцев. Йера покрутила карту, расправляя края по сторонам света. Он пеший, конные запросто перехватят мальчишку. Надо им помешать.