Подойдя во второй половине дня 24 августа (5 сентября) – между 15.00—16.00 к Бородинскому полю на возвышенности у деревни Валуево, Наполеон без детальной рекогносцировки одним лишь взором матерого полководца сразу все понял: не взяв Шевардино на высоком холме, он не сможет удобно развернуть все свои войска!
…Кстати сказать, если бы левое крыло русских успело переместиться к Семеновскому и закрепиться там, то необходимость оборонять Шевардинскую возвышенность отпала бы…
Бонапарт не стал поворачивать влево, чтобы выйти на Бородинское поле севернее Новой Смоленской дороги, как на то (по Б. В. Юлину) рассчитывал Кутузов. Наполеон предпочел сходу захватить помеху. Или, как он образно выразился, «порвать занавес»: выдававшийся вперед Шевардинский редут – недостроенное из-за твердого грунта силами 12-й пехотной дивизии генерал-майора И. В. Васильчикова, замкнутое пятиугольное укрепление, состоявшее из рва глубиной ок. 2 метров и шириной 3—5 метров и насыпанного за ним вала до 2 метров высотой.
Если бы Великой армии удалось взять его с ходу, весь левый фланг русских оказался бы открытым, так как за Шевардином укреплений не было. Тогда Наполеон быстрым броском опрокинул бы не обустроенный (не успевший встать на позиции) у деревни Семеновской, опиравшийся на нее, левый фланг русской армии и выиграл битву.
Но и Кутузов знал об этом.
К тому же, угроза обхода его левого фланга постоянно давила на него и чтобы уменьшить эту опасность, в интервале между д. Семеновской и Утицким лесом, скрывающим Старую Смоленскую дорогу, он приказал начать строительство редантов (или флешей, как их чаще называют в исторической литературе) – стреловидных укреплений из земли и фашин на холмах позади Шевардина, южнее и западнее деревни для прикрытия Новой Смоленской дороги на Москву. Они усилили оборонительные возможности самой деревни за Семеновским оврагом.
…Кстати сказать, в советское время Семеновские реданты по вполне понятным причинам стали называться именем военачальника войск их оборонявших, грузинского князя Петра Ивановича Багратиона. Имевшееся ранее преувеличение значения боя за эти укрепления и недооценка боя за саму деревню Семеновское в советский период еще больше усилились (Е. В. Тарле, Л. Г. Бескровный, П. А. Жилин и др., допущенные к «госкормушке» исследователи «преданий русской старины»). Тогда как понятие левого фланга претерпело существенные изменения, сузившись до упомянутых флешей. Более того, бой за Семеновское почти исчез из описаний. Его стали связывать исключительно с действиями гвардии, отразившей три атаки вражеской кавалерии, не уточняя, когда, где и какой именно кавалерии. В результате «исчезновения» сюжета о бое за деревню Семеновское, место ранения Багратиона тоже «ушло» на флеши…
Строительство трех Семеновских флешей только начиналось, а в пятом часу вечера пехота Морана и Компана (отборные дивизии из образцового I-го корпуса Даву – лучше по составу была только гвардия!) по эшелонно вместе с поляками Понятовского, кавалерией Нансути и Монбрена при поддержке 180-186-194 (данные разнятся) орудий уже атаковали с трех сторон Шевардинский редут. Не менее 35 тыс. чел. обрушилось на 11.636 русских солдат (ок. 8 тыс. пехоты – прославившаяся под Красным 27-я дивизия Д. Н. Неверовского, 5-й егерский полк, три гренадерских полка и два сводно-гренадерских батальона, два драгунских полка и к вечеру 2-я кирасирская дивизия, т.е. ок. 4 тыс. конницы) при 36 пушках во главе с суворовским племянником генерал-лейтенантом Андр. И. Горчаковым 2-м. Причем, в самом редуте (согласно аналитическим выкладкам А. А. Смирнова), скорее всего, было лишь 3 пушки (на столько он и строился), а остальные располагались рядом в боевых порядках. С флангов – в соседнем лесу и кустарниках – «схоронились» цепью еще 6-й, 41-й, 42-й, 49-й и 50-й егерские полки.
Принято считать, что его солдатам нужно было держаться до тех пор, пока не будет закончено строительство Семеновских флешей и «Курганной батареи» – «люнета», открытого с тыла полевого укрепления, который часто называют «редутом».
«Адское дело на левом фланге», как потом назвал Шевардинское сражение Кутузов, оказалось столь важно, что с первых же выстрелов весь главный штаб во главе с Беннигсеном тут же прискакал в расположение войск армии Багратиона
Наполеоновская артиллерия непрерывно обстреливала Шевардинский редут. В конце концов, троекратно превосходившим русских солдатам Компана при поддержке пехоты Морана удалось-таки ворваться на редут, однако вскоре их выбила оттуда подоспевшая 2-я кирасирская дивизия И. М. Дуки. Но «импровизированное» сражение на этом не закончилось. Считается, что редут четырежды переходил из рук в руки. Лишь ближе к ночи, когда защищать Шевардинский редут в полутора пушечных выстрелах от основной позиции русской армии стало совершенно бесполезно (отход 2-й армии Багратиона на позиции к Семеновской завершился) обескровленный отряд Горчакова под прикрытием драгун из 4-го кавкорпуса Сиверса отошел к своим – на Семеновские высоты. Разбитый редут остался за одним из самых опытных и талантливых пехотных генералов Наполеона Жан-Домиником Компаном, среди солдат которого был немало испытанных ветеранов ставшего к тому моменту легендарным Итальянского похода Бонапарта. Дабы избежать продвижения врага на плечах отходящих сил, пришлось использовать для дезинформации противника звуковые сигналы к атаке во время отхода.
…Между прочим, генерал Андр. И. Горчаков 2-й, причитавшийся ему за Шевардинский бой ор. Св. Георгия III-го кл., получил лишь после окончания Отечественной войны 1812 г. Дело в том, что Кутузову реляция о затяжном бое с превосходящими силами неприятеля, так и не пришла! Начальник Горчакова князь Багратион не успел ее написать: на следующий день все ожидали атаки от Наполеона, через день Петр Иванович был смертельно ранен в Бородинской битве. В наградной формулировке на Горчакова 2-го речь шла о… Бородинском сражении, в котором Андрей Иванович отличился снова, но получил тяжелое ранение и выбыл из строя. Награда нашла героя уже по «другой статье». Так, порой, бывает в военном лихолетье…
Неприятель полагал, что он лишился 4—5 тыс. человек; современные уточненные данные сокращают их до 2700 бойцов. Генерал Коленкур мрачно докладывал Бонапарту: «Русских солдат, оказывается мало убить, их нужно еще и повалить!» Не зря Кутузов не уставал повторять, что «… русский солдат является сокровищем и его нужно беречь!» Делая на утро смотр одному из наиболее пострадавших в Шевардинском бою 61-му пехотному полку, Бонапарт удивленно спросил его командира полковника Буржа, куда тот девал один из своих пяти батальонов. Ответ был по-военному краток, но мрачен: «Сир, он в редуте…» В самом деле, Бурж лишился убитыми и раненными 13 офицеров и 272 солдат, а в 111-м пьемонтском линейном полку полковника Жюйо тогда и вовсе «убыло» по разным причинам 19 офицеров и 793 солдата!
Полная картина русских потерь до сих пор непонятна: известны только частичные данные – ок. 3 тыс. чел. Так Д. П. Неверовский, получивший перед боем пополнение в 4 тыс. рекрутов и доведший состав своей дивизии до 6 тыс., вышел из него лишь с 3 тыс. человек. В тоже время, по мнению Барклая-де-Толли русские потеряли не менее 6—7 тыс. При этом русских пленных почти не было. На недоуменный вопрос Наполеона: «А где же пленные!? – он получил исчерпывающий ответ: «Сир, русские привыкли драться с турками, которые обычно кончают своих пленных, отрезая им головы, и они предпочитают покончить с собой, нежели сдаться в плен!» Услышав такое, французский император впал в долгое раздумье о… «загадочности русской души»! Б`ольшие потери обороняющейся стороны следует объяснять возможностью французской артиллерии из-за своего охватывающего расположения вести перекрестный и фланкирующий огонь, засыпая русских ядрами, гранатами и картечью.