Оглянувшись назад, я увидел замок во всей его красе - целый город, высеченный из камня. Между постройками, сверкавшими серебром в ярком утреннем свете, вились пустынные улочки. Камни были подогнаны так идеально, что между ними не видно было известки. Башни - круглые и квадратные - замерли, словно часовые на посту. Христианские караульные на парапете напоминали скульптуры древних воинов, высеченные из грубого камня.
Я взглянул на восток. Там вставало солнце, разливая оранжевый и пурпурный свет по пыльным хребтам холмов. Щеки мои покалывал холодный ветер.
- Смотри, Франциско, на красоту, сотворенную Господом, - произнес дядюшка Рамон за моей спиной. - Даже Бейбарсу не под силу остановить восход солнца.
Не успел Рамон договорить, как в мусульманском лагере раздался протяжный вой, звучавший все громче и скоро превратившийся в резкий свист. Я поднял глаза и увидел огромный каменный шар, словно падающее с небес солнце.
От удара меня отшвырнуло к стене, мир вокруг почернел. Я летел, безмятежно парил в облаках и смотрел вниз на сражение, на товарищей на башне, на мусульманский лагерь. Видел бесконечную череду неверных в красных тюрбанах верхом на горбатых верблюдах. Концы закрученной как змея ленты тюрбанов трепетали на ветру, то и дело закрывая лица мусульман. Наверное, эти люди явились из Аравии, слетелись сюда, словно стервятники, в ожидании, когда падет великая христианская крепость.
Не знаю, существовало ли все это на самом деле. Резкая боль в голове вернула меня на вершину башни.
Перед глазами у меня плыло, я пытался сесть, а Андре стоял передо мной на коленях, что-то кричал мне в лицо. Я не слышал слов, в ушах моих звучало лишь негромкое эхо реплики Рамона: "…красоту, сотворенную Господом".
Сквозь копоть и дым я пытался разглядеть остальных членов ордена Калатравы. Неподалеку ковылял Диего Понсо, ему оторвало правую руку и плечо, на ветру позвякивали окровавленные и погнутые кольца его кольчуги. Лицо Диего выражало праведное негодование, словно мусульмане нарушили некое молчаливое соглашение, когда начали стрелять, не предупредив тех, кто находился на башне. Диего упал на колени, а затем опрокинулся навзничь, как подрубленное дерево.
Я взглянул на свои ноги и заметил на колене какой-то яркий клочок, напоминавший кусочек бархата. Я хотел стряхнуть его, но он прилип. Я пригляделся: то был темный локон напомаженных волос с клочком бледной кожи, похожей на раздавленную яичную скорлупу. Я узнал эти волосы - они принадлежали барону. Это было все, что от него осталось. Барон Густав Берньер до конца тщательно следил за своей внешностью.
Андре продолжал что-то кричать; теперь я слышал его голос, но он доносился будто издалека.
- Неверные нацелили свои орудия на башню, - кричал Андре. - Мы уходим немедленно, пока не упал следующий камень.
Он помог мне подняться.
Пришли еще воины, чтобы снести вниз по лестнице раненых. Я спускался, обхватив Андре за шею, но к тому времени, как мы добрались до низа, я уже мог идти сам. Воины, мимо которых мы проходили в аллее, укрылись за каменными стенами в ожидании следующего залпа. Рыцари ордена Калатравы направились вслед за дядюшкой Рамоном в часовню, где нас ждал дон Лорн.
Кроме барона Берньера и полковника Делакорта на башне погибли одиннадцать членов ордена Калатравы, одиннадцать моих собратьев. Ужасающая потеря. Пятеро из них вызвались добровольцами на вылазку с целью уничтожить баллисту. Дядюшка Рамон выбрал им на смену людей из оставшихся.
Мы собрались в нефе церкви. По распоряжению дона Лорна я и еще двое должны были нести кувшины с маслом, а двое других - факелы. Если кто-нибудь из нас будет убит прежде, чем мы достигнем цели, другой рыцарь должен будет его заменить.
- Мы с Рамоном выведем вас из задней двери, - сказал дон Лорн. - С обнаженными мечами быстро дойдем до позиций противника. Никакой пощады, пленных не брать.
Дон Лорн склонил голову.
- Господи, - сказал он, - дай нам силы и мужества выполнить наше дело. Если мы не вернемся в замок, пожалуйста, пусть мы сегодня же присоединимся к нашим братьям в раю.
- Аминь, - произнес Рамон.
Выходя из часовни, мы встретились с доном Фернандо и его лейтенантами: они должны были поднимать и опускать дверь. Кроме того, их задачей было прикрывать нас, обстреливая неприятеля из арбалетов. Следуя за доном Лорном, мы спустились по лестнице и по проходу добрались до задних ворот. Каменная дверь была большой и тяжелой - фунтов триста. С помощью веревки, привязанной к рычагу, один человек мог поднять дверь и закрыть ее. За рукоять рычага взялся первый заместитель дона Фернандо, Пабло.
Мы стояли перед дверью в ожидании. Мои товарищи шептали молитвы, а Рамон, нахмурясь, тревожно смотрел на своих воинов - с таким видом, словно забыл передать им жизненно важное сообщение. Дон Лорн не сводил глаз с лезвия своего меча.
Дверь слегка приоткрылась. Я думал, что после испытаний в Тороне я больше не буду испытывать страха перед битвой. Я ошибался. Во рту у меня пересохло, я сглотнул, сделал вдох, но вместо свежего воздуха вдохнул нездоровый, сырой.
Дон Лорн и Рамон бросились вперед - никто не пытался их остановить. Мы застали мусульман врасплох. Возможно, сыграла роль наша решительность, а может, наша глупость. Пробегая по земле между замком и стеной, я перепрыгнул через гниющий труп воина и даже не успел рассмотреть, кто это был - мусульманин или христианин, только почувствовал отвратительную вонь. Ноги не подвели меня, и через несколько секунд я уже был возле баллисты.
Под навесом было около двадцати мусульман: половина сидела на земле возле орудия. Дон Лорн и Рамон тут же набросились на них, и неверные не успели ни подняться, ни защититься. Размахивая мечом, дон Лорн издал пронзительный вопль, дьявольский в своей гармоничности, который пробудил во мне приступ ярости. Ярости, направленной против неверных, против всех народов Аравии.
Под другим концом навеса стоял еще один мусульманин и пил из кувшина. Его губы еще блестели от воды, когда мой меч сразил его, и сарацин рухнул. Я стоял над ним, а он корчился и жалобно скулил на своем непонятном языке, прося пощады. Я поднял меч и раскроил ему череп.
Несколько мусульман попытались выбежать из укрытия, но люди дона Фернандо, стоявшие у входа с арбалетами, быстро расправились с ними.
- Педро и Мигель, - закричал Рамон, - поливайте баллисту!
Едва мои товарищи успели облить орудие маслом, как Рамон бросил туда зажженный факел. Мы смотрели на огонь как зачарованные. Я провел тыльной стороной ладони по лицу: на губах осталась теплая кровь.
Голос дона Лорна вывел нас из оцепенения.
- Девять из вас сейчас побегут обратно к воротам, - сказал он, указывая на моих товарищей. - Бегите что есть сил, не оглядывайтесь. Мы последуем за вами.
Все шло согласно плану - превосходно выполненное задание. Мои собратья помчались к замку большими уверенными шагами.
Через мгновение они были мертвы, убиты камнями, выпущенными из баллист. Наши братья лежали распростершись на полпути ко входу в замок. Да, наша вылазка застала мусульман врасплох, но они не остались в долгу, устроив нам засаду при отступлении.
- Господи, да будет милость Твоя, - пробормотал Рамон, глядя на тела своих воинов. - Боже мой!
Дядюшка Рамон, дон Лорн, Андре и я - только мы и остались в живых. Пока мы размышляли, что нам теперь делать, и слушали потрескивание огня, пожиравшего баллисту, над нашими головами раздался глухой стук. Затем он повторился. Неверные послали воинов, чтобы разделаться с нами. Мы слышали, как они ползут - там, наверху, как шепчутся, замышляя расправу над нами.
Сарацины сконцентрировали заградительный огонь баллист и лучников на зубчатых стенах и на открытых воротах, через которые мы вышли. Огонь был так силен, что наши лучникам пришлось отступить в укрытие. Оттого неверным, которые готовились на нас напасть, ничего не угрожало. Мы остались одни.
- Господа, гости сверху пожалуют к нам в любую минуту. - Дон Лорн говорил спокойно, будто рассказывал очередную историю о храбром, давным-давно почившем рыцаре. - К счастью, отверстие над нами небольшое, оттого он смогут проникать сюда лишь по двое-трое. Сперва они вышлют пробный отряд - человек девять-десять, - чтобы проверить наши силы. Затем, если к тому времени мы все еще будем живы, они выждут, давая нам возможность сдаться, вышлют другую, большую группу. Чтобы уцелеть, мы должны захватить нескольких мусульман живыми. Живыми, - повторил дон Лорн, помолчал и плюнул в огонь, словно сама идея была ему ненавистна. - Мы будем прикрываться ими, когда попытаемся добраться до каменных ворот. Живьем будем брать последнюю партию, поскольку слишком сложно следить за пленными и одновременно отражать нападение других врагов.
Выработав план действий, мы расположились под отверстием в навесе и принялись ждать. От баллисты уже осталось лишь несколько тлеющих деревяшек. Обстрел замка не прекращался ни на мгновение. Мусульмане все еще были у нас над головами, на крыше навеса: возможно, они хотели дождаться, когда мы наконец решимся побежать к воротам. Но один лишь взгляд на трупы товарищей отбивал у нас охоту попытаться прорваться сквозь вражеский заградительный обстрел.
Наконец трое мусульман спрыгнули в дыру. Двое из них были ранены, еще не коснувшись земли: меч дона Лорна засвистел в воздухе, полоснув по лицу одного, перерезав шею другому. Клинок Андре завершил начатое. Третий воин потерял равновесие, приземлившись, и Рамон вонзил кинжал ему в грудь.
Тут же последовали следующие трое врагов. Они упали на своих мертвых товарищей, и я вонзил меч одному из них в живот. Все еще сжимая кинжал в зубах, неверный обеими руками схватился за рукоять моего меча. Рамон и дон Лорн расправились с остальными двумя.