Девочка поежилась и, глубоко вздохнув, спросила:
– Мама, но ты ведь будешь мне писать?
– Регулярно, дорогая. А теперь вытри глаза: не стоит оскорблять своего господина видом слез.
Теадора осушила лицо, и ее повели к паланкину, занавешенному парчой, чтобы отнести на корабль, который по Мраморному морю поплывет в Скутари, где ее ждет султан Орхан. Сопровождать невесту предстояло присланной султаном армии кавалерии и тридцати кораблям.
Теадора в бледно-голубом платье свободного покроя казалась хрупкой и ранимой, несмотря на то что оно было отделано по подолу, вырезу горловины и низу рукавов богатым цветочным орнаментом, вышитым золотом. Зоя сама чуть не плакала, глядя на дочь, – такой трогательно юной та выглядела.
Никто из Кантакузинов не проводил девочку на корабль. С того момента как вошла в королевский паланкин, Теадора осталась одна: так полагалось, и так на протяжении многих лет.
Через год ворота Константинополя открылись перед Иоанном Кантакузином, а еще через несколько месяцев его дочь Елена стала женой юного соправителя Кантакузина, Иоанна Палеолога. Свадьбу отпраздновали со всей помпой, как и положено у православных.
Часть I
Теадора
1350–1351
Глава 1
Женский монастырь Святой Варвары славился своим богатством, хотя и не мог похвастаться занимаемыми площадями. Так было не всегда. Нынешнее процветание обители объяснялось тем, что в ее стенах пребывала одна из жен султана, византийская принцесса Теадора Кантакузин.
Теадоре Кантакузин хоть и исполнилось всего тринадцать, но она уже была вполне способна зачать и выносить ребенка, однако султану Орхану было не до нее. В свои шестьдесят два он имел полный гарем взрослых женщин: как невинных, так и опытных. Маленькая христианская девственница, которую по его приказу поселили в монастыре, была просто предметом политической необходимости, поэтому оставалась совершенно невостребованной. Однако даже пресыщенный Орхан не стал бы отмахиваться от Теадоры, если бы увидел ее. Из угловатой худенькой девочки она превратилась в высокую стройную девушку с изящными руками и длинными, идеальной формы ногами, гибкой фигурой, упругой полной грудью и нежным личиком в форме сердечка. Хоть Теадора и выходила на открытый воздух, ее гладкая кожа никогда не загорала, поэтому сохранила цвет сливок. Ее волосы цвета красного дерева на солнце казались посыпанными золотой пылью и доходили до округлых ягодиц. В фиалковых глазах поразительной чистоты, как и раньше, светилась доброта, неизменным остался также маленький прямой носик и чувственный ротик с пухлой нижней губой.
На территории монастыря у нее были собственные апартаменты с гостиной, хотя к ней никто не приходил, столовой, кухней, двумя спальнями, ванной и комнатами для слуг. Теадора жила здесь в изоляции от мира, но в полном довольстве, ни в чем не нуждаясь. Ее вкусно кормили и хорошо охраняли, но за пределы монастыря выходить не разрешали, ну а если она все-таки выходила, то в сопровождении не меньше чем полудюжины крепких монахинь и с лицом, скрытым под густой вуалью.
В лето того года, когда Теадоре исполнилось тринадцать, ее жизнь внезапно изменилась. День был такой жаркий, что все слуги, разомлев от липкой духоты, задремали, даже монахини, что охраняли ее. Теадора, умирая от скуки, отважилась выйти в монастырский двор, окруженный высокими стенами. Неожиданно легкое дуновение ветерка донесло до нее из фруктового сада аромат созревающих персиков, однако калитка оказалась запертой. Теадору разобрала досада, и от этого еще сильнее захотелось сочного персика. Но как же попасть во фруктовый сад? И она нашла способ. Угол, где стена фруктового сада смыкалась с монастырской стеной, отделявшей территорию обители от улицы, был плотно затянут разросшейся узловатой виноградной лозой. Теадора подобрала полы светло-зеленого хлопкового платья – благо оно было простого фасона, наподобие туники – и вскарабкалась по лозе как по лестнице на самый верх стены. Обрадовавшись, что все оказалось так просто, она осторожно прошла по стене, высматривая похожее растение, по которому можно было бы спуститься во фруктовый сад, и, обнаружив подходящее, полезла вниз. Выбрав несколько самых аппетитных персиков и рассовав их по карманам, Теадора пустилась в обратный путь. Стена, однако, в нескольких местах сильно обветшала: многие годы по ней ходили только коты, которых привлекала охота в монастырских садах. Опьяненная успехом своей миссии, не глядя под ноги, Теадора вдруг почувствовала, что падает, но, к ее удивлению, вовсе не на землю. Взвизгнув, она поняла, что оказалась в чьих-то сильных руках, которые вовсе не торопились ее отпускать. Сфокусировав взгляд, она увидела в опасной близости от своего лица угольно-черные глаза.
– Ты воришка? Или просто маленькая озорная монашка? – спросил их обладатель.
– Ни то ни другое, – буркнула Теадора, удивившись, что еще способна говорить. – Пожалуйста, поставь меня на землю.
– Не поставлю, пока не скажешь, кто ты, красавица с фиалковыми глазами. На тебе нет чадры – значит, ты не турчанка. Тогда кто?
К Теадоре никогда еще не прикасался ни один мужчина, кроме отца, но оказалось, что это вовсе не страшно. Твердость торса незнакомца почему-то внушала доверие, и пахло от него солнечным светом.
– Ну что, малявка, язык проглотила? – мягко спросил он.
Теадора покраснела и в досаде закусила губу: почему-то вдруг показалось, что он знает, о чем она думала.
– Я послушница этого монастыря, – наконец вымолвила девушка. – Не будешь ли ты так любезен помочь мне взобраться на стену? Если обнаружат мое отсутствие, мне попадет.
Незнакомец поставил Теадору на землю и, быстро взобравшись на стену, наклонился, подал ей руки и подтянул наверх. Затем так же легко он спрыгнул в монастырский двор и сказал, протянув ей руки:
– Фиалковые глазки, прыгай!
Не ощущая страха, Теадора спрыгнула, и незнакомец без труда поймал ее, поставил на ноги и усмехнулся:
– Ну вот, теперь тебя не за что ругать. С какой стати ты вообще полезла на эту стену?
Почувствовав себя увереннее, Теадора бросила на него лукавый взгляд, потом, сунув руку в карман платья, достала персик и просто сказала:
– Вот зачем.
В следующее мгновение она впилась в персик зубами, и по подбородку потек сладкий сок.
– Ты всегда получаешь все, что хочешь?
– Да, но обычно я мало чего хочу. Калитка была заперта, поэтому я залезла на стену.
Молодой человек рассмеялся, потом произнес:
– Меня зовут Мурад. А тебя?
– Теадора.
– Слишком официально. Ты самое восхитительное создание на свете, и я буду звать тебя Адорой.
Она покраснела, а когда он наклонился и поцеловал ее, и вовсе ахнула от удивления.
– Ой! Как ты посмел? Никогда больше не делай так! Я замужняя женщина.
Черные глаза озорно блеснули.
– Но готов поспорить, Адора, что это был твой первый поцелуй.
Теадора густо покраснела и попыталась отвернуться, но он нежно взял ее за подбородок большим и указательным пальцами и добавил:
– А еще, готов поспорить, твой муж – старик. Ни один молодой мужчина из плоти и крови не оставил бы тебя чахнуть в монастыре, ты просто возмутительно красива.
Теадора подняла на него взгляд, и Мурад с удивлением и восхищением увидел, что на солнце ее глаза сияют подобно аметистам.
– Я не видела мужа несколько лет, это правда, но ты все равно не должен разговаривать со мной таким образом. Он хороший человек. Уходи, пожалуйста. Если тебя здесь застанут, неприятности будут и у тебя, и у меня.
Юноша не двинулся с места и, словно не слыша ее, сказал:
– Завтра начинается неделя полнолуния. Я буду ждать тебя здесь, в саду.