– А, это ты? – устало произнесла Мария Владимировна, выйдя к Русу из своего кабинета. – Заходи, – сказала она, войдя обратно. Рус обрадовался, что ему не придется больше находиться поблизости от секретарши, которую он только что так бесцеремонно раздевал глазами, а потому он поспешно вошел следом.
Как понял Рус, войдя в кабинет Марии Владимировны, весь процесс для встречи с кем-то в ее кабинете был построен так, чтобы сразу дать понять человеку, кто в этом доме хозяин. Это Рус очень хорошо ощутил, ожидая у охранника разрешения сверху пропустить его, и когда вошел в деканат, в котором не было стульев для посетителей. Так и в ее маленьком кабинете: стоял красивый письменный стол, за которым возвышалось кожаное кресло его хозяйки, сев в которое, Мария Владимировна выглядела, как королева на троне, как глыба льда, грозно возвышаясь над собеседником.
«То ли дело было раньше, – подумал Рус с сожалением, оглядывая комнату, – когда институт был только создан и главным лицом его был Александр Иванович Барыкин, который единственному ему – Ростиславу Лимонову – на первом курсе поставил всего одну пятерку из всего курса по спецпредмету „Правоохранительные органы“, который он у них вел, – вот тогда во время его директорства в институте жил иной тон, тон свободы и гласности, все думали только об учебе, а не о том, как войти, да что бы сказать такое, чтобы не попасть впросак, как теперь». Но время все меняет – и людей, и нравы, и обстоятельства. Рус сейчас не мог, вернее, ему просто не позволяли расслабиться и вести себя свободно, как раньше. Приспешниками Марии Владимировны были созданы все условия, ставящие каждого человека в определенные рамки, задающие соответствующий тон поведению посетителей. «Да уж, как будто бы к Президенту пришел на прием», – подумал Рус, рассматривая кабинет бывшей помощницы Барыкина.
Кабинет был маленький, может быть около десяти-пятнадцати метров, в кабинете было все отделано строго и со вкусом, а особое центральное – почти все свободное место в кабинете – занимал огромный стол из красного дерева, столешница которого была покрыта лаком настолько, что напоминала отполированный лед в СКК Петербурга. Стол явно относился к антиквариату, либо был изготовлен специально под заказ для этого кабинета. Больше Русу ничего рассмотреть не удалось. Начался разговор.
– Ну что, рассказывай, – с ленцой произнесла Мария Владимировна, усаживаясь в свое удобное кожаное кресло с желтоватыми деревянными подлокотниками, выполненными в тон цвета ножек стола.
– Я, Мария Владимировна, вот… посоветоваться с вами хотел, – начал Рус сбивчиво, – я сейчас обучаюсь в магистратуре СПБГУ на кафедре коммерческого права…
– Стой, а почему ты не у меня в магистратуре?
– А у вас разве она есть? – удивился Рус.
– Есть, но по Государственному праву, уголовному и… что-то еще, не помню.
Она замолчала, немного наклонив вперед голову, потерла виски руками.
– И? – произнесла она усталым голосом, посмотрев на Руса поверх своих очков.
– Да вот, в универе заставляют преподавать, иначе не допустят к защите, не знаю, что и делать. Справка мне нужна об этом, – скороговоркой выпалил Рус, опустив голову.
– Справка, говоришь, тебе нужна, – проговорила она медленно, пристально посмотрев на Руса.
– Ну да, – скромно и со страхом ответил Рус, не поднимая головы.
– Так, – снова сказала она, после чего откинулась на спинку своего кресла, начав тарабанить пальцами по его подлокотникам.
Неожиданно для Руса она улыбнулась, сказав:
– А знаешь, ты же можешь у меня преподавать.
– Как? Что?
– Ну как что? То, о чем ты в своей диссертации писать будешь, ты же знаешь, о чем она будет? – спросила она, посмотрев на Руса испепеляющим взглядом.
– Д… да, – неуверенно ответил Рус, – знаю… конечно же…
Глаза Руса предательски забегали из стороны в сторону, он пытался найти тему для своей будущей диссертации, и чем больше думал, тем труднее ему было соображать. И тут он просто выпалил скороговоркой первое, что пришло ему в голову:
– А… я… по лицензированию писать ее буду, я на этом направлении «собаку съел».
– Ну вот и все, пойдешь ко мне и почитаешь моим студентам свой спецкурс, как он там у тебя называется?
«Как называется? Как называется?» – в замешательстве подумал Рус, ища глазами подсказку на голой стене кабинета.
– А… я… думаю, будет называться так: «Лицензирование в Санкт-Петербурге: правовые проблемы», – ответил Рус.
– А кто у тебя научный руководитель в СПБГУ? – спросила она, взяв блокнот и делая в нем какие-то записи.
– Пока еще не назначили, но, наверное, будет Попандопуло, – ответил Рус, пытаясь посмотреть ей в глаза, но не смог и отвел взгляд, – он является завкафедрой коммерческого права, и это его тема, – добавил он, опустив голову.
– А, знаю такого, профессор он уже?
– Да, профессор, кафедру коммерческого права возглавляет, – ответил Рус, не поднимая головы.
– Так ты еще не знаешь, будет ли он твоим научным руководителем? – спросила она с нажимом. – Так… так, – задумчиво произнесла она, не дав Русу ответить, постучав пальцами по столу. – Так кто это тебя надоумил на эту тему? – снова спросила она, взглянув на Руса из под очков.
«Да нет – это я сам надоумился… только что», – хотел сказать Рус после сделанной им паузы, но вовремя остановился. Рус понял, что ему надо спешно перевести разговор на другую понятную ему тему, ибо Мария Владимировна стала уже подозревать его в поверхностных преподавательских знаниях.
– Вот адвокатом сейчас работаю по игорному бизнесу в Апраксином дворе, – сказал он.
– Аааа, – протянула Мария Владимировна, открыв широко рот, – я поняла тебя, ясно. Ну, мы все знаем, что в Апрашке за игорный бизнес, – с ухмылкой произнесла она, – лохотронщиков защищаешь?
– Нет, я защищаю игорный бизнес, – растерянно ответил Рус, от стыда опустив голову в пол.
– От кого?
– Да от всех по чуть-чуть, – уклончиво ответил Рус, – тут тоже правовая проблема имеется, – наконец-таки смог сделать он спасительный разворот диалога в свое игровое поле, в котором он был профи.
– Какая?
– Правовая.
– А точнее?
– Я поясню, – ответил Рус, – возьмем для примера сам игорный бизнес как таковой. Правовое регулирование этой сферы гражданско-правовых отношений почти на нуле.
– Не понимаю, что ты имеешь в виду? – перебила она его.
Рус кивнул, давая понять, что сейчас подойдет к самому главному и продолжил:
– Закон «О налоге на игорный бизнес» есть на федеральном уровне и региональном, а самого закона «Об игорном бизнесе в России» на данное время, то есть на 1997 год, пока нет, вот и получается, что его могут контролировать все, кому не лень, а это приводит к вымогательству взяток, к должностным преступлениям. Вот я и даю консультации бизнесменам, как себя в правовом поле защитить.
– Ну и как же?
– А никак, – ответил Рус, – если закона нет, то значит и нарушать нечего. Хотя в кодексе об административных нарушениях есть ответственность за организацию азартных игр, поэтому милиция может задержать любого букмекера, если захочет.
– А, ясно, интересные проблемы, – сказала Мария Владимировна, зевнув, прикрыв рот рукой, – а ты не хочешь в мою аспирантуру поступить? Вот написал бы об этом обо всем.
«Я ее сделал!» – радостно подумал Рус, посмотрев уверенно в ее сторону, но все еще стараясь не смотреть ей в глаза.
– Не знаю, – ответил он вслух. – Мне бы сначала магистратуру закончить. Времени ни на что не хватает: днем бегаю по разным инстанциям, защищая предпринимателей, вечером пишу жалобы, а ночью готовлюсь к экзаменам, да еще днем надо успеть посещать лекции в универе.
– Ну, хорошо, парень ты… умный, я это увидела и… услышала… – произнесла она неожиданно для Руса, дав ему лестную характеристику, после чего снова откинулась на спинку своего кресла и, закрыв глаза, замолчала. Воцарилось молчание. Рус не знал, что ему делать и как себя вести. Ректорша тоже сидела молча с закрытыми глазами.