Согласно постструктуралистскому подходу к проблеме тучности состояние под названием «ожирение» возникло только после того, как было принято решение присвоить это наименование определенному сочетанию телесных характеристик. Сам ярлык «ожирение» присваивается определенным индивидам в соответствии с индексом массы тела (ИМТ), который в свою очередь является результатом решения ввести специфические телесные характеристики в математическую формулу, чтобы на выходе получить число. Точно так же принимается решение произвести произвольную разметку, чтобы обозначить на шкале «недостаточный вес», «нормальный вес», «избыточный вес» и «ожирение». Когда эти «зарубки», опять-таки в произвольном порядке, были сдвинуты вниз по шкале, еще больше людей стали считаться «страдающими от ожирения» и тем самым больными и подверженными множеству рисков, несмотря на то что масса тела у них осталась такой же, какой была до изменения разметки шкалы. Точно так же никакой «эпидемии ожирения» не существовало до тех пор, пока в игру не были введены определенные способы сбора и оценки данных о массе тела у населения. Такие решения всегда обладают социальной, культурно-исторической и очень часто политической природой.
Критические исследования проблематики ожирения и тучности опираются также на социологическую литературу по теме медикализации [Conrad, 1992; Lupton, 1997; Clarke, Shim, 2011; Ortiz, Kawachi, Boyce, 2017], выявляя и подвергая критике стремление медицины взять под свое крыло определенные телесные феномены или социальные проблемы, тем самым переводя их в разряд подлежащих медицинскому диагностированию и лечению. В истории полно примеров состояний, которые когда-то считались «медицинской проблемой» или «патологией», но затем утратили свой медикализированный статус. Наделение тучности статусом медицинской проблемы [Rasmussen, 2012; Ortiz, Kawachi, Boyce, 2017] происходит по той же схеме, что и некогда медикализация и патологизация таких состояний (conditions), как, например, истерия или гомосексуальность.
Кросс-культурный подход в антропологических исследованиях позволяет выявить различные способы осмысления и переживания размеров и веса тела. Антропологи используют термин «культурно обусловленный синдром» для описания социокультурного конструирования видов патологии [Griffith, 2014]. Болезнь или состояние считаются «культурно обусловленными», если они специфичны для системы представлений, сложившейся в конкретном культурном контексте, например в определенной стране или подгруппе в пределах той или иной географической зоны. Некоторые антропологи утверждают, что ожирение является таким культурно обусловленным синдромом, специфичным для современного западного культурного контекста. Они указывают, что состояние «ожирения» определяется на основании представлений о том, что тучность – это нездоровье и физическое проявление слабоволия и отсутствия самодисциплины, а также на основании соответствующих технологий (весы, сантиметровая лента, диетические справочники и т.п.), с помощью которых производятся измерения тучности, чтобы присвоить ей ярлык и начать ее лечить [Ritenbaugh, 1982].
Антропологические исследования показали, что в ряде незападных стран тучность рассматривается как физически привлекательная черта, знак хорошего здоровья и благополучия, а не как примета болезни или отклонения [Kulick, Meneley, 2005; Brewis et al., 2011]. Историки, исследующие концепцию тучности в западных обществах прежних эпох, отмечают, что представления о тучной телесности и способы обхождения с нею изменялись с течением времени [Gilman, 2010; Forth, 2012; 2013]. Это не значит, что тучность лишь недавно стала восприниматься как отталкивающая и вызывающая презрение. Отношение к тучному телу с древности было амбивалентным, лишь в определенных условиях тучность рассматривалась как позитивная телесная характеристика. Хотя в некоторые эпохи тучность считалась знаком здоровья и процветания, тем не менее в культурном восприятии внешнего вида возобладали другие устойчивые идеи, складывавшиеся веками. Со времен Античности философы и врачи говорили о том, что контроль над режимом питания и размерами тела необходим не только для физического здоровья, но и для нравственного. Уже в те времена размер тела ассоциировался со стандартами и принципами надлежащего поведения, позволявшими судить о значимости и ценности человека [Carden-Coyne, Forth, 2005; Forth, 2012; 2013].
Тучность – динамическая и постоянно меняющаяся категория в современном непрофессиональном сознании и в медицинской культуре. Например, несмотря на то что индекс массы тела, используемый в клинике для обозначения людей как страдающих от «избыточного веса» или «ожирения», очень четко идентифицирует тех, кто подпадает под эти категории, представления о тучности остаются относительными и произвольными. Человек, у которого не нашли клинического ожирения или даже избыточного веса согласно индексу массы тела, тем не менее может считать себя тучным, потому что перестал влезать в одежду, которую носил раньше; в то время как тот, кто всю жизнь обладал дородным телосложением, не считает себя «тучным», даже если так думают о нем другие, потому что это привычное для него телесное состояние. Даже в клиническом контексте тучность зависит от разных обстоятельств. Тому, у кого 35 по индексу массы тела (это «ожирение»), семейный терапевт, скорее всего, посоветует сбросить вес; в то время как тот, кто снизил показатель 65 («экстремальное ожирение») до 35 благодаря желудочному бандажу, с точки зрения своего хирурга больше не считается подлежащим медицинскому вмешательству. Не только сам человек считает себя значительно похудевшим, но и его врач, который привык наблюдать и лечить пациентов с экстремальным ожирением, полагает, что он «в пределах нормы» или же что у него просто «избыточный вес, как у многих людей», поэтому его тучность вполне приемлемая, а не «опасная» для здоровья [Throsby, 2012, p. 6]. Некоторые критики даже утверждают, что все мы до такой степени интернализировали «жирофобическую ненависть к себе», что даже худые люди недовольны размерами своего тела и испытывают настоятельную потребность в самодисциплине, чтобы оставаться худыми, и что большинство людей «чувствуют себя толстыми» в те или иные периоды своей жизни [Mitchell, 2005; Burgard et al., 2009, p. 337; Wann, 2009].
«Ожирение» под вопросом
На критические исследования и фэт-активизм также повлияли политические движения, связанные с политикой идентичности, телесными различиями и преодолением засилья медицины. Один из таких влиятельных трендов – растущий скептицизм общественности в отношении медицины и стремление образованных слоев общества и представителей среднего класса оспорить авторитет медицины. Важную роль здесь играет интернет, предоставляя пользователям альтернативные источники медицинской информации: люди могут искать в Сети интересующие их медицинские подробности и вступать в группы поддержки, члены которой делятся информацией и личным опытом. Это создает для активистов возможность критиковать медицинское знание и призывать к политическим действиям [Kivits, 2013; Lupton, 2016c; 2017b].
Феминизм второй волны, бросивший вызов доминирующему дискурсу женской телесности, стал влиятельнейшим предшественником фэт-активизма и критических исследований, посвященных тучности. Подавляющее большинство фэт-активистов – женщины, называющие себя феминистками. В 1980-х, 1990-х годах и в начале XXI в. авторы феминистского толка выпустили множество важных книг и статей о социокультурных аспектах расстройств пищевого поведения, таких как анорексия, булемия и компульсивное переедание, и их связи с концепцией идеального – худого – женского тела (см., напр.: [Bordo, 1993; van’t Hof, Nicolson, 1996; Malson, 2003; Squire, 2003]). С начала века в ответ на дискурсы и практики борьбы с ожирением их критический фокус сместился в сторону исследования того, каким образом идеи женской телесности пересекаются с культурными представлениями о тучности. Интересно, что обе эти темы соотносят размеры тела, идеал женской телесности и контроль над телом с питанием и упражнениями. Об этом мы будем говорить в последующих главах.