Мила появилась в его жизни ещё до рождения Вадика, двадцать пять лет назад. Она пришла к нему в офис, чтобы предложить себя на должность секретарши. Именно предложить – это было написано на её молоденьком, но уже щедро раскрашенном личике, запредельно короткой юбчонке, открывавшей великолепный вид на тренированные в бальных танцах ноги. Ей и каблуки-то были не нужны при её росте сто семьдесят три, но туфли на каблуках она всё-таки надела. И сразила Снегирёва наповал. Блондинка с фигурой девочки из элитного ночного клуба вместо должности получила и Глеба, и доступ к его большому кошельку.
В ту пору Глеб служил на государство и был чиновником довольно высокого для края ранга, работал в управляющей компании, имел свой кабинет и приличную зарплату. Он тут же пригласил Людмилу сначала на ужин, а затем в свою квартиру, поскольку жена находилась в санатории на лечении. Тут следует пояснить, что к этому времени Глеб Романович состоял в браке с Кирой уже семнадцать лет, ей подкатывало к сорока, а беременности так и не случилось. По-видимому, сказались голодные и холодные годы её детства и отрочества, когда и образовались стойкие воспалительные процессы в малом тазу, грозящие бесплодием.
А Мила была свежа и податлива, и вовсе не собиралась упускать выпавшего на её долю случая хорошо устроиться в жизни. Встречи продолжались, но уже теперь на тайно снятой Глебом квартире, и через три месяца любовница заявила ему, что ждёт ребёнка. Будущий отец был счастлив. Он знал, что девушка приехала из крошечного посёлка городского типа, расположенного где-то в Красноярском крае, но это его не пугало. Он был уверен, что сможет заработать для любимой всё, тем более для своего ребёнка. Оставалось лишь уладить формальности. А попросту развестись с женой, предварительно вызвав её на душевный разговор.
– Ты же понимаешь, что семья без ребёнка – это не семья, – начал он с больного вопроса, и возразить на горькие слова Кира не могла. – А женщина, которую я люблю, принесла мне радостную весть, что я скоро стану отцом. Ну не могу же я бросить её в таком положении, я же не подлец, сама понимаешь. Тем более что у неё здесь, кроме меня, никого нет. Я обязан теперь о ней заботиться, делить все заботы пополам. Мы должны с ней готовиться к рождению и воспитанию нашего малыша. Ну ты же умная и благородная женщина! – давил он жене на психику. – Я прошу, отпусти меня к ней – спокойно, без всяких скандалов! Думаешь, мне легко далось это решение? Конечно же, нет, не легко! Но другого выхода я просто не вижу!
– А с чего ты взял, что я тебя держу? – пожала плечами Кира и ушла на кухню, чтобы он не видел её лица.
– Ну, тогда я подаю на развод, – повеселел Снегирёв. – Спасибо за понимание!
Уже не терзаясь муками совести, он принялся собирать свои вещи и в тот же день ушёл на съёмную квартиру к Миле. Кира только и успела бросить ему вслед:
– Только не вздумай возвращаться обратно – твоё место уже будет занято!
Сказать-то сказала, а, закрыв дверь, расплакалась…
А потом, совершенно убитая горем, поехала к маме. В те дни Нина Сергеевна была на взлёте своей карьеры – должность начальника паспортного стола города предполагала большие возможности и огромные связи. Мать была на работе. Кира зашла к ней в кабинет – подавленная, зарёванная, ощущая на себе неизгладимую вину в своём несчастье.
– Значит, подаёт на развод? – гневно сверкнула глазами Нина Сергеевна. – Ну, хорошо. Посмотрим, как всё это будет выглядеть на практике.
И, помолчав, спросила, приглядываясь к дочери:
– Что-то ты слишком бледная. На тебе лица нет! Нездоровится? Или расстроилась из-за Глеба?
– Тошнит… И голова кружится.
– Так, – мать прикинула в уме варианты плохого самочувствия. – У экстрасенса была?
– Да.
Нина Сергеевна ещё три месяца назад дала дочери адрес местного светила, к которому обращалось за помощью всё руководство не только города, но и края, и милицейское в том числе. Об этом человеке ходили легенды. Говорили, что он обладал высокой энергетикой, за счёт чего лечил людей и возвращал им здоровье. Кроме того, он серьёзно увлекался астрологией и своё лечение назначал и корректировал после тщательных расчётов, а именно построения гороскопа, необходимого для того, чтобы, как он считал, организм пациента вошёл в космические ритмы с Вселенной и получил энергетику звёзд.
– И как прошёл сеанс лечения?
– Мы встречались несколько раз. Сначала он выяснил у меня все нужные ему даты – помнишь, я ещё звонила тебе, чтобы уточнить час и минуты моего рождения?
– Помню.
Кира подавила подступающий приступ тошноты, потёрла ладонями виски и продолжила рассказ:
– Потом он составил мой гороскоп, всё высчитал и назвал день и время, когда мне нужно непременно быть с мужем. Благоприятный момент наступал как раз накануне моего отъезда в санаторий – первого мая, с десяти вечера и до двенадцати часов ночи. И он очень меня просил, чтобы я ни в коем случае не упустила эту возможность, иначе придётся ждать ещё целых двенадцать лет, пока снова сложится почти такое же расположение планет, но тогда шансов на зачатие уже будет гораздо меньше.
– Двенадцать лет?! – ужаснулась мать. – Шутишь, что ли?
Через двенадцать лет тебе будет пятьдесят! Какие могут быть шансы у женщины в таком возрасте?! Абсолютно никаких! Скажи, ты сделала, как он тебя научил?
Кира кивнула.
Мать посмотрела на даты в плакатном календаре, лежащем под стеклом на её письменном столе, подсчитала в уме, после чего жёстко потребовала:
– Ну-ка марш к гинекологу! Я сейчас с ней свяжусь, – и, подняв телефонную трубку, стала набирать нужные цифры.
Пока дочь ездила в поликлинику на консультацию, Нина Сергеевна навела справки о зяте и, выяснив всё, что требовалось, стала готовиться к разговору. Но для начала нужно было узнать, что выявит гинеколог.
– Мамочка, мама! – Кира кричала в трубку в чрезвычайном возбуждении, отчего проглатывала слова, поскольку её душили слёзы. Нине Сергеевне чудилось, что она видит её посветлевшее от радости лицо, дрожащие губы. – У меня… будет… ребёнок! Мама! Ты слышишь? Ребёнок!
Дочь звонила прямо из поликлиники, не в силах удержать в себе нахлынувшие волны счастья.
– Поздравляю, детка. Вот и поставим твоего Глеба на место, – повеселела Нина Сергеевна. Значит, не зря коллеги посоветовали ей этого экстрасенса! Он и впрямь творит чудеса!
Через несколько дней она вызвала зятя к себе на беседу.
Встретила его сидя за своим канцелярским столом, в милицейской форме, на которой сверкали новые полковничьи звёздочки. Нина Сергеевна уже давно имела выслугу лет, перешагнув пенсионный возраст, но с должностными обязанностями справлялась безукоризненно, выглядела не старше, чем на сорок пять, и искать ей замену начальство не собиралось.
– Ты хочешь развестись с моей дочерью? Я рада, – сдержанно кивнула она, в то время как её тон не обещал ничего хорошего. – Давай сюда паспорт. Ты сейчас же будешь выписан из Сочи и в двадцать четыре часа съедешь с квартиры. Я лично прослежу за этим, чтобы не было никаких задержек.
Глеб ошеломлённо смотрел на неё.
– Я имею право на раздел квартиры, – наконец, обрёл он дар речи.
– Ошибаешься, дорогой зятёк, – съязвила тёща. – Исходя из состава преступления, предусмотренного статьёй 117 Уголовного Кодекса РСФСР, на сегодняшний день ты имеешь только одно право: получить реальный тюремный срок за совращение несовершеннолетней. Ибо твоей Миле всего пятнадцать лет, шестнадцать будет через три месяца, в декабре, вот копия её паспорта, – и она протянула Глебу заверенный нотариально листок.
Снегирёв пробежал глазами злополучный текст, отметающий всякие сомнения в подлоге или недостоверности, и у него живот прилип к позвоночнику от страха и неожиданности.