– Понятно, ну и куда они по твоему дальше двинулись, Рустам? – Андрей и я выжидающе уставились на него.
Рустам молча покрутился по комнате, вышел из дома – мы за ним и стал методично осматривать обширный двор, после чего решительно махнул рукой в сторону посёлка: – Туда ведут следы, – и скорым шагом направился вниз, к посёлку, пристально вглядываясь в траву и землю. Шёл он уверенно, не сбиваясь из стороны в сторону, как ищейка взявшая след. Следом за ним мы спустились к посёлку, тут Рустам резко свернул вправо и по широкой дуге стал обходить населённый пункт. Мы с Андреем было засомневались в правильности направления, так как не видели даже малейшего следа и не понимали по каким признаком он угадывал их, но тут Рустам издал радостный возглас и с боку от малоприметной тропинки мы увидели несколько брошенных или уроненных больших, ярко-красных морковок.
– Так, всё понятно. Они пошли туда, – Рустам махнул рукой на почти отвесный и скалистый склон.
– Да ну, Рустам…, – усомнился Андрей, – Может быть это ваши местные морковку потеряли?
– Нееее, Андрэй, – рассмеялся начальник милиции, – не так богато мы живём, чтобы такой морковкой разбрасываться….
Тропинка привела нас к отвесному склону, где она уже присутствовала в виде отдельных ступенек, каких-то небольших площадок и длинных, узких карнизов.
– Что, туда полезем что ли? – Я банально испугался, – Да тут метров триста надо по стене ползти… Нееее…, мне чего-то совсем не хочется туда лезть….
– Солдаты ваши не испугались…, полезли. И нам надо туда лезть, если хотим их догнать. В обход не успеем. Вон и их следы ведут на стену, – Рустам показал стволом автомата на отпечаток солдатского сапога.
– Так давайте вдоль стены пройдём, наверняка сорвались и валяются где-то здесь, – предложил я, не теряя надежды, что мы туда не полезем.
– Неее…, не сорвались они, – Рустам закинул за спину автомат с деревянным прикладом и, поставив ногу на первую ступеньку, зацепился вверху за выступ, чуть потянулся руками и сразу вторую ногу он поставил уже на метровой высоте. Дальше он двинулся по узкому карнизу и через минуту замахал нам рукой с высоты примерно четвёртого этажа, – ну что вы там застряли?
– Блядь, – тоскливо выругался я, – Андрюха, ведь придётся лезть….
Особист тоже нерешительно мялся у стены и с такой же тоской смотрел вверх.
– Боря, меня только один вопрос интересует. Когда оттуда падать буду – успею я всю свою жизнь вспомнить? Хочешь, я тебе секрет скажу – отчего это дитя гор такой энтузиазм в поимке бойцов проявляет?
– Ну…?
– Да ему сдуру пообещали, что если он реально нам поможет словить бойцов, то ему двухсотлитровую бочку бензина подкатят. Вот так то.
Ещё раз бессильно проматерившись, закинули автоматы за спину, я затянул потуже ремешок каски под подбородком и мы полезли следом за местным следопытом в ментовской форме.
Если не считать нескольких опасных моментов, поднялись наверх вполне быстро, но пришлось минут десять поваляться на краю обрыва, приводя себя в порядок и чувствуя, как противно дрожали ноги. С нашего места открывался охренительно прекрасный вид, когда можно одним взглядом охватить сам посёлок, где-то далеко внизу, базовый лагерь девятой роты, комплекс зданий Ингури ГЭС и много чего другое. Даже ради такого вида стоило сюда залезть. Полюбовавшись и придя в себя, мы раскинулись жидкой цепью, так чтобы быть всегда в поле видимости друг друга, стали прочёсывать обширное плато, покрытое высоким кустарником и одинокими деревьями, плавно переходящее в склон более высокой горы.
Так мы шарились практически три часа, но уже ни каких следов присутствия бойцов обнаружить не удалось. Спустились с гор хрен его знает где, потом пёрлись ещё полтора часа по какой-то горной дороге и неожиданно вышли к посёлку Ингури. Усталые и раздражённые заявились в базовый лагерь. Рустам ушёл к себе домой обедать. Ещё когда шли через посёлок, мимо стадиона, увидел что там вертолёта не было. А в лагере мне сказали, что мои уже улетели обратно в Сухуми.
– А что им тут ещё делать? Информацию собрали, дедовщины во взаимоотношениях не обнаружили. В роте и на блок-постах порядок. Что ещё тут делать? Приказали усилить поиски. – Всё это командир батальона произнёс флегматичным тоном и тут же добавил, – обедать пойдёте?
– Да с удовольствием, – сразу же и охотно согласился, ощущая зверский голод от «прогулки» по горам, – а если к обеду что-то будет – вообще отлично. А в Сухуми поеду, как бойцов словим. Ну, их на хер. Там тоска зелёная, а тут жизнь. Отправишь меня потом?
– Да никаких проблем, товарищ майор.
То что с ними остаётся офицер верхнего штаба, так сказать контролирующий орган, ни капли не обеспокоило командование батальона. За этот месяц они успели рассмотреть, что я, в отличие от штабных офицеров, при проверке службы не бежал галопом докладывать командованию об обнаруженных недостатках или же не писал со сладострастием длинную докладную, с таким же длинным списком недостатков. Я был таким же командиром, как и они и, видя адекватность батальонного командования, доводил обнаруженные недостатки до них и вместе решали, как их исправить.
Обедали мы в небогатой кафешке в пятидесяти метрах от базового лагеря. С веранды кафе, где мы сидели, открывался красивый вид на окрестности посёлка. Горячие и сытные хинкали, острые соления и пара бутылок водки, привели нас в хорошее настроение и сняли усталость. Поэтому, когда в кафе появился Рустам и предложил обойти местное населения на верхнем плато и предупредить их об сбежавших, мы сразу согласились. Через час небольшая колонна из нескольких автомобилей по сигналу Рустама остановилась и из машин выскочили опять я, особист, солдат пулемётчик с пулемётом и присоединились к милиционеру. Машины пошли дальше, а мы стали подыматься на плато, где было раскидано на больших расстояниях друг от друга несколько жилых домов. Что они тут выращивали, чем жили – не знаю, но вверх по склону тянулись огромные огороды. Правда, в это время года они были пустыми, а ещё дальше виднелась опушка леса, как сказал Рустам – там уже шастали грузинские партизаны.
Обойдя все дома и всех предупредив, Рустам предложил прочесать ещё один кусок местности. Мы с особистом переглянулись и с сомнением уставились на пулемётчика. Если мы были налегке, я даже каску не стал брать, а оставил у ротного, то солдат помимо пулемёта с пристёгнутым коробом на 100 патронов, был одет в бушлат, а на бушлате плотно сидел бронник. И на шапке каска. Уже сейчас у него была красная и потная рожа.
– Как тебя зовут?
– Николай.
– Выдержишь?
– Выдержу.
– Ну, тогда держись….
Участок, который надо прочесать, был небольшой. В длину километра три и в ширину полтора. Относительно ровный. Так…, небольшие впадины, овражки и всё это равномерно покрыто кучками кустарников, отдельными деревьями и огромными скалистыми обломками, торчащими из земли. Самое хреновое, что на всём протяжении он шёл вдоль опушки леса. Поэтому Рустама мы поставили на дальний от леса край нашей коротенькой цепи и побежали. Если ходить, то мы так до утра проходим. Поэтому и побежали, держа всё время друг друга в виду. Через сорок минут такого прочёсывания, мы остановились, тяжело дыша на краю отвесной стены метров в сто пятьдесят и сверху глянули на посёлок Ингури и базовый лагерь. Машины, на которых мы приехали на плато, только что вернулись обратно и оттуда вылезали солдаты и офицеры. Сглотнув тягучую слюну и высморкав сопли, мы дружно уставились на пулемётчика. Дааа…, мы были в поту, а того рожа, как из парной.
– Выдержу, выдержу, товарищи офицеры….
– Хорошо, сдвигаемся на триста метров вправо и назад чешем.