Большой мастер глубоких обходных маневров вне поля боя Даву, настойчиво советовал ему ночью обойти справа его собственным корпусом и корпусом Понятовского (всего около 46-ти тыс. солдат!) левый фланг русской армии по слабо защищенной Старо-Смоленской дороге, быстро достичь города Можайска, где сходятся дороги на Москву, и не только отрезать русским путь к столице, но загнать русскую армию в угол образованный реками Москвой и Колочей. Но Наполеон, очень опасался, что Кутузов, узнав об этом стратегически очень опасном для него маневре, уклонится от столь желанного для Наполеона генерального сражения и снова уйдет, что будет крайне нежелательно.
…Между прочим, чутьем искушенного полководца Бонапарт уловил настроение «старой лисицы севера». Еще 23 августа Кутузов писал своему государю: «Но ежели он (неприятель), находя мою позицию крепкою, маневрировать станет по другим дорогам, ведущим к Москве, тогда не ручаюсь, что может быть (выделено – Я.Н.) должен идти и стать позади Можайска, где все сии дороги сходятся, и как бы то ни было Москву защищать должно». Именно поэтому, не желая спугнуть «хитроумного лиса», Наполеон так и не пошел в обход по Старой Смоленской дороге. По этой же причине – боязни спугнуть Кутузова – Наполеон не стал накануне битвы атаковать село Бородино на правом фланге русских, где был их передовой егерский пост, отделенный от главных сил рекой Колочей. Своему артиллерийскому генералу д`Антуару он лаконично и доходчиво объяснил свое «промедление»: «Позиция у Бородино (имеется ввиду, именно село Бородино – Я.Н.) придает уверенность противнику и побуждает его дать сражение. Если я захвачу ее этим вечером, неприятель не устоит и ночью ретируется; я больше не знаю, где я смогу его нагнать; возьмем ее завтра на рассвете». Так, между прочим, и случилось…
Именно поэтому он раздраженно бросил своему маршалу: «Даву! У меня нет для столь дальнего обхода необходимого численного превосходства! К тому же, при примерном численном равенстве противостоящих сторон уход с поля боя по плохо изведанной (у Бонапарта не было правильных топографических карт – прим. Я.Н.) и сильно заросшей местности чуть ли не половины всех моих сил на неопределенное время – это крайне рискованно! (выделено мной – Я.Н.)» Не понаслышке зная возможности «старой северной лисицы» (с его искусным маневрированием вдоль берегов Дуная и мгновенными контрударами он познакомился в 1805 г.!), Бонапарт отказался от глубокого обхода, предпочтя лобовую атаку. Тем самым, обрекая свои войска в какой-то степени на запланированные немалые потери.
IV-й корпус, в котором было много итальянцев, хорватов, испанцев, баварцев, и «прочих немцев», Эжена де Богранэ или, как его не совсем правильно, порой, называют Принцем Евгением (Итальянская королевская гвардия в лице пехоты и драгун, 13-я, 14-я пех. див. Дельзона и Бруссье, конные егеря Орнано и баварские шеволежеры Прайзинга; всего ок. 24.400 чел. – 17.387 пехотинцев, 4.400 кавалеристов и 2.700 артиллеристов с инженерами при 88 пушках д`Антуара) выстроился против хорошо укрепленного природой правого фланга русских.
Согласно источникам основные силы Наполеона были расположены против их более слабого левого фланга – д. Семеновское, Семеновских флешей, Утицкого кургана – надо было прорвать там оборону, прижать русские войска к рекам Москве и Колоче и уничтожить. При этом главный удар Великой армии должен был сопровождаться вспомогательными атаками в центр русской позиции, на Курганную высоту, а также наступлением V-го польского корпуса генерала Ю. Понятовского (16-я, 18-я пех. див. И. Красиньского, Князевича; конные егеря, гусары и уланы графа О.-Ф.-Б. Себастьяни; всего ок. 10.000 тыс. – 6.636 пехотинцев, 1.638 кавалеристов и 1.794 артиллериста и сапера с 38 орудиями бригадного генерала барона Пельтье) по Старо-Смоленской дороге на Утицкую высоту, где будет предпринята попытка создать угрозу тактического обхода (т.е. в пределах поля боя) в тыл русским.
С этой целью против левого фланга и центра русских (на фронте всего лишь в четыре версты!) Бонапарт (по разным данным) сосредоточил чуть ли не 2/3 всех своих сил: то ли 80 (?), то ли 96 (?), то ли даже 115 (?) тысяч солдат и 467 пушек! (Если принимать на веру последнюю цифру, то на «все остальное» он оставил что-то ок. 20 тыс. человек!?) Здесь собрались лучшие армейские корпуса: I-й (или Эльбский обсервационный корпус) Даву (36—37 тыс.: 33.241 пехотинец, 1.078 кавалеристов и 3.161 артиллерист и инженер) и III-й Нея (ок. 12 тыс.: 8.867 пехотинцев, 1.814 кавалеристов, 1.536 артиллеристов и саперов). Они состояли в основном из французов (в силу ряда причин лучше всего усвоивших атакующую манеру ведения бой Наполеона) и были полнее всего укомплектованы.
Солдаты Даву вообще были самыми боеспособными и управляемыми в Великой Армии: 1-я, 2-я, 3-я, 4-я и 5-я пех. дивизии Морана, Фриана, Жерара (сменившего погибшего под Валутиной Горой Гюденна), Дессэ и Компана; конные егеря и уланы Жирардена (сменившего ушедшего на повышение во 2-й кавкорпус генерала Пажоля) с Бордесулем и 147 орудий дивизионного генерала Пернети. Но именно у Даву Бонапарт потом заберет солдат Фриана для усиления Нея (или исправления «непредвиденных ошибок» и прочих «внезапных случайностей»), а Морана и Жерара – для Эжена де Богарнэ. А те, стремясь поберечь свои полки, в самое пекло первыми будут бросать эти части. Это приведет к самым большим потерям в… корпусе Даву: на перекличке в Москве у него окажется лишь 21 тыс. пехотинцев, в том числе, безвозвратные офицерские потери составят 167 человек! Многие склонны объяснять «такую» немилость Наполеона к своему «железному маршалу» тем, что еще в самом начале войны тот не сумел отрезать и разгромить 2-ю Западную армию Багратиона. (Правда, не он один здесь оплошал.) И вообще, в этой трудно складывавшейся кампании он слишком много «резонировал» на ошибки других маршалов, да и самого императора, в том числе. В результате в ходе сражения на Бородинском поле под рукой у Даву останется лишь две (!) дивизии из пяти: Компана и ослабленная Дессэ, и он «окажется не в своей тарелке».
…Впрочем, это была не его кампания, особенно, вторая ее часть. И вообще, из всех маршалов Бонапарта, в той или иной степени принявших участие в том роковом для «генерала Бонапарта», собственноручно превратившегося в императора Франции и повелителя почти всей Европы, походе в Россию, лишь Нею удастся подтвердить свое главное качество: репутацию «Храбрейшего из храбрых №2». Пожалуй, этим все сказано…
Войска Нея уступали солдатам Даву количественно, в укомплектованности и в них все же было больше иностранных контингентов: 10-я, 11-я, 25-я пехотные дивизии Ледрю, Разу, Маршана; конные егеря и гусары Мурье и Бёрмана, а также 75 орудий Фуше де Карея.
Интернациональной (пруссаки, саксонцы, вестфальцы, баварцы, поляки и французы) по своему составу кавалерии Мюрата – 1-й, 2-й, 3-й и 4-й корп. Нансути, Монбрёна, Груши и Латур-Мобура полагалось поддерживать атаки своей пехоты или решать самостоятельные задачи на поле сражения по мере их возникновения. В ней над легкими дивизиями Брюйера, Пажоля, Шастеля и Рожнецкого (гусары, шеволежеры, конные егеря, уланы) преобладала тяжелая кавалерия (кирасиры, карабинеры, драгуны) Сен-Жермена, Валанса, Ватье де Сент-Альфонса, Дефранса, Ла Уссэ и Лоржа), отличавшаяся большой ударной силой во фронтальном столкновении.
…Кстати, прекрасно понимая, что напором одной лишь живой силы, да еще и в условиях, когда у него нет большого общего численного превосходства, укрепленные позиции русских не взять, Наполеон, будучи по призванию и по образованию артиллеристом собирался «повалить» их искусно организованным огнем своей артиллерии. Его артиллерийским генералам Сорбье и Фуше удалось так (на пределе эффективной досягаемости!) расположить батареи своей тяжелой, дальнобойной артиллерии (102 орудия на участке в одну версту!) напротив д. Семеновское и Багратионовых флешей (дистанция в 700—1000 саженей) и частично Курганной высоты (дистанция в 1200—1300 саженей), что русские понесут серьезные потери от перекрестного огня именно этих наполеоновских пушек. Максимально удаленные от русской артиллерии – более сильной в ближнем бою – они сами не подвергнутся серьезной угрозе со стороны врага. Примерно так же будут действовать и тяжелые батареи из 38-ми дальнобойных орудий д`Антуара из корпуса Эжена де Богарнэ, располагавшиеся на господствующей над русскими позициями высоте западнее Бородино и безнаказанно «поливавшими» редут Раевского на Курганной высоте с… предельной дистанции! Подобная концентрация тяжелой артиллерии на высотах, на очень большой, почти предельной дистанции от чужих позиций, судя по всему, была «ноу-хау» все исключительно точно рассчитавшего математика (в душе) и артиллериста (по образованию) Наполеона Бонапарта. За счет большей дальнобойности французы еще могли доставать русских, а те оказывались бессильны эффективно отвечать врагу: по сути дела шла «игра в одни ворота». Не менее весома оказалась и массированная бомбардировка русских французской артиллерией меньших калибров, сведенной в мобильные конные батареи. Своевременно меняя позиции, они окажут серьезнейшую поддержку атакующим массам своей пехоты и кавалерии. Подобные подходы к максимально эффективному использованию всех преимуществ артиллерии наглядно говорят о том, какое значение придавал ей Наполеон – артиллерист до мозга костей. «Великие сражения выигрываются артиллерией!» – многозначительно понижал он голос…