Дочь моя, - наконец-то начал разговор епископ.
- Слушаю вас, святой отец.
- Дочь моя, - повторил священнослужитель, - то, о чем я хочу поговорить с тобой, очень деликатная материя, очень не простой разговор. Священник замолчал.
- Я слушаю вас, слушаю, святой отец, - как бы помогла ему Констанция.
- В некоторых случаях мы все должны заботиться о благосостоянии верующих, - дребезжал голос епископа, - ты понимаешь меня?
- Не совсем, святой отец, - отрицательно закивала Констанция, - я не понимаю, о чем вы говорите.
Старый епископ тоже тряхнул головой, как бы отмахиваясь от назойливой мухи.
- Ты должна помочь нам, дочь моя.
- Чем, святой отец, я могу помочь вам? Если это в моих силах, я с радостью сделаю это, - торопливо проговорила Констанция.
- Наш король очень обеспокоен, он страдает. А для страны, для подданных, для всех верующих это очень плохо, - епископ осекся.
- Что вы этим хотите сказать? - недовольно произнесла Констанция, глядя на узкий солнечный луч, запутавшийся в серебристых волосах епископа.
- Я хочу сказать, дитя мое, что мы должны заботиться о нашем короле. Все его подданные должны о нем заботиться. - Я не понимаю вас, святой отец, - был ответ Констанции де Бодуэн.
- А мне кажется, дитя мое, что ты меня прекрасно понимаешь, - вновь задребезжал голос епископа, постепенно переходя на шепот и становясь все тише и тише. - Король испытывает страсть, страсть, дитя мое, к тебе. Он думает о тебе целыми днями, он забросил все государственные дела, он думает о тебе все больше и больше, страдает по тебе все сильнее и сильнее. - Но я здесь при чем, святой отец? - воскликнула Констанция, уже собираясь встать с колен.
Но в этот момент шторка открылась и в кабину заглянул еще один старый священнослужитель. Он опустил свою ладонь на плечо молодой женщины, как бы заставляя ее остаться на месте.
- Слушай, слушай, дитя мое, что говорит святой отец. Слушай и постарайся вникнуть в эти мудрые слова. - Нет, нет, - прошептала Констанция, но не смогла подняться с колен.
- В Библии написано, что мы все должны любить друг друга, так возлюби, возлюби ближнего своего, - заговорил вновь пришедший священник.
- Нет-нет, - поправил его епископ, - милость господа нашего безгранична и тебе, дитя мое, будут отпущены все грехи, все до единого. Вы должны открыть королю свое сердце, - зашептал епископ.
- Нет, нет, этого никогда не произойдет! - быстро зашептала Констанция, - никогда, никогда и ни при каких обстоятельствах!Она вновь попыталась подняться с колен, но священнослужитель удержал ее.
- Вот что я скажу тебе, дитя мое, - прошептал священник, - все твои грехи уже отпущены.
- Наш король болен, - второй священник вторил епископу, - он хочет, чтобы ты, дитя мое, полюбила его, полюбила как мужчину, как своего короля, как властелина.
- Но ведь я замужем, я жена...
- Все грехи отпущены. Отпущены - в два голоса произнесли священнослужители.
- Но ведь даже король не может возжелать жены ближнего своего! - воскликнула Констанция, чувствуя, что рассудок ее мутится, чувствуя, что в ней происходит что-то очень странное. Вдруг она вскрикнула, ощутив резкую боль в низу живота, ощутив, что ребенок, которого она носила под сердцем, резко шевельнулся. Она с трудом поднялась с колен и едва сдерживая крик, обливаясь холодным потом, попыталась сделать несколькошагов, но тут же вскрикнула и стала медленно оседать на пол, корчась и тяжело дыша.