– Лекси, мы знаем, что вы добрая душа, – иронически округлил глаза Стивен. – Но неужели считаете, что мы должны принять обет бедности?
– Я не говорю, что обязательно быть бедным, – сдерживая раздражение, сказала я, – но все-таки вам нужно вспомнить, как нелегко молодым в самом начале карьеры. К сожалению, все вы давно забыли об этом. – Я обвела рукой собравшихся. – А для меня это словно было шесть недель назад. Я была такой же Салли – без денег, с надеждой на бонус, стояла под проливным дождем и гадала, изменится ли когда-нибудь моя жизнь… – Тут я спохватилась, что слегка отклонилась от темы. – Просто хочу сказать, если вы дадите ей бонус, она будет вам безмерно благодарна.
Повисла пауза. Я взглянула на Эрика, сидевшего с застывшей злой улыбкой.
– Понятно, – приподняла брови Пенни. – Ну что ж, мы еще поговорим о Салли Хедж. – Она сделала пометку напротив фамилии в списке.
– Спасибо. Извините, что перебила. Продолжайте, пожалуйста. – Подхватив кофейник, я быстро и почти бесшумно вымелась из кабинета, споткнувшись по дороге о чей-то «Малберри», оставленный на полу.
Может, Салли Хедж получит бонус, а может, и нет. По крайней мере, я высказалась начистоту. Я взяла газету и принялась ее просматривать в поисках рубрики «Сдаются офисные помещения», когда из кабинета вышел Эрик.
– У вас перерыв? – спросила я.
– Лекси, на два слова. – Он быстро повел меня в мою спальню и закрыл дверь все с той же ужасной улыбкой на лице. – Я прошу тебя никогда больше не вмешиваться в мои дела.
«Господи, да он не на шутку взбешен!»
– Эрик, извини, что помешала, но я просто выразила свое мнение.
– Мне не нужны ничьи мнения.
– Да чем же плохо выслушать человека? – изумилась я. – Даже если ты не согласен с ним? Ведь это часть общения.
– Я считаю иначе.
Его слова вылетели изо рта, как пули из пистолета. Злая улыбка застыла на его лице как маска, скрывающая кипящую внутри ярость. И в этот момент у меня с глаз спала пелена. «Я не знаю этого человека. Я не люблю его. Я не понимаю, что я вообще здесь делаю».
– Эрик, прости, это не повторится. – Я отошла к окну, собираясь с мыслями. Обернувшись, спросила: – Могу я задать тебе вопрос, раз уж мы все равно говорим? Что ты на самом деле, искренне думаешь о нас? О нашем браке? Об отношениях?
– Я думаю, что мы делаем большие успехи, – кивнул Эрик. Его настроение разительно изменилось, словно мы перешли к следующему пункту повестки дня. – Мы становимся ближе друг другу… В твоей памяти всплывают отдельные картины прошлого… Ты усвоила содержание нашей энциклопедии… По-моему, все налаживается. Очень много положительных моментов.
Он говорил так деловито, словно мог вынуть из кармана пауэрпойнтовскую презентацию с восходящим графиком и показать, как безбрежно мы счастливы. Как Эрик может в это верить, когда ему безразлично не только мое мнение или любые мои предложения, но и то, какая я на самом деле?
– Эрик, извини, но я считаю иначе. – Глубоко вздохнув, я опустилась в обитое замшей кресло. – Мне абсолютно не кажется, что мы становимся ближе. А насчет памяти… Сознаюсь, я все придумала насчет озарений.
Эрик шокированно уставился на меня:
– Придумала? Почему?
«Потому что не хотела нырять мордой в твой „Монблан“, дорогой».
– Наверное, я желала, чтобы это было правдой, – соврала я на ходу. – Но истина заключается в том, что за все время я так ничего и не вспомнила. Ты для меня по-прежнему остаешься человеком, с которым я познакомилась несколько недель назад.
Эрик, пораженный, опустился на кровать. Воцарилось тяжелое молчание.