Скотч отклеился в уголке, открыв маленькую щель; прошлое больше не желало оставаться наглухо запечатанным.
– Мой вопрос может показаться вам странным, но я, случайно, не говорила, как его зовут?
– Нет. – Продавщица посмотрела на меня с любопытством. – Вы только сказали, что он вернул вас к жизни и до него вы толком и не жили. Вы просто светились счастьем. – Она положила джемпер и поглядела на меня с искренним недоумением: – Разве вы не помните?
– Нет.
Что-то стиснуло мне горло. Конечно, речь тогда шла о Джоне.
Джон, человек, о котором я каждый день старалась не думать, как ушла от Эрика.
– А что я ему купила?
– Вот такую рубашку, насколько я помню. – Продавщица подала мне бледно-зеленую рубашку и отвернулась к новому покупателю: – Что вы желаете?
Я держала рубашку, пытаясь представить в ней Джона. Стараясь вспомнить, как я ее выбирала. Силясь вновь ощутить переполнявшее меня счастье. Может, виной тому был глинтвейн или вечер после долгого дня, но я буквально не могла выпустить рубашку из рук. Я не хотела от нее отказываться.
– Могу я ее купить? – спросила я у продавщицы, едва та освободилась. – Заворачивать не нужно.
Не знаю, что со мной творилось. Выйдя из «Лэнгриджа» и остановившись, чтобы поймать такси, я по-прежнему прижимала рубашку к лицу, словно любимое одеяло. Голова кружилась, в ушах звенело, мир вокруг казался ненастоящим, словно я заболевала гриппом.
Рядом остановилось такси. На автопилоте я села в машину.
– Куда едем? – спросил водитель, но я почти не слышала вопроса, занятая мыслями о Джоне. Голова кружилась сильнее; я вцепилась в фисташковую рубашку…
Я начала напевать себе под нос.
Не понимая, что вытворяет мой мозг, я продолжала тихонько выводить мелодию, которую не знала. Я лишь чувствовала, что это связано с Джоном.
Мелодия связана с Джоном. Она означает для меня Джона. Я узнала мотив от него.
Я отчаянно зажмурилась, погнавшись за мелодией, как Алиса за белым кроликом, в надежде, что она куда-нибудь меня приведет… И вдруг – словно вспышка света, словно осветилась темная комната.
Всплыло воспоминание.
Я вспомнила Джона. И себя.
Мы где-то находимся вместе. Воздух, пахнущий солью, колючая щетина на его подбородке, серый джемпер… и мелодия.
Все. Краткий момент из прошлого, и больше ничего.
Но я вспомнила! Скареда-память расщедрилась и выдала мне бесценное пенни.
– Красавица, куда поедем? – погромче спросил водитель, обернувшись ко мне и отодвинув перегородку.
Я непонимающе смотрела на таксиста, словно он говорил на иностранном языке. Я не в силах была допустить до сознания что-нибудь еще; мне нужно было удержать обретенное воспоминание, лелеять его и беречь…
– Гос-споди, – нетерпеливо округлил глаза водитель. – Куда вы хотите ехать, мисс?
На земле есть только одно место, куда я хотела – и должна была – поехать.
– В Хаммерсмит.
Водитель отвернулся, повернул ключ зажигания, и машина с гулом сорвалась с места.
Такси петляло по Лондону, а я сидела прямо, как палка, напряженно вцепившись в подлокотник. Казалось, моя голова наполнена драгоценной жидкостью, которая может расплескаться от резкого толчка. Я не могла думать о том, что вспомнила, боясь истрепать воспоминание. Не могла говорить, или смотреть в окно, или как-то иначе отвлекаться. Я должна довезти свой клад в целости и сохранности и рассказать о нем Джону.
Когда такси остановилось перед домом, где жил Джон, я бросила водителю деньги и выскочила из машины, запоздало сообразив, что нужно было позвонить, а не сваливаться как снег на голову. Выхватив из сумки сотовый, я набрала номер Джона. Если его нет дома, поеду туда, где он сейчас.
– Лекси? – ответил он, быстро взяв трубку.