Что представляет собой классическая трактовка феномена труда? Является ли она инвариантной? Соответствует ли современный труд его классическим образцам?
«Одной из мифологем развитого индустриального и постиндустриального обществ, – заявляет И. Джохадзе, – является глубоко укоренившееся в сознании людей представление о труде как специфически целерациональной деятельности, объединяющей всех ″здоровых″ и ″полноценных″ членов социума, ″создающей продукт″ и с необходимостью обусловливающей существование – человека – в – мире. Труд политически санкционируется, экономически поощряется, юридически и этически легитимируется. Вне его жизнь человека не мыслится как ″нормальная″ и социально приемлемая. При этом под трудом понимают, главным образом, регламентированную профессиональную деятельность, связанную с производством и потреблением. Вменяемой человеку в обязанность трудовой деятельности противопоставляется все непосредственно к ней не относящееся, считающееся второстепенным, случайным, производным, в первую очередь – досуг. Целерациональный труд оправдывает жизнь человека и наделяет ее смыслом [Курсив мой. – Т.С.]»[4].
Подобная трактовка труда распространена повсеместно, и современный человек воспринимает ее органично.
Почти столетие назад О. Шпенглер писал, что труд обретает свою нынешнюю трактовку в XVIII в.: «″Труд″ делается великим словом в этических размышлениях … во всех языках он утрачивает презрительный оттенок. Машина трудится и вынуждает к сотрудничеству людей»[5].
Время технической цивилизации, 1930 – е годы – это эпоха труда, время великих строек и трудовых побед[6].
Союз советских социалистических республик – СССР – воплощение идеи индустриального государства, цивилизации труда. Решение проблем трудоустройства – обеспечение декларированного в Конституции СССР права на труд – взяло на себя государство[7].
Это явилось решающим шагом для утверждения и воплощения в жизнь ключевой социальной доктрины молодого советского государства – концепции всеобщности труда, согласно которой все граждане, независимо от индивидуальных особенностей, должны работать на благо Родины, осуществлять намеченные грандиозные планы.
В СССР программы обеспечения занятостью соответствовали принципам плановой экономики. Летом 1930 г. рынок труда был упразднен, а Наркомат труда и его органы на местах были реорганизованы.
В период индустриализации руководителям страны она представлялась огромным заводом, работающим по единому плану, единой программе, заранее утвержденной номенклатуре, в соответствии с установленными приоритетами. Продукцию давали на душу населения – тыс., млрд кубометров. Началась эпоха организации трудового энтузиазма сверху. Его подстегивали пропагандистскими и репрессивными мерами, стимулировали мотивами соревновательности[8].
Социалистическое строительство в конце 1920–1930 – х гг. приобрело невероятные масштабы. Это время называют эпохой великих строек, ставших примером проведения широкомасштабной политики государства в экономике.
Жизнь – в – производстве стала в СССР формулой существования человека. СССР создавался как всесоциалистических республик. Издание ЦИК СССР. Москва— Кремль, 1937. С. 28 /.
мирно – историческое производительное сообщество, членами которого выступали люди труда. Отправной точкой в обосновании данной миссии, по мнению отечественного исследователя А. Ашкерова, служила моргановско – энгельсовская гипотеза о происхождении человека, а ее финальной точкой – образ коммунистического общества, где ликвидация разделения труда станет условием единения работы с творчеством[9].
При этом труд превращался «в некое ритуальное продолжение революционного процесса. Если речь заходила о труде, то она неизменно шла о свершениях, починах, рекордах, пятилетках, социалистическом соревновании, скорейших темпах и небывалых сроках, ударниках и передовиках… <…> В то же время вряд ли можно представить себе и нечто более способное выхолостить революционное действие (путем избавления от возможности совершать изменения), нежели избрание этому действию такого аналога, как монотонное трудовое усилие»[10].
Обратной стороной рутины неизменно выступает репрессивность. Репрессивности во многом способствует милитаризация трудовой деятельности, которая одновременно концентрирует в себе и возможность превращения ее в область, где ничто не может поставить предела героическому энтузиазму, и насаждения в этой области армейского порядка, который, как известно, также не признает никаких границ. Два этих вида безграничности – энтузиазм и принуждение – выступают в данном случае явлениями одного плана: «Словом, труд, ставший, по выражению Сталина, делом чести, доблести и славы, вовсе не превосходит, а, напротив, дополняет труд, сделавшийся уделом тех, кто оказался в рабском положении солдата какой – либо ″трудовой армии″»[11].
Так в условиях тоталитарного государства происходила метаморфоза, превращение труда как деятельности на благо Родины и народа, труда освобожденного, приносящего радость, – в тяжкое безжалостное принуждение.
Своеобразный гимн труду эпохи социализма, знаменитый «Марш энтузиастов» (муз. И. Дунаевского, стихи А. Д’Актиля), впервые прозвучавший в кинофильме «Светлый путь» (1940), был написан в то же время, когда над СССР нависла зловещая тень массовых репрессий – арестов, расстрелов и заключения в исправительно – трудовые лагеря (предположительно марш сочинен в 1936 г.).
Принуждение к труду
Почему человек соглашается на тяжелый труд? Принуждение и еще раз принуждение! Принуждение может исходить как от внешнего источника, так и иметь внутренние причины, когда человек осознанно принимает решение. В этом случае выражение «делать из – под палки» обретает метафорический смысл, хотя на протяжении столетий человек имел дело с принуждением к труду в прямом смысле этого слова.
Согласно Э. Мунье, «труд всегда оказывается навязанным (вынужденные призвания, социальные принуждения или просто жизненная необходимость сама по себе); труд вызывает усталость, которая возрастает по мере увеличения продолжительности затрачиваемого усилия; труду свойствен определенный автоматизм, а следовательно, и монотонность, которая быстро лишает работника интереса к делу рук своих и даже к собственным движениям. Элемент принуждения, сколько бы незначительным он ни был, всегда присутствует даже в самом легком труде. Принуждение может как усиливаться (если различным отягощающим труд факторам также добавлена и бесчеловечность условий, в которые поставлен работник), так и ослабляться, если труд выполняется свободно (а тем более, если он выполняется по призванию или по любви), и если усилие человека сведено к минимуму»[12].
Поскольку принужденность в труде неотделима от самого труда вообще, даже труда, протекающего в обычных условиях, он не может всегда и всюду вызывать радость или приносить наслаждение.
Из учебников мы знаем, что «свобода – это осознанная необходимость». Труд – это тоже необходимость, но далеко не каждый способен и стремится эту необходимость осознавать. Соответственно возникает потребность в институтах и механизмах принуждения к труду.
Формы и методы принуждения к труду
Формы принудительного труда
Исследователи отмечают, что принудительный труд повсеместно встречается в истории. Среди основных форм принудительного труда выделяют рабство, крепостничество и косвенное принуждение.