Итак, на 51-м году своей яркой жизни, я ехала в Москву. Покорять или покоряться? Там видно будет, повторяла я себе фразу под одобрительный стук колес.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ОПТИМИСТИЧЕСКАЯ
Пейзаж за окнами вагона постепенно менялся. Маленькие городишки, мелькавшие быстро, как в ускоренном фильме, начали «подрастать»: все чаще встречались новостройки, больше фонарей и гирлянд в оформлении. Это столица «пускала корни» в пригород, в область.
Заметно уплотнялись автомашинами дороги, напоминая бурлящий поток, втекающий в ту желанную реку – Москву. Уже были видны заторы, знаменитые московские «пробки».
Одновременно расширялись магистрали, накручивались транспортные узлы и развязки, появлялись высотные здания.
И вот мы подъезжаем к платформе Казанского вокзала. Все воспринимается иначе, ведь теперь я прибыла не в качестве гостя, как было ранее, а уже официального жителя столицы (хотя этого статуса у меня еще не было, но отчего-то я совсем не сомневалась).
Ах, этот провинциальный оптимизм… в моем случае это было особенно специфично, ведь далеко не юная дева.
Я смотрела на город моей мечты, который отверг меня в 16 лет, и теперь я пришла к нему окончательно, навсегда. Я так решила и была довольна своим решением.
Было состояние «возвращение блудной дочери», отчаянно желающей быть принятой и прощенной.
Я всматривалась, вслушивалась в город, где я проведу последнюю и лучшую часть своей жизни. Я так решила, отправившись сюда. Меня поразило, что при всем блеске соборов и высоток, суете людей и машин, он не вызывал во мне трепета, как музей. Я видела его родным – созданным для жизни в труде и отдыхе.
И хотя закон «Москва слезам не верит» действовал жестко, но он был еще и городом массы возможностей. И отчего-то я была уверена, что здесь найдется место и для меня.
ПЕРВОЕ ЖИЛЬЕ – НОГИНСК
Наших средств хватило только на плохонькую 1-комнатную в далеком Подмосковье – в Ногинске. Муж привез наши скромные пожитки, и мы начали жить: каждый день ездили на электричке или на автобусе в Москву, еще я встала на учет в онкодиспансер, получала пенсию, маленькую – 2 тысячи, но все же поддержка.
И начались хождения в поисках работы.
Увидела я как-то объявление в метро: Академия Натальи Нестеровой, в составе которой был Институт благородных девиц! Меня это, конечно, сразу зацепило, и я позвонила в дирекцию, рассказала о своем опыте создания аналогичных курсов. На удивление, мой рассказ произвел впечатление, меня пригласили выступить на педсовете с презентацией программы.
Я выступила перед уставшими, ничем не интересующимися московскими педагогами. Только директриса слушала меня восторженно и все сокрушалась: «Ну, где же Вы раньше были! У меня все часы расписаны…»
А я, в принципе, и не хотела у них работать, мне просто было интересно, насколько я смогу произвести впечатление и насколько актуальна моя тема. Я своей цели достигла и была вполне довольна собой.
Каково же было мое удивление, когда через пару дней мне позвонила радостная директриса и сообщила, что она там что-то передвинула, и для меня освободились часы, так что меня ждут. Жертва ради меня была слишком велика, и я не могла отказать им. Начала я свое первое занятие с прямого вопроса к девочкам, как они понимают выражение «благородные» девицы? Как я и предполагала, они даже не задумывались, считая, что название просто взяли из царских времен периода «благородных пансионов». Я же дала им более духовное понимание, разделив слова на две составляющих: Благо – т.е. та полезность, которую ты можешь создать и принести ее родным и близким, т.е. в Родство.
И вот, сразу после моего первого занятия меня пригласили в учебную часть, и завуч ласковым голосом попросила придерживаться академической программы психологии для старших классов школ… Пошла я в магазин, купила эти учебники, глянула туда – такая скукотища!!!
Ну, прямо душу сворачивает! Не могла я себя заставить эту фигню впихивать в мозги этих переростков, потому отказалась от преподавания. Да и узнав подробнее программу этого Института благородных девиц под патронажем фонда Горбачева, я поняла, что все это фикция, сплошная показуха, и кроме уроков по этикету и танцев для Венского бала – больше им ничего не дают – курс обычной школы. А это мне совсем не интересно было.
И тогда я набралась смелости и отказалась работать в этом заведении.
Расставание было не радостным, но спокойным – главное, я вновь обрела свободу. Удивительным было то, что на следующий учебный год они мне все равно позвонили и пригласили снова преподавать, но тут уж я категорически отказалась.
***
Моя «лебединая песня» —это работа в Сервис-парке. И начиналось все очень оригинально. В поисках какой-то необычной и очень интересной работы, совершенно не представляя, что бы это могло быть, я регулярно просматривала справочник «Работа и зарплата» и вдруг на одной из страниц вижу странное объявление: «Требуются дизайнеры (возможно обучение)».
В такой формулировке уже была заложена интрига: если набирают дизайнеров, то чему их еще можно обучать? Значит, берут студентов, которым можно меньше платить, а уже доучивать будут на месте. Так решила я, и подумала, что вот тут мне есть что предложить! Позвонила и договорилась о встрече в кадровом агентстве, занимавшемся подбором этих вакансий.
Когда я туда появилась, я сразу сообщила, что никаким образом не подхожу под указанную вакансию, но я неплохо разбираюсь в детской психологии и имею собственное мнение в области психологии интерьера и мне хотелось бы это опробовать в реальных интерьерах.
На мое удивление, хозяйка кадрового агентства невероятно обрадовалась: «Ну, наконец-то! Я же им говорила, что им нужен психолог, который разбирается в интерьерах! Просто у меня не было такого человека. Я непременно должна Вас показать хозяевам студии!
Приезжайте, я Вас в графике собеседований арт-директора (она же – жена директора студии), поставлю самой первой, пока она еще внимательно слушает кандидатов. Что из этого получится, я не знаю, тут уж от вашего красноречия все будет зависеть».
Итак, «картина маслом»: сидит в холле группа молодых дизайнеров с папками своих проектов и эскизов, и среди них я – тетя пятидесяти лет с пустыми руками, но блеском в глазах.
На собеседование каждого кандидата отпускалось по 15 минут. Я вошла. На меня смотрели удивительно мудрые и столь же усталые глаза изящной женщины – Аллы Дмитриевны. Я начала рассказывать о том, что знаю, как вижу психологический аспект в дизайне интерьера… арт-директор слушает меня 15 минут, 30, 45… и потом задумчиво говорит: «Удивительно! Я работаю в этой области более 10 лет, мне казалось, что я все здесь знаю, и я поражена, что может быть такой необычный и оригинальный взгляд на тему! Но—звучит пауза— я совершенно не представляю, КАК это можно применить в нашей практике? Впрочем, давайте, вы проведете семинар в нашем новом открывающемся салоне, а там посмотрим…»
Москва благосклонно (скорее – снисходительно) позволила мне показать себя.
Я была счастлива этой возможности.
VIBEL
И вот я попала в мир французских детских интерьеров Vibel. Я была поражена, потрясена этим миром ярких красок! На фоне привычных бежево-коричневых или черно-белых мебельных гарнитуров, заполонивших все магазины страны, этот салон был ярким оазисом красок и радости, той самой сказкой, о которой я мечтала, представляя мир детства!
Я была счастлива уже тем, что я просто попала в этот мир! Я не думала о будущем, я совершенно не знала перспектив, но я была абсолютно счастлива «здесь и сейчас»!
Мне щедро разрешили провести семинар в 3 дня по 2—3 часа, и это тоже мне казалось подарком. От счастья я «обрушила» на слушателей все море информации, которым я владела на тот момент: и по детской психологии, и по цвету, цветотерпии, звукам, запахам, рисункам и фактурам…