Узнав о них всю информацию, я и предположить не мог, что им предстоит участие в нашем предприятии. Парочка с такими характеристиками подойдёт не для всякого Земного дела, не говорю уж о Космическом. Ну, посудите сами: один чрезмерно серьёзен, другой чрезвычайно беззаботен. Вы, конечно, хотите меня спросить, что же тогда их связывало, таких непохожих. Повторять вам мысль, что противоположенные заряды притягиваются, я не стану. Вольтметром или, как там заряды определяют? – их точно никто не измерял; уж мне бы об этом рассказали. Вообще, я считаю, и всё чаще нахожу этому подтверждения, что раскладывать на составляющие элементы дружбу, совесть, благородство и всерьёз докапываться до их первоосновы, могут только люди, к этим понятиям непричастные. Я думаю, что восемь лет их дружбы говорят сами за себя. Хотя, вот что: была у них общая (странная по нынешним временам) увлечённость – любовь к литературе. Когда один из друзей находил достойную внимания книгу, после него эту книгу обязательно читал другой, и в течение нескольких дней они обсуждали прочитанное, иногда споря до синевы. Причём, с толчками, ударами, подножками, болевыми и удушающими приёмами. Это были такие споры, что со стороны можно было подумать, что, скорее всего, это будет последний разговор в жизни, для одного из них. Согласитесь, что глядя на двух толкающихся и заламывающих друг другу руки тридцатилетних мужчин, вряд ли можно предположить, что это не что иное, как литературный диспут. Очень некрасиво. Белинский вряд ли одобрил такую форму дискуссии. Как пример:
Они прогуливались по центру города. В тот летний день темой обсуждения была «Лолита» Набокова. Евгений утверждал, что книга интересна только тем, что она написана американцем, думающим по-русски, не более. Александр же, в защиту книги, приводил высказывания о ней известных литературоведов и критиков.
– Да что ты мне его мировым признанием тычешь, – возмущался Евгений, сопровождая своё недовольство ударом в плечо.
– Так для тебя вообще нет авторитетов? – иронически восхитился Александр, пиная Евгения по ногам.
После серии взаимных ударов, они подошли к палатке с напитками и мороженым.
– У меня есть своя голова, чтобы понять, что умный и талантливый писатель опустился до мерзости, – зарычал Евгений, и сразу понизив тон: – Тебе сок или газировку? Два сока, пожалуйста, – ласково попросил он, напрягшуюся было от его крика, продавщицу. Они утолили жажду и пошли дальше. Отойдя от палатки несколько шагов, Евгений начал наносить легкие удары в корпус оппонента: – Значит этот Гумберт энд Гумберт (по мнению автора, интеллигент и гуманист) сплавил на тот свет мамашу (всё равно мамаша дрянь), пичкал девочку снотворным, удовлетворил свою похоть (девочка сама виновата, её ещё до того, пионеры развратили), а у него самого, при всём при этом – пыжится пояснить нам Набоков – тонкая, ранимая душа.
Александр, отбиваясь, попробовал провести параллель с Достоевским и напомнил Евгению о Настасье Филипповне.
– И сравнивать не смей, – угрожающе предупредил Евгений и толкнул Александра в бок. – И вообще, есть разница – упомянуть, что есть такие выродки, и посвятить такому выродку целую книгу.
Александр, если честно, пытался возражать, скорее, для соблюдения правил игры. Но Евгений был неистов:
– А ещё противней, что писалась эта книга изначально под скандал, а значит – для барыша. Тьфу! – Евгений толкнул Александра сильнее.
– Нет, противнее всего, – угрюмо проворчал Александр, – что тысячи мразей называют теперь своих жертв Лолитами, а себя считают заранее оправданными этой самой книгой, при этом, не прочитав её ни разу.
Тут Александр изловчился и произвёл удушающий захват Евгения, который сам же его и научил такому приёму. Вообще, в последнее время, они спорили только для поддержания спортивной формы и чтобы мозги не кисли. На глобальные вещи у них давно был общий взгляд.
– Всё? – спросил Александр, начинающего багроветь Евгения.
– Всё! – прохрипел Евгений.
Принимая во внимание закрытость Александра, его неприспособленность к жизненным виражам, добавлю, какую ещё важную роль играл Евгений в его жизни – он был его проводником в мир людей. Живых людей, невымышленных. Если бы не Евгений, с его жаждой приключений на свою… скажем, – голову, то жизнь Александра, к его тридцати годам, ограничивалась бы схемой «дом-работа-дом». Обычно Евгений врывался к Александру и с возгласом: «Вперёд, навстречу впечатленьям!», вытаскивал его из его логова, и они, следуя этому девизу, находили этих впечатлений в таком количестве, что их хватило бы на семь жизней. Но это тема отдельного рассказа. Вернёмся к подъезду и нашим героям.
Они поздоровались. Евгений подозрительно светился. Ничего хорошего для Александра это не предвещало.
– Сегодня вечером нас ждёт славное событие, – загадочно произнёс Евгений. – Мы назовём это Великий космический прорыв. Тебе хватит полчаса принять душ и собраться?
Александр обреченно вздохнул, и они поднялись в его квартиру. Их встретила Анастасия Сергеевна, мама Александра. К Евгению она относилась почти по-родственному. Она была благодарна ему за сына, понимая, что без Евгения её Саша всю свою молодость провёл бы затворником. Подробностей их похождений и то, что её Саша, вне её видимости, был далеко не затворником, она, слава Богу, не знала. Главной мечтой Анастасии Сергеевны было то, чтобы друзья поскорее нашли себе невест, завели детей и зажили бы спокойной обывательской жизнью.
Пока Александр без особого энтузиазма подготавливался к предстоящему «Великому космическому прорыву»: принимал душ, брился, гладил брюки, Евгений с Анастасией Сергеевной чаёвничали на кухне. Зная Евгения, как любителя покушать (а он никогда этого и не скрывал), Анастасия Сергеевна своими гастрономическими изысками всегда располагала его к доверительной беседе. С приходом Евгения, всё, что было съестного в доме, всегда выставлялось на стол. Анастасия Сергеевна очень страдала от скрытности сына, а Евгений был для неё единственным источником информации о внедомашней жизни её Саши. Беседы с Евгением успокаивали её. Он знал что и как рассказать, чтобы утешить материнское сердце. Правды в его рассказах была лишь незначительная часть, но стоит ли осуждать его за это.
Когда Евгений и Александр вышли из дома, Анастасия Сергеевна ещё долго сидела на кухне, уставившись в одну точку. Уходя, Евгений успел ей шепнуть о каком-то предстоящем «великом событии». Так и не придумав никаких объяснений словам Евгения, она прошла в свою комнату, встала перед иконой Николая-Чудотворца и начала возносить ему свои материнские молитвы.
А друзья, тем временем, уже приехали на Садовую. Отсюда им предстояло дойти до цели. Евгений специально выбрал маршрут чуть длиннее, чтобы по дороге успеть познакомить Александра с предстоящей программой этого вечера. Александр давно привык к тому, что его друг использовал малейшую возможность влезть в какую-нибудь авантюру. То, с каким величественным и вдохновенным видом Евгений ринулся в путь, говорило о том, что его новая затея должна затмить все их предыдущие приключения. Александр ждал объяснений. И пора бы уж, наверное, и мне начать объяснять вам, что за «Великий космический прорыв» задумал Евгений.
Встреча в «Примусе»
Вчера, в конце рабочего дня, на служебный телефон Евгения позвонила Оксана. Эта девушка считала, что у них с Евгением настоящие серьёзные отношения, и всем вокруг об этом говорила. Евгений же считал, что никаких серьёзных отношений с Оксаной и быть не может, но не говорил об этом никому. Он никогда не умел открыто разрывать свои связи с женщинами. Ему казалось, что такие вещи должны как-то сами рассасываться, естественным путём. Оксана, видимо, об этом не знала и поэтому, в форме ультиматума, поставила Евгения в известность, что ждёт его в «Примусе» (так называл это кафе Евгений), для важного разговора. Никакие женские ультиматумы на Евгения обычно не действовали, но Оксанка, как бы невзначай, обмолвилась, что столик уже заказан и оплачен. Причём, главным украшением стола будет стерлядь «по-царски». «Не пропадать же добру», – рассудил Евгений. И он пошёл.