Тряхнув волосами, девушка замерла, увидев большую тень. Кто это? А потом облегчённо вздохнула: это же лестница, что поставили дети у высокого дуба. Они соорудили там настоящий домик. Сначала мадам Пасс протестовала, опасаясь, что кто-то может упасть с такой высоты, но после успокоилась, взяла с детей обещание, что залезать в домик они будут под присмотром воспитателей.
Раздался громкий крик из комнаты, где проживали Миранда Чейз и Серафима Кит.
– Мири! – догадалась Юстина. – Опять ей снятся кошмары. Непременно нужно поговорить с Азой. Наверняка она опять рассказывала страшилки про местных оборотней.
Быстро сунув ноги в мягкие тапочки, девушка схватила тёплую шаль, закрывавшую всю её хрупкую фигурку, и поспешила в коридор.
Комнаты девочек располагались в стороне от комнат воспитателей, только мадмуазель Блэр предпочла поселиться в этом здании, хотя могла выбрать любое помещение в соседнем. Конечно, все комнаты были удобными, светлыми, с добротной мебелью и пушистыми коврами, с причудливыми светильниками и красивыми занавесями, но жильё взрослых всё-таки отличалось от жилья детей. Они могли выбрать мебель по своему вкусу, в женских помещениях присутствовали большие зеркала. Многие комнаты имели балконы и гардеробные – месье Вайс был щедрым попечителем.
Комнаты детей на ночь не закрывались на всякий случай, поэтому Юстина быстро открыла дверь и вошла в помещение. Над кроватью Мири висел светильник в виде небольшой бабочки. Девочка скинула одеяло, сбила простыню и стонала, зарывшись под подушку. На соседней постели сидела перепуганная Сима.
Воспитательница подняла одеяло, укрыла Мири, потом подошла к Симе, уложила её в постель, присела на кровать:
– Опять были у Азы? – получив утвердительный кивок, вздохнула, погладила девочку по голове. Сима улыбнулась:
– Сказка была нестрашная.
– Спи, – шепнула Юстина, пересаживаясь на кровать Мири. Осторожно заглянув под подушку, подняла девочку. Та открыла глаза, обняла воспитательницу за шею, прижалась, жалобно всхлипывая.
– Всё хорошо, – прошептала девушка, укачивая девочку. Скоро та расслабленно засопела. Устроив её удобнее, Юстина хотела встать, но Мири вцепилась в её руку, не отпуская. Пришлось прилечь рядом.
На грани сна и бодрствования мадемуазель Блэк посетило странное видение: теперь она была совсем другим человеком, матерью бедняжки Мири. Воспитывала ребёнка одна, отец исчез до рождения, много работала и обычно-то поздно возвращалась домой, а сегодня ещё больше задержалась и так волновалась за кроху.
Сейчас первый раз в жизни решила пройти через парк. Деревья вставали чёрными тенями, преграждали путь, среди ветвей пылали чьи-то жёлтые глаза, скрипели зубы, тянулись к женщине корявые щупальца. Тишину периодически разрывал чей-то безумный хохот. Сырный круг луны лишь изредка выглядывал в прореху мрачных туч. Дул пронизывающий ледяной ветер, но женщина обливалась холодным потом. Недобрые предчувствия подстёгивали, заставляя прибавлять шаг. Ах, как же не хватает крыльев за спиной!
Срезав путь по чуть видневшейся тропинке, шла между деревьями, проваливаясь в снег, видимо, здесь давно никто не ходил.
Замёрзшая трава обвивала старенькие сапожки, цеплялась, корни так и норовили уронить, мышиная норка была страшнее вражеского ножа. Юстина так и не поняла, не повезло ли ей, споткнулась, или кто-то предусмотрительно протянул бечеву, специально для таких неосторожных – полетела кувырком, с трудом перевернулась на спину и увидела несколько жутких бесформенных фигур. Их головы увенчаны изогнутыми рогами, пасти оскалены, на пальцах длинные когти, перемазанные кровью, по ногам хлещут гибкие хвосты.
– Кто вы такие? – воспитательница (или всё-таки мать?) всхлипнула. – Что нужно, у меня ничего нет, душой клянусь!
– Это мы уж сами решим, что пригодится, – произнёс один из незнакомцев голосом, не имевшим ничего общего с человеческим. – Может, плотью насытимся или душу заберём, станешь одной из нас, блуждающей в ночи.
Могучие лапы подхватили жертву под руки, подняли. Пленница взвизгнула, ужас добавил сил, повисла на врагах, ударила ногами приближающегося третьего. У врагов за спинами раскрылись могучие кожистые крылья. Бедняжку снова повалили, твёрдые копыта обрушились на тело, затрещали кости. Монстры остановились, лишь когда пленница перестала шевелиться. Юстина чувствовала, как кровь вытекает из её многочисленных ран, дышать было тяжело, обломок ребра проткнул лёгкое.
– Ма-а-ама!!! – послышался из мрака детский голос.
– Мири! – хотела выкрикнуть женщина, собрала оставшиеся немногие силы, попыталась приподняться, но сверху ей на голову обрушился огромный кулак, с шипами на костяшках и острыми когтями, и пала тьма.
Воспитательница плавала где-то, кажется, в межмирье, не очень понимала, живая она или нет, и кем является? Вокруг абсолютно темно, но это была не обычная ночь, жуткая, но проходящая, нет, абсолютный мрак, безграничный, вечный, обещавший покой небытия.
Юстина попробовала шевельнуться, но не смогла —конечности не слушались, возможно, просто отсутствовали. Всхлипнув, поняла, что влага не потекла из незрячих глаз. Мертвецы не плачут. Она мертвец? Как? Где? Почему? Она не может умереть, не может покинуть свою девочку! Как она без неё?!
«Не-е-е-е-ет!», – крик прозвучал безмолвно и оттого ещё горше стало на душе. – «Помогите!» – взмолилась отчаявшаяся мать.
Внезапно послышался тихий нежный звон. И она поплыла на звук, как рыбка, подхваченная течением. Вот впереди вспыхнул крошечный огонёк, который притягивал, звал, манил, умолял. Чем ближе женщина подбиралась, тем ярче вспыхивало пламя, теперь оно уже больше походило на солнце, и в лучах светила она отогрелась, растаяла, как льдинка после долгой зимы. Страхи, тоска, даже боль отступили, ужасное происшествие превратилось в воспоминание, забылось.
Однако теперь стало как будто даже слишком жарко, мадемуазель Блэр отпрянула, опасаясь, что сгорит, подобно бабочке в пламени свечи. Так близко могли приближаться лишь особые существа, избранные. Любовь способна убить слабые души.
Пришлось отступить обратно в темноту, зажмуриться. Нет, она лишь подделка, дубликат, палка, на которую опираются в путешествии, чтобы после, вернувшись в родные пенаты, оставить у ворот. Посох, которым пользуются многие, такой не должен привязываться к временному хозяину, если не хочет прирасти, придётся отрываться с мясом и кровью, преодолевая боль.
Юстина закричала и села, озираясь, не сразу поняла, где находится и что происходит. Тело болело так, будто её и вправду избили. Повернула голову и увидела Мири, которая судорожно обхватила её руку, и выглядела такой довольной, даже счастливой, видимо, снилось нечто хорошее.
Юстина со стоном опустилась обратно, закрыла глаза рукой. Такого ужаса в жизни не приходилось испытывать. Уж не отражение ли мыслей вот этой крохи увидела? Всем известно, мать бедняжки убили грабители, не ясно, на что и позарились? Чай, не богачка какая, вряд ли при себе имела больше парочки медяков.
А девочка будто почуяла что-то, сбежала из дома искать родительницу и обнаружила труп в луже крови. От шока чуть с ума не сошла, ножки отнялись. Да тут и взрослый бы обезумел.
Воспитательница потрясла головой. Увы, для работы в таком месте надо быть или бездушной куклой, или уметь создавать собственных клонов, дабы у каждой сиротки было по приёмной матушке. Надо бы дальше идти, но как вырвешь руку из детских пальчиков? Ладно, не уволят же?! Всегда можно сказать, что малышке стало плохо, пришлось успокаивать, чтобы своими криками и стонами других не будила. И так над девочкой все потешаются, прозывают всякими обидными прозвищами, вроде «Банши» или «Привидения».