Из чужого опыта они знали, что все стабильные пары в конце концов приходили к рутинным отношениям, и это было залогом надежного союза, крепкого, как кедровый стол, не меняющий ни веса, ни формы. И им не грозил ни разрыв, ни даже ссоры.
Фьямма вернулась домой промокшая насквозь. Набухшие от воды сандалии едва держались на ногах. В тот день она ошиблась, выбирая обувь. Она во всем ошиблась в тот день. Нужно было позвонить журналистке и объяснить, почему она не явилась на встречу с ней. Придумать что-нибудь правдоподобное. "Сегодня мне на голову упал с неба ангел и едва не убил меня" подходящим объяснением не назовешь. Лучше как-нибудь так: "Мне позвонила пациентка, она была в отчаянии, была готова на крайность, так что пришлось все бросить и..."
Хорошо, что передача идет в записи... Нужно позвонить сейчас же.
Фьямма оставила пакет с испачканной блузкой на столике в прихожей, взяла телефонную трубку и вышла на балкон. Море лежало внизу, спокойное и печальное, словно у него больше не осталось волн. Словно оно умерло. И цвет его был серым. Монотонно серым.
Она глубоко вздохнула и набрала номер. Услышала вежливый и ровный женский голос: "Вы позвонили на передачу "Люди, которые исцеляют". Если у вас есть достойная нашей программы тема, оставьте свои координаты, и мы с вами немедленно свяжемся. Спасибо". Послышался сигнал. Фьямма немного подумала... Она ненавидела говорить с автоответчиком — чувствовала себя глупо. И она повесила трубку.
"Достойная нашей программы тема" — что бы это значило? Придет же в голову такая глупость! Надо будет сказать Марине Эспехо, ведущей, — пусть поменяют текст записи на автоответчике. Она набрала номер мобильного телефона, и на этот раз ей ответили. Они договорились встретиться в следующий вторник.
Фьямма должна будет рассказать историю женщины-судьи, которая оставила мужа и ушла в монастырь, после того как родила четверых детей и пролила моря слез.
В картотеке Фьяммы было почти столько историй, сколько женщин обитало в Гармендии-дель-Вьенто. У нее уже не хватало сил. Иногда ей приходилось работать без обеда, чтобы помочь в каком-то срочном случае. В последнее время кривая разводов резко поползла вверх. Это было похоже на эпидемию. И коснулось даже самых близких друзей: Альберта и Антонио были на грани развода.
Однажды во время ужина Фьямма стала свидетельницей прямо-таки кафкианской ссоры между ними. Началось все с шутки: Антонио положил ногу на ногу, брючина поднялась, и между нею и носком обнажилась икра. Антонио заявил, что не понимает, как может его жена покупать ему такие короткие носки, что она его на смех выставляет. Он попросил Мартина показать свои носки, и тот показал. Фьямма не увидела никакой разницы в длине, но Антонио настаивал, что разница есть. Альберта уверяла, что у всех носков длина одинаковая, и глазами молила встать на ее сторону. Дело приняло плохой оборот: Антонио на глазах у всего ресторана снял носок и хорошо еще, что не бросил его в тарелку. А через пару дней Альберта подлила масла в огонь, прислав к нему в мастерскую большую коробку с чулками и запиской: "Ты хотел длинные? Эти тебе как раз до пупка".
Фьямме вспомнилось, как когда-то они вчетвером гуляли вдоль городской стены. Тогда они не говорили о носках. Тогда они жили лишь любовью. Альберта была для Антонио музой, родной душой, второй половинкой. Они вместе прожили почти год в Тибете среди монахов и тишины. Фьямма вспомнила, как встречала их в аэропорту, какими серьезными и тихими они были, каким от них веяло спокойствием. Они до сих пор хранят привезенные ими тогда четки, но вот любовь не сохранили. Болезнь началась с ног, точнее, с носков, а потом поползла наверх и поразила их сердца. С ними стало трудно разговаривать, их все раздражало. Фьямма хотела бы помочь им, но они не хотели понять, что их любовь умирает, а в этом случае протягивать руку помощи бесполезно.
Она услышала, как поворачивается ключ в замочной скважине.